Хелот остановился. Лохмор подбежал ближе и уселся по-собачьи, выпрямив спину. Карие глаза горели в темноте, как шесть красных свечек.
– Эх ты, – сказал ему Хелот, – малыш... Иди сюда. Ты будешь есть пшеничные лепешки?
Армия Моргана вошла в Серебряный Лес на закате, когда стволы деревьев мерцали розовато-золотистым светом в лучах заходящего солнца. И, как всегда, в этом благословенном месте царили тишина и возвышенный покой. Будь Морган трезв, ему отвратительно было бы видеть, с какой хозяйской бесцеремонностью трое солдат принялись рубить дерево, чтобы развести костер и устроить походную кухню. Его замутило бы при виде того, как эти чужие люди разрывают чистые мхи и устилают себе постель. Но Морган был пьян, и Алькасар усадил его на большой полковой барабан.
Полковник, с которым у бродячего мага в последние дни возникли серьезные трения, был занят, распоряжаясь сооружением лагерных укреплений из обозных ПОБОЗОК. ОСТАльными солдатами командовал пьяный Морган.
– Ребята! – заплетающимся языком выкрикнул он. – Слушайте, здесь каждый камень – наш враг. Исконный враг людей. Кое-кто из вас об этом уже знает... Поэтому разбивайте, бейте, крушите их без пощады! – Отдав этот приказ, Морган Мэган помрачнел еще больше, отыскал глазами сарацина и велел ему принести еще вина. Алькасар повиновался. Бесстрастный вид этого человека выводил Моргана из себя.
– Сам почему не пьешь, басурман? – вопросил Морган, принимая из его рук флягу и едва не расплескав ее содержимое.
– Трезвым хочешь быть? Козни строишь? Интриги плетешь? Думаешь, сумеешь провести Моргана, пока Морган пьян?
По лесу гулким, отдаленным рокотом пронеслось:
– Моррганн...
Морган Мэган взмахнул рукой, брызнув себе на колени вином из фляги.
– Видал? Ждали меня, окаянные. Небось трепещут теперь. Правильно трепещут, потому что я – он вытянул шею и прокричал с пьяной старательностью: – ... под корень вырублю неблагодарных! В труху их искрошу!
Алькасар слушал с неподвижным лицом. Морган поймал себя на желании отдать приказ выколоть эти черные непроницаемые глаза.
– Ваша милость... – пробубнил кто-то у него за спиной. Морган резко дернулся, поворачиваясь на голос, и чуть было не упал с барабана. Алькасар вовремя подхватил его.
Там стоял дюжий солдат с большим тяжелым шаром на цепи, прикрепленной к рукояти.
– Велено было явиться, – сказал солдат, – для разбивания злокозненных булыжников, простите, моргенштерном.
– Верно! – вскричал Морган, умилившись при виде поддержки. – Молодец! Полон боевого духа! А?
Он засмеялся. Солдат переступил с ноги на ногу и отважился ухмыльнуться в квадратную бороду.
Несколько человек, выполняя дурацкий, как им казалось, приказ, прикатили крупный валун пред светлые очи Моргана и остановились, тяжело дыша и отдуваясь. Морган допил вино, отбросил флягу и выпрямился на барабане.
– Разбивай! – велел он солдату с моргештерном.
– Камень, что ли? – Солдат поплевал на ладони, размахнулся и обрушил оружие на камень. Несколько ударов – и от валуна осталась лишь груда обломков и куча песка. Наемники, наблюдавшие за этой сценой, разочарованно загалдели.
– А говорили-то, говорили! Трепали-то сколько про здешние леса! – с презрительным плевком произнес один. – И будто камни здесь живые, и будто говорить они умеют...
– Будто они ругаются и норовят откусить зазевавшимся причинное место, – добавил второй, и все засмеялись.
Ирландский грамматикус, над которым после его живописных рассказов об ужасах Серебряного Леса все потешались, побледнел и прикусил губу.
Тем временем прикатили еще один валун и по знаку Моргана разнесли Моргенштерном и его. Снова безмолвие, осколки, труха сухого лишайника – и больше ничего. Смешки становились все громче.
Полковник оставил работы по укреплению лагеря идти своим чередом и тоже явился посмотреть – что это так развеселило его чудо-богатырей. Он недолюбливал Моргана. Вспышки раздражительности, чудаческие выходки, бессмысленные, с точки зрения профессионала, приказы – все это мешало полковнику.
– Я ей объясню, что это МОЙ народ и что МОЙ народ считал лживой от начала до конца и до сих пор не мог простить Моргану заступничество за трусов. Еще один валун.
Полковник не выдержал:
– Ваша милость, чем терять время на бессмысленные баталии с камнями, не лучше ли подумать о том, как обезопасить себя от нападения троллей? Где их логово? Как лучше застать их врасплох? Ведь вы понимаете, о чем я говорю?
Морган посмотрел мимо этого ненавистного ему лица, покрытого шрамами, и снова наткнулся на тяжелый взгляд черных глаз Алькасара.
– Принеси еще выпить, – распорядился Морган, и сарацин ушел. Морган Мэган вздохнул с облегчением. «Лучше было оставить этого человека на берегу Адунн, – подумал он. – А то этот спасенный, похоже, вздумал обзавестись собственным мнением о происходящих событиях».
Третий валун ничем не отличался от двух предыдущих – он был таким же корявым, серым, древним. Но когда моргенштерн обрушился на него с высоты и раздробил выступ на верхней части камня, среди лишайника вдруг открылись два покрасневших маленьких глаза и по лесу пронесся тихий, полный боли стон. Бородатый солдат выронил моргенштерн и закрыл ладонями уши. Еле слышный, этот звук тем не менее пробирал до костей. Морган пнул солдата сапогом в бок.
– Ты что, никак бездельничать вздумал? – взревел бродячий маг. – А ну, бери моргенштерн и бей! За что я тебе плачу чистым золотом? За то, чтобы ты трусил?
Последнее слово подействовало на солдата отрезвляюще. Он покосился на полковника, который, по мнению наемников, только и выискивал, на ком отыграться после позорной истории с ирландским грамма-тикусом, наклонился за орудием уничтожения и снова обрушился на булыжник.
На этот раз отбилась большая часть камня. Тролль открыл свою огромную пасть, показывая старые, наполовину рассыпавшиеся зубы, и заревел, Морган обнаружил, что кто-то вкладывает ему в ладонь новую флягу с вином, и машинально приложился к горлышку. Солдат, оскалив зубы, с остервенением крушил и крушил живой булыжник, а над лагерем наемников стоял теперь беспрерывный рев боли, не прекращающийся ни на мгновение, ибо троллю не требовалось переводить дыхания. Когда, устав, солдат выпрямился и отер со лба пот, полуразвалившаяся каменная глыба у его ног с усилием пошевелилась и хрипло простонала:
– Харрыы...
– Добивай же его! – закричал Морган, срывая голос, и закашлялся, поперхнувшись вином.
Солдат размахнулся и нанес умирающему троллю последний удар.
Шатаясь, Морган встал на барабане и погрозил Серебряному Лесу флягой:
