– Жалко, что ты уезжаешь. И зачем тебе понадобился этот несчастный автограф…
– Не автограф. Я передала ей привет от одного человека. Он меня об этом не просил, но я сама решила, что это будет не лишнее. Знаешь, на самом деле ты каждую ночь видишь сны, только ты их не помнишь, когда просыпаешься.
– Ты так думаешь? – с сомнением спросила девочка.
– Сто процентов уверена. Вон трамвай едет, я пошла. Удачи тебе, Проводник!
– Как ты меня назвала? – удивилась Лидия, но Лерка, улыбнувшись ей, уже подхватила сумки и зашагала к остановке.
Трамвай будет долго стоять на конечной, но лучше забраться в вагон пораньше, чтобы занять хорошее место.
– Госпожа Вишнякова! – окликнули ее официальным голосом.
Подчиненный Шенлебера, Лерка с ним уже познакомилась. Что ж, одной заботой меньше, довезут до портала на казенной машине.
Когда разворачивались около парковки, она заметила Стаха. Пришел попрощаться? Сам – или его подослали? Хотела попросить службиста на минутку остановиться, но в следующий момент передумала. Если людям Александры Янари она худо-бедно доверяла, то чего ждать от Стаха и тех, кто за ним стоит, даже представлять опасалась. Другое дело, будь он сам по себе… Он ей все-таки нравился. Не так, как Проводник: Лерке хотелось быть похожей на Проводника, производить такое же впечатление, а будь Проводник живым, они бы наверняка подружились, но что касается ее парня – тут она предпочла бы такого, как Стах. Тот вертел головой, кого-то высматривая (ее, кого же еще!), и Лерка опять погрустнела. Ну, не сложилось, ну и что…
Пока ехали до портального комплекса, ее одолевало неопределенное и тревожное, как дождевая зыбь на воде, прощальное настроение, а потом начались обычные при переходе в другое измерение бюрократические формальности, и стало не до того.
Вопрос о том, кто в этот раз заблевал раковину на кухне, обсуждать не стоило: хозяйка дома, дорвавшаяся до «свекольного зуба». Похмелье. Или отходняк. Стах не знал, с чем вернее соотнести эту популярную у Высших дурь, если колют ее в вену, как наркоту, а действует она вроде крепкого алкоголя.
Эгле готовила новую дозу. Встрепанная и осунувшаяся, словно старшеклассница после первой в своей жизни взрослой вечеринки, в запятнанном рвотой халате из розового шелка с рюшами – даже переодеваться не стала. Ее сходство с девочкой-подростком по-прежнему затрагивало в душе у Стаха сентиментальную струнку, хоть и понимал он, что это всего лишь тип внешности, перед ним ведьма, которой черт-те сколько лет – безусловно, больше, чем любой моложавой представительнице подвида С.
Пока она терла над плошкой плод «свекольного зуба», поливала овощную стружку зельем из синего флакона, грела на спиртовке и процеживала через ситечко, Стах читал ей вслух газету. Ушлеп вернулся. Эта новость заставила Эгле угрюмо выругаться.
– Его же в экваториальном болоте утопили! Каких трудов стоило добраться туда и доволочь его… Этим монахи занимались, в следующий раз наша очередь. Ненавижу это дерьмо, Мерсмон – сукин сын!
– Ушлеп таки его создание?
– Не создание, – она скривилась, чуть не уронив ситечко в стеклянную чашку с раствором для инъекции. – Это грязный плевок в лицо всем Высшим! Только такой скот, как Валеас, мог сотворить такое дерьмо. Взял первого попавшегося дебила – и нате вам кривое зеркало! Не пожалел ни дебила, ни нас, подонок поганый… Он никогда не страдал гуманизмом.
Это не игра, она была крайне раздражена, до закушенных губ и неверных движений. Ушлеп – болезненная для нее тема. Отметив это, Стах перешел к другим новостям. Упоминалось тут и о выдворении на родину участницы проекта «Молодежь всех измерений – обучение без границ», девушки в возрасте двадцати одного года, пробравшейся во дворец с целью получить автограф Летней госпожи.
– Уф, слава богу, наконец-то от этой полоумной туристки избавились, давно пора было ее выслать! – вздохнула успокоившаяся Эгле, закатив глаза к потолку, словно избавление от Лерки было невесть каким великим делом.
В рубрике «Автомобилистам на заметку» сообщалось также, что улица Забытых Песен, где по неустановленной причине пришло в негодность асфальтовое покрытие проезжей части, до сих пор недоступна для транспорта.
– Будь другом, перетяни мне руку. Это последний раз, чес-слово. Пока последний, больше до послезавтра колоться не буду. Мы собираемся на Амадору, и там я должна быть на высоте.
Она отточенным движением, почти рисуясь, всадила в вену иглу, и с полминуты спустя на ее лице расцвела блаженная улыбка. Очевидно, Ушлеп был выброшен из головы, заодно со всеми кривыми зеркалами и прочими Мерсмоновыми происками.
– Эгле, зачем тебе Амадора? Я понимаю – убивать серых в бою, в Лесу во время рейдов… Но на кой нужно то, что вы там вытворяете?
– Ты, наверное, и в армии был белой вороной, – хмыкнула Высшая.
– Не без того, – честно согласился Стах. – Но, может, все-таки ответишь зачем?
Она состроила детскую гримаску.
– Меня это возбуждает, и остальных наших тоже. Замечательные ощущения. Для вояк Андреаса это еще одна форма борьбы, им же только борьбу подавай, все остальное для них презренная чушь и суета. Монахи таким образом расправляются с нечистой силой. То есть они это так трактуют, на самом-то деле им тоже нравится, темные наклонности у всех одинаковы. Против высказываются только отдельные чудаки вроде тебя или Чармелы.
– Чармела – это кто?
– Из наших, ты ее видел. Последняя, кого мы к себе приняли, перед тем как этот скот Валеас захапал принималку и никому больше не отдал, а у него ее потом из-под носа украли и выкинули в то гребаное ущелье, где мы каждый раз как собаки в помойке роемся… Ой, тьфу, что я сказала, забудь немедленно! Правда, Стах, забудь поскорее, а то я тебя убью, если сама не забуду, когда протрезвею, что тебя надо убить, – Эгле хихикнула. – Это не подлежит разглашению, ни-ни… Да, Чармела – такая хорошенькая куколка, она думает как ты, но во время вечеринок на Амадоре тоже убивает серых гадин, потому что хочет быть как все. Она старается убивать их поскорее, чтоб не мучились, а мы ей мешаем, так смешно выходит…
Снова пьяное хихиканье.
Глубоко вздохнув, как перед погружением в стылую прорубь, Стах произнес:
– Эгле, а ведь тот самосвал не случайно врезался в трамвай, в котором мы с тобой ехали?
Счастливый заливистый смех.
– Ты только сейчас догадался? Я хотела, чтобы мы познакомились эффектно, с каким-нибудь катаклизмом…
– Там пассажиры погибли. А те, кто получил травмы, до сих пор лечатся.
– Фу, Стах, не будь скучным. Неужели ты разлюбишь меня из-за такой ерунды, как пассажиры трамвая?
