Внезапно крики прекратились и повисла еще более ужасающая тишина.
Полицейский услышал шаги Первого Офицера по влажному булыжному полу. Но тот прошел только до середины коридора, остановился и бросил взгляд на закрытую дверь. Он скривился, недовольный тем, что допрос затянулся, затем медленно развернулся на каблуках и зашагал обратно, по всей видимости, на свое место за стойкой — на случай, если в участок пожелают прийти еще стигийцы.
Второй Офицер, радуясь тому, что снова остался один, вытер пот со лба. На секунду его лицо исказилось, словно он вот-вот заплачет. Офицер сам не знал, почему вдруг себя так почувствовал, — быть может, с него наконец стало довольно чужой боли и страданий, которым приходится быть свидетелем. Он взял себя в руки, и как раз вовремя: из комнаты послышался глухой гул голосов, и дверь распахнулась.
В коридор величественно выступил старый стигиец, сопровождаемый молодым адъютантом.
— Кончено? — спросил Второй Офицер.
Старик поднял на него взгляд, удивленный любопытством полицейского.
— Мы добились своего, — резко ответил он. — Как всегда.
— Э-э… а она… она… то есть… она не?.. — выдавил Второй Офицер.
Брови старого стигийца взметнулись вверх, и он перебил лопочущего полицейского.
— Если вас интересует, осталась ли жива Берроуз, то сердце у нее, по-видимому, еще бьется, и она каким-то образом умудряется дышать, — сказал он и отступил в сторону. — Смотрите сами.
Второй Офицер вошел в полосу света, льющегося из комнаты. Ему была видна спинка стула, от которого еще не отвязали миссис Берроуз. Один из стигийцев только расстегнул ремешок на подголовнике, и голова женщины безвольно свесилась вперед. У стола стояли еще трое стигийцев — они убирали целую батарею устройств Темного Света. Их было шесть или семь — Второй Офицер не смог их сосчитать, так возбужден и взволнован он был.
— Нелегко было ее расколоть. Такой крепкий орешек, — заметил адъютант старика. Он говорил отстраненным тоном, будто доктор, обсуждавший с коллегами историю болезни. — Один из самых крепких, что нам попадались.
— Да, — подтвердил старый стигиец. — Чрезвычайно упорно сопротивлялась. — Он простер руку в направлении неподвижного тела миссис Берроуз. — Это всего лишь пустая шелуха. Боюсь, от ее рассудка мало что осталось. Чтобы достичь цели, нам пришлось разнести все, что стояло на пути. К моему сожалению. Я рассчитывал еще раз воспользоваться ею в будущем.
— Вероятно, она не протянет до утра, — сказал адъютант.
— Я хотел спросить… — начал Второй Офицер, и его голос задрожал, как только ледяной взгляд старика остановился на нем.
— Да? — произнес старый стигиец.
— Если ей недолго осталось, я бы взял ее на попечение, — выпалил полицейский.
Стигиец наклонил голову, словно предлагая ему объясниться. Назвать просьбу Второго Офицера необычной было бы серьезным преуменьшением.
— Ну, чем оставлять ее в Темнице… Она хоть и верхоземка, но… по-моему, она была неплохая, — забормотал Второй Офицер, а потом закрыл рот и уставился на свои ботинки.
Повисла пауза. Затем один из стигийцев вышел из комнаты, держа в руках Темный Свет, и удалился по коридору.
Старик улыбнулся, но отнюдь не добродушно. Эта улыбка означала, что он узнал нечто полезное для себя, чем рано или поздно непременно воспользуется.
— Есть у вас домочадцы, офицер? — спросил он. — Кто-то должен за ней присматривать, пока вы на дежурстве.
— Мать и сестра, — ответил полицейский.
— Что ж, забирайте ее. Хотя я полагаю, что оставить ее умирать в Темнице было бы гуманнее, — сказал старый стигиец и двинулся прочь. Адъютант следовал за ним как тень на расстоянии нескольких шагов. — «И вся королевская конница, и вся королевская рать не могут Шалтая собрать», — процитировал старик, не оборачиваясь.
Второй Офицер подождал, пока они не скрылись из виду, и оттянул пальцем свой накрахмаленный воротник, прилипший к коже. Он сам не понимал, что на него нашло. Как только он посмел так заговорить со стигийцами? Но он чувствовал, что так надо было сделать.
Полицейский глубоко вдохнул, чтобы приготовиться к тому, что увидит в ярко освещенной комнате.
На этот раз Уилл остался в сознании. В полете его неожиданно закрутило волчком, потом, не успел он опомниться, завертело в другую сторону. Ускорение было так велико, что у мальчика закружилась голова, и он подумал, что его сейчас стошнит. Однако он быстро обнаружил, что если раскинуть руки и ноги, как во время прыжка с парашютом, то он перестает кувыркаться и падение даже кажется более плавным. А поднимая и опуская конечности, Уилл приспособился довольно точно управлять полетом, несмотря на вес оружия и громоздкого рюкзака, и избегать ударов о стены.
Он все падал, падал, и падал, и размышлял о том, кончится ли когда-нибудь все это и будет ли конец счастливым.
— Что я такого сделал? — крикнул Уилл через потоки воды, падавшие вместе с ним, облизнул губы и почувствовал вкус соли. Он попытался вытереть линзу, чтобы хоть что-нибудь видеть впереди, но тут же потерял равновесие, и его занесло в сторону. Уилл быстро вернул руку на место. Он летел с такой скоростью, что все вокруг мелькало и расплывалось, но мальчик старательно высматривал подводную лодку. Он пообещал Дрейку, что разберется с близнецами и Граничником, и был твердо намерен сдержать обещание.
Уилл видел, как дрожит стрелка на приемнике у него в руке, и едва-едва слышал щелчки. Его отец был где-то внизу.
Отец…
Но что, если доктор Берроуз совершил ужасную ошибку? Что, если сила тяжести уже не уменьшится? Точнее, что если Дымящая Джин не так уж глубока и он достигнет дна раньше, чем начнется пояс невесомости?
«Господи, об этом-то я и не подумал!»
Когда Уилл прыгнул в бездну вслед за отцом, у него было ощущение, что иначе поступить просто нельзя… Слова отца насчет веры в тот момент показались ему разумными. Мальчик наконец понял, почему доктор Берроуз вел себя настолько эгоистично. И тогда он захотел показать, что тоже верит — верит в отца.
Но теперь… Теперь Уилл думал, что погорячился с прыжком — пожалуй, этот красивый жест был совершенно лишним.
И тут он заметил, что встречный поток воздуха как будто стал не таким сильным. У мальчика больше не перехватывало дух. И еще он мог бы поклясться, что его падение немного замедлилось, хотя если это и в самом деле было так, то изменение произошло очень плавно.
Приемник продолжал бодро пощелкивать, но внизу по-прежнему ничего не было видно — только раскаленные камни стен светились багровым. Пролетая мимо них, Уилл на доли секунды успевал почувствовать невероятный жар и слышал, как шипят струи соленой воды, попадающие на стены.
