Ободрит с некоторой гордостью покосился на красное пятно, кровь уже засохла и приобретала коричневый оттенок.
— Постирать?.. — переспросил он. — Не волнуйся. Вернусь в лагерь, там и постирают.
— До лагеря еще далеко, — сказал Крестер, — если остановимся на привал возле того же ручья, то я быстро! Вода там чистая, как слеза!
— Не нужно…
— Почему? — спросил Крестер. — Ты мне жизнь спас, а я что, не могу за тебя постирать твой камзол?
Ободрит оглянулся по сторонам и сказал шепотом:
— Понимаешь, это приятная кровь… Ну, не моя, понял? А кровь врага на своей одежде — это хорошо. Я смотрю с удовольствием. Любуюсь. Это не грязь, ну, понял? Это украшение.
— А-а-а, — протянул Крестер обалдело, он явно давно уже перерос этот возраст и уставился на юного героя, как на чудо, — тогда да, конечно… Понял! Я в детстве, после первой драки, помню, даже кровоподтеками гордился.
Ободрит пугливо огляделся по сторонам.
— Только не кричи об этом!
Крестер сказал тише:
— Все-все, я ничего не предлагал.
Он придержал коня, пропуская сэра Ободрита вперед, а я сделал вид, что целиком поглощен важными государственными думами. Боудеррия не слышит в самом деле, ее больше заботит мысль, считают ли ее уже полноценным членом команды или пока нет…
Из лагеря выбежали навстречу самые нетерпеливые, люди сэра Норберта сразу же начали горделиво рассказывать о героических деяниях. На шум и ликующие вопли вышел граф Ришар, с ним сэр Альвар, Арчибальд, Макс, я помахал рукой с коня, потом решил, что следует все-таки быть подемократичнее, соскочил на землю и со всеми обнялся, будто отсутствовал целые годы.
— Все отлично, — повторял я, — все благополучно… пойдемте ко мне, расскажу новости, заодно наметим стратегию продвижения дальше… с учетом новых реальностей…
Макс воскликнул радостно:
— Будет что-то новое? Как же я это люблю…
— Пойдемте, — повторил я.
Они шли за мной гурьбой, я чувствовал, что я в самом деле центр, а то нередко раньше, когда куда-то идем, я всегда был одним из, а теперь все поворачивают, когда поворачиваю я, ускоряют шаг, если я иду быстрее, и также замедляются, если я перехожу к неторопливой походке.
Мои стражи заулыбались, стукнули тупыми концами копий в землю.
— Ваша светлость!
— Ваша светлость!
— Бдите, бдите, — сказал я благожелательно.
Оруженосец поспешно распахнул передо мной полог, я шагнул в шатер, дернулся в удивлении. Прекрасная Констанция Брегонская, раскрасневшаяся, щеки горят как розы, рывком поднялась из кресла и, в два быстрых шага оказавшись у ложа, бросилась на него, повернулась на спину и вскрикнула:
— Насилуйте, сэр Ричард! Упивайтесь своей властью победителя, топчите мое целомудрие в грязь!.. Срывайте с меня одежды, утоляйте свою похоть, свои нечистые желания…
Я сказал торопливо:
— Леди Констанция, простите, я не один! К сожалению, нам сейчас не до милых естественных желаний… Заходите, дорогие соратники, не стесняйтесь местных реалий.
Я отступил, в шатер вошли граф Ришар, Альвар Зольмс, Арчибальд Вьеннуанский, Макс, Будакер и Митчелл, все почтительно кланялись принцессе, хоть и стыдливо отводили взгляды от разорванного ее же рукой декольте.
Сэр Альвар проскользнул к столу и, не глядя по сторонам, торопливо расстелил карту. Констанция Брегонская поднялась, красная, как цветущий мак, в глазах гнев, опустила голову и, придерживая платье на груди, быстро-быстро выбежала из шатра.
Я сказал угрожающе:
— Кто отпустит хоть одну шуточку — сошлю в Сен-Мари на долгую мирную жизнь!
Арчибальд Вьеннуанский поперхнулся, явно что-то уже срывалось с языка, остальные тоже кряхтели, задавливая и придушивая нечто в себе, кое-как собрались вокруг стола, но я видел, как то и дело косятся то в сторону разбросанных подушек на ложе, то на плотно закрытый полог, где раздаются приглушенные голоса.
— Граф, — сказал я жестяным голосом, — не отвлекайтесь. Лучше доложите обстановку.
Граф Ришар помотал головой, будто отгоняя целый рой приставучих мыслей, недостойных благородного человека, сказал крепнущим с каждым словом голосом:
— Сэр Ричард, кентавры сделали ошибку… Зато насчет огров и троллей вы попали в точку. Они наши полностью.
Я буркнул:
— Откуда это известно?
— Когда тролли и огры, — сказал он с подъемом, — узнали, что кентавры нарушили слово и снова в войске варваров, тут же воспользовались случаем и напали на них с двух сторон! К счастью для них, лучшие бойцы кентавров в это время были, уже потрепанные, в составе армии степняков. В общем, тролли и огры разгромили, уничтожили стойбище, вырезали молодняк, перебили старых и малых…
Я поморщился.
— Ну да, а как же… Я думал, только люди такие… милосердные.
— У людей есть, — заверил он радостно, — чему поучиться! Вы для нас разве не пример с вашим удивительным милосердием? В общем, племени кентавров в Гандерсгейме не осталось! А их земли тролли и огры поделили между собой. Ха-ха, теперь они соседи, можете себе представить?
Я поморщился, подумал, махнул рукой.
— Ладно, не до них. Оставим все, как есть. Хотя в моей карте Гандерсгейма нет места ни троллям, ни ограм, но… жизнь иногда вносит… некоторые коррективы. Выделим им по резервации. А оттуда будем брать на некоторые работы.
Он вскинул брови.
— Огров?
Я сказал холодновато:
— Я не планирую делать из них математиков или танцоров.
— Ну да, — пробормотал он поспешно, — камни таскать смогут.
— Ну вот видите, всему есть ниша.
После разбора оперативной обстановки быстро сверили расположение своих частей и возможные действия варваров. Получалось, что все наши войска, останавливаясь даже на кратковременный отдых, ощетиниваются, как рассерженные ежи.
— Я убежден, — сказал сэр Альвар с подъемом, — что даже тяжелая конница, которой у варваров нет, не прорвет оборону, выстроенную сэром Максимилианом!.
Я вздохнул.
— Наш язык мудр, — заметил я мирно, — между выражением «я убежден» и «я убедился» — большая разница. Но в оборонительные порядки барона Макса я верю, он делает все со вкусом. Ему важно не просто отбить атаку, но и красиво отбить! Чтоб не потерять ни одного из своих копейщиков… Хорошо, на сегодня все. Наступление будем продолжать, ни на шаг не отходя от плана!
Покидая шатер, щуримся от яркого солнца, бьющего в глаза с начищенных до невыносимого блеска оруженосцами доспехов, обнаженных мечей, секир с широкими лезвиями, кинжалов.
Вблизи шатра Ришара шум и гам, там установили толстые дубовые колоды, на некоторые насадили слишком уж изрубленные и потому непригодные рыцарские доспехи. Слышится постоянный звон металла по металлу.
