— Тогда отдайте его лорду Фрею.
— Хорошая мысль, — засмеялся Петир. — А еще лучше вернуть его нашей любезной Серсее. Не стану, впрочем, говорить о ней дурно — она должна прислать мне некие чудесные гобелены. Правда мило с ее стороны?
Услышав имя королевы, Алейна застыла.
— Ничего милого в ней нет. Я ее боюсь. Если она вдруг узнает, где я…
— То мне придется вывести ее из игры раньше, чем я полагал. Если она, конечно, сама не выйдет. — Легкая улыбка Петира дразнила Алейну. — В игре престолов даже самые незначительные фигуры наделены собственной волей и могут отказаться делать придуманные для них ходы. Запомни это хорошенько, Алейна. Вот урок, который Серсее Ланнистер еще предстоит выучить. А пока не заняться ли тебе делом?
Да, разумеется. Она распорядилась подогреть вино, нашла в кладовой круг белого сыра и приказала напечь хлеба на двадцать человек — вдруг лорды взяли с собой кого-то еще. Если они отведают нашего хлеба и соли, думала Алейна, то уже не смогут причинить нам вреда. Фреи, убив в Близнецах ее мать и брата, попрали все законы гостеприимства, но трудно поверить, что столь благородный муж, как Джон Ройс, опустится до чего-то подобного.
Из кухни она перешла в горницу. На полу там лежит мирийский ковер, поэтому тростник можно не настилать. Она попросила двух слуг поставить на козлы столешницу и принести восемь дубовых, обитых кожей стульев. Будь это пир, она поставила бы один стул во главе стола, второй на другом конце и по три с каждой стороны, но сейчас она готовилась не к пиру. Шесть стульев с одной стороны, распорядилась Алейна, два с другой. Теперь лорды Хартии, должно быть, поднялись уже до Снежного Замка. Подъем, даже верхом на мулах, занимает почти весь день, а пешком в Гнездо добираются за несколько суток.
Возможно, лорды засидятся до поздней ночи, и понадобится сменить в горнице свечи. Когда Мадди разожгла огонь, Алейна послала ее вниз за душистыми восковыми свечами — их подарил леди Лизе лорд Ваксли, один из ее поклонников. После этого девушка опять спустилась на кухню — присмотреть за вином и выпечкой хлеба. Все было в порядке, и у нее еще оставалось время, чтобы выкупаться, помыть голову и переодеться.
Ее внимание остановило платье из пурпурного шелка и другое, из синего бархата с серебряными прорезями, под цвет ее глаз, — но потом она вспомнила, что Алейна незаконная дочь и должна одеваться сообразно своему положению. Лучше взять вот это, темно-коричневое, из тонкой шерсти, где на лифе, подоле и рукавах вышиты золотой нитью листья и виноградные лозы. Оно к лицу ей, и в то же время такое могла бы носить и служанка. Она примерила несколько ожерелий — драгоценности леди Лизы Петир тоже ей отдал, — но все они показались ей чересчур богатыми. В конце концов она остановилась на простой бархотке цвета осенних листьев. Посмотревшись в серебряное зеркальце Лизы, которое подала ей Гретчель, она убедилась, что это украшение хорошо подходит к густым каштановым волосам. Лорд Ройс нипочем меня не узнает, подумалось ей. Я и сама-то себя узнаю с трудом.
Чувствуя себя почти столь же уверенно, как Петир Бейлиш, Алейна Стоун вооружилась улыбкой и сошла вниз встречать гостей.
Орлиное Гнездо — единственный замок в Семи Королевствах, где главный вход расположен ниже темниц. Каменные ступени, ведущие на гору мимо Каменного и Снежного Замков, обрываются у Небесного. Последние шестьсот футов подъема — это отвесная скала. Здесь посетители слезают с мулов и либо садятся в деревянную люльку, служащую для поднятия припасов, либо карабкаются по каменной трубе, цепляясь руками на вырубленные в ней ямки.
Лорд Редфорт и леди Уэйнвуд, самые пожилые из лордов Хартии, выбрали люльку, которую затем опустили еще раз за тучным лордом Бельмором. Остальные предпочли подняться самостоятельно. Алейна, встретив их в Палате Полумесяца, где жарко пылал огонь, приветствовала их от имени лорда Роберта. Здесь же гостям подали хлеб, сыр и горячее вино в серебряных чашах.
Петир заставил ее выучить здешние гербы, поэтому она узнавала всех, хотя никого не знала в лицо. Красный замок — это, естественно, Редфорт, коренастый, с аккуратной седой бородкой и добрыми глазами. Леди Анья, единственная женщина среди подписавших Хартию, одета в темно-зеленую мантию, где агатовыми бусинами вышито сломанное колесо Уэйнвудов. Шесть серебряных колоколов на пурпуре — это толстяк Бельмор. На его многочисленных подбородках растет морковно-рыжая борода. Саймонд Темплтон рядом с ним кажется особенно темным и угловатым. Нос крючком и льдисто-голубые глаза делают этого рыцаря похожим на красивую хищную птицу. На дублете у него девять звезд, обрамленных косым золотым крестом. Молодой лорд Хантер в горностаевом плаще привел Алейну в замешательство, пока она не разглядела застежку — пять серебряных стрел, расположенных веером. Этому «юноше», на ее взгляд, ближе к пятидесяти, чем к сорока. Отец его, правивший Длинным Луком чуть ли не шестьдесят лет, умер столь внезапно, что поговаривают, будто новый лорд ускорил его кончину. Щеки и нос Хантера красны словно яблоки — это указывает на приверженность к горячительным напиткам. Нужно будет наполнять его чашу, как только она опустеет.
У самого молодого из всех на груди три ворона с окровавленными сердцами в когтях. Каштановые волосы доходят до плеч, один непослушный локон упал на лоб. Сир Лин Корбрей. Алейна боязливо приметила его жесткий рот и недобрый взгляд.
Последними вошли Ройсы, лорд Нестор и Бронзовый Джон. Лорд Рунстона очень высок — ростом он не уступит Псу. Он уже сед и покрыт морщинами, но огромные ручищи по виду способны сломать иного юнца словно прутик. Суровое лицо этого старика живо напомнило Сансе его пребывание в Винтерфелле. Вот он, сидя за столом, тихо беседует с ее матерью. Вот возвращается с охоты с притороченным за седлом оленем, и его голос гремит среди каменных стен. Вот он, сражаясь на учебном дворе, валит наземь ее отца и поворачивается, чтобы сразить вдобавок и сира Родрика. Он узнает ее, непременно узнает. Может быть, ей стоило бы броситься к его ногам и просить покровительства? Но если он не поддерживал Робба, с какой стати он будет заступаться за Сансу? Война окончена, Винтерфелл пал.
— Лорд Ройс, — робко спросила она, — не выпьете ли чашу вина, чтобы согреться?
Свинцово-серые глаза Бронзового Джона, спрятанные под невиданно косматыми бровями, сощурились.
— Я тебя знаю, дитя?
У Алейны отнялся язык, но ее выручил лорд Нестор.
— Алейна — побочная дочь лорда-протектора.
— Мизинцев мизинчик потрудился на славу, — с ехидной улыбкой сказал Лин Корбрей. Бельмор засмеялся, и к щекам Алейны прихлынула кровь.
