Теперь выбор был прост — либо он будет пригвожден вилами, либо лезвие перережет ему глотку.
Но нисташи медлил, склонив голову набок, словно прислушиваясь к отдаленному голосу. Затем по совершенно непонятной причине нисташи развернулся и спокойно направился к краю скалистого кряжа. Неподалеку противник Роланда тоже вышел из схватки и ловко спрыгнул вниз, на дно ущелья. Старый герцог с трудом доковылял до края обрыва и, опершись на рукоять своего меча, смотрел, как оба нисташи, не оглядываясь, уходят.
— Они нас одолели, — выдохнул Пелл недоверчиво, с трудом поднимаясь на ноги.
— Но они нас не захотели, — ответил Каладор.
Пелл потряс головой. Все это не имело никакого смысла.
— Тогда зачем?..
Годы изучения военной стратегии помогли быстро найти ответ на этот вопрос. Старый генерал тяжело вздохнул. Конечно, очень хорошо, что он остался в живых, но вот подоплека этого факта нравилась ему гораздо меньше.
— Трюк, — пояснил Каладор. — Отвлекающий маневр. Требовалось занять время и рассеять наши силы.
— Отвлечь внимание от чего?
Но еще задавая вопрос, Пелл уже повернулся к западу. Там, возле самого края обрыва, стояли Марвик с Каррельяном и напряженно смотрели в бездну. У их ног лежал только один труп.
Труп убийцы.
— Мадх ушел, — пробормотал Пелл.
Наконец Елена сумела выбраться на плоскую вершину скалистого кряжа. Ее грудь тяжело вздымалась. Марвик без сил опустился рядом с ней, тоже с трудом переводя дыхание. Чуть раньше он вытащил женщину на маленький карниз несколькими футами ниже плато. Затем он бросился на помощь Бренту, считая, что агент одолеет эти последние пару футов самостоятельно. Но оказалось, полностью лишенная сил, Елена Имбресс не могла сделать даже этого. Поэтому, помешав Бренту броситься с обрыва вслед за Мадхом, Марвик вернулся, чтобы помочь Имбресс.
— Моя матушка обычно говорила, — попытался пошутить Марвик, — что если детям предназначено летать, то их матери должны быть катапультами…
Имбресс, не обращая внимания на вора, с трудом встала на четвереньки. Затем она медленно поднялась на ноги, опасно покачнувшись у края пропасти. В двадцати ярдах от нее Каррельян подошел к трупу Хейна. Елена бросила взгляд на останки убийцы, затем холодно уставилась на Каррельяна.
— Что с индорцем? — спросила она.
Брент покачал головой.
— Я сделал все, что мог.
— Если это все, что вы смогли, — тихо произнесла женщина, обходя осколки огромных валунов, — то вы предали всех нас.
Заходящее солнце освещало зазубренные пики западной оконечности Пасти Шакала, омывая светом вердшны, красные, как окровавленные зубы. Много миль назад исчезли последние фермы, их вынудила отступить ставшая каменистой и неплодородной почва, равнины постепенно сменялись горами. Изредка Мадху встречался пастух со стадом, бредущий в поисках более удобного пастбища. Но в основном индорец снова наслаждался блаженным одиночеством. Меняя коней, он быстро миновал равнину, но добравшись до скалистых земель, пустил последнюю лошадь шагом. Даже при такой неспешной езде, не говоря уж о рыси, лошадь легко могла переломать здесь ноги, но Мадх беспокоился вовсе не об этом. Просто после нескольких тяжелых и опасных месяцев он наконец оказался дома и теперь хотел вдоволь насладиться дикой, пустынной, жестокой красотой скалистых нагорных земель. У него еще было время до заката. Затем прибудет его господин.
Между Мадхом и подножием горы Эйхр оставалось всего несколько миль, и он смаковал их, размышляя о работе, проделанной с прошлой зимы. Опасное путешествие через Улторн, поиск инструмента в Чалдисе и последующие трудности, связанные с управлением тем, кого он нашел. Мадх улыбнулся при мысли о том, как все обернулось. Хазард с презрением отверг его предложение, но потом тем не менее оказался весьма полезен, он избавил Мадха от грязной работы — ему не пришлось самому убивать Хейна. В конце концов, если бы у индорца имелся вкус к кровопролитию, ему бы и вовсе не понадобился Хейн…
Мадх потряс головой, стараясь изгнать из головы мысли о грубом убийце. Все неприятности остались позади. Индорец напомнил себе, что он приближается к дому, облаченный в новую одежду, а драгоценный камень покоится в полной безопасности в кисете под его свободной рубашкой. Мадх не сомневался, его господин останется доволен. Вместе они сослужили великую службу во имя Индора.
Теперь над ним возвышалась гора Эйхр, ее огромное подножие представляло собой десяток крутых глубоких лощин. Мадх выбрал самую северную и въехал в тень горы. Он направлялся прямо к развилке двух сходящихся горных кряжей, в самом центре которой и находился его дом. Еще через десять минут Мадх разглядел темное отверстие в скале, вход в пещеру.
Он спешился, привязал коня к изогнутому стволу ближайшей сосны и остановился на мгновение, чтобы оглядеться. Признаков постороннего присутствия не наблюдалось. Впрочем, это ни о чем не говорило. Вряд ли его господин приедет верхом. Никогда нельзя сказать заранее, вошел он в пещеру или нет. Мадх стряхнул пыль с нового плаща и поправил галстук. Он предпочел бы другую одежду, но фермерские городишки на равнине не оставляли большого выбора. Агинат находился отсюда всего в сотне миль к югу, и, возможно, если у его господина нет для него дальнейших заданий на ближайшее время, он съездит туда. В Прандисе Мадх обнаружил в себе вкус к опере. В Агинате имелся оперный театр, и Мадху не терпелось посетить его. Не слишком большая награда за все то, что он совершил.
Сделав первый шаг в пещеру, Мадх ощутил, как вековой холод горы пробирается под плащ. После первых двух поворотов тьма стала непроницаемой, но Мадх знал каждый изгиб туннеля так же хорошо, как черты лица своего господина. Когда эхо его шагов, став менее громким, внезапно рассеялось, он понял, что добрался до главного зала. Света не было. Он явно пришел слишком рано.
Мадх пробормотал одно-единственное слово, и на столе зажглась масляная лампа. Ничто здесь не изменилось — складная кровать и сундук в углу, сосновый стол и два стула посередине пещеры.
Однако в свете тусклой лампы Мадх с удивлением обнаружил гигантскую фигуру человека, сидевшего за столом. Мадх не знал, сколько времени его господин провел здесь в темноте. Стул отодвинулся назад, и человек начал подниматься, окутанный струящимся черным бархатом.
— Сардос медленно обернулся. Ты преуспел в своем деле.
Это не было вопросом. Сардос знал, что Мадх вернулся с победой. В противном случае он не вернулся бы вовсе.
Мадх улыбнулся.
