– То есть, тебя все устраивает, и ты не хочешь узнать, как оно было на самом деле?
– Это знание представляет исключительно академический интерес, – сказал Ломтев. – То, что случилось, уже случилось, и я о своем выборе не жалею. Если бы мне довелось пережить этот эпизод еще раз, даже с высоты сегодняшнего знания, я, быть может, пересмотрел бы какие‑то тактические моменты. Но общую стратегию менять бы не стал. Убийство императора и последовавшие за ним смутные времена были идеальной возможностью выиграть хоть какой‑то запас времени для твоей матери.
– Значит, все ради нее?
– Когда у тебя появятся собственные дети, ты поймешь, – сказал Ломтев. – Может быть. Как говорил Доминик Торетто, нет ничего сильнее семьи.
– Кто говорил?
– Один лысый пафосный придурок, не знакомый с учебником физики за восьмой класс, – сказал Ломтев. – Но, как и сломанные часы, которые дважды в день могут показать правильно время, пафосные придурки иногда тоже попадают в цель.
– Мне кажется, я потерял нить беседы, – сказал Ник.
– Ничего страшного, – сказал Ломтев. – Это персонаж не вашего фольклора.
При постоянном присутствии Ломтева в его голове Ник считал перспективу обзавестись собственными детьми довольно туманной и весьма отдаленной, а потому углубляться в эти дебри не стал.
И, несмотря на все минусы Ломтевского присутствия, сейчас, когда предок затаился, Ник не мог не признать, что ему немного не хватает этих бесед, этого циничного и изрядно мрачного взгляда на мир. Может быть, он в какой‑то степени на самом деле поверил в Ломтева, как своего деда, и сейчас, в незнакомой стране, ему настолько не хватало близких людей, что он был готов цепляться даже за этого призрака.
На третий день, в рамках ведения здорового образа жизни, Ник решил погулять по парку, но очень быстро выяснил, что люди, праздношатающиеся по аллеям, катающиеся на самокатах, играющие с детьми или сидящие в своих гаджетах изрядно его раздражают.
Как они могут жить своей обычной жизнью в то время, когда в мире идет одна война и совершенно явно готовится другая? Ладно, шут с ней, с Австралией, она слишком далеко, и, говорят, даже в Метрополии большинству наплевать, как там идут дела, но Дальний Восток… Тоже далеко? И наплевать, что империя готовит вторжение? Или стремительная победоносная война только всем на пользу?
А война готовилась, и готовилась не только одной стороной.
В новостях то и дело рассказывали о пожарах, странных смертях высокопоставленных чиновников и успешных бизнесменов, несчастные случаи со взрывами и стрельбой происходили в военных частях по всей империи. ДВР, разумеется, никакой ответственности за происходящее на себя не брало, и официальные лица тоже не торопились ее на республику возлагать.
Просто пожар.
Просто подрыв.
Просто несчастный случай или убийство на бытовой почве.
А то, что оно так зачастило, так это совпадение просто, видимо. И никакой связи с грядущим вторжением, о котором не говорит только ленивый, тут нет.
С другой стороны, а что эти обычные люди могут сделать? Как могут на происходящее повлиять? Политику страны определяет один человек, который вроде как и обещал прислушиваться к мнению своих подданных, но это не точно, и он имеет собственное представление об их благе. О благе империи.
У него есть свои мотивы, он ведет свою игру, и ставки в этой игре так высоки, что обычными человеческими жизнями можно пренебречь. Как там говорил дед? Война – это такая штука, когда много маленьких и больших трагедий складываются в статистику? Императоры сего мира, скорее всего, именно такими категориями и мыслят, у них понимание трагедии совсем другое.
Утром четвертого дня позвонил Лев.
– Есть новости? – поинтересовался Ник.
– Нет, интересующий нас человек все еще не в городе, – сказал Лев. – Я просто хотел узнать, как у тебя дела.
– Нормально, – сказал Ник.
И ведь не соврал. Он был здоров, бодр и даже чувствовал себя выспавшимся, чего с ним не случалось уже довольно давно. Больно уж много было отвлекающих факторов. То учеба в колледже, то вторжение китайцев, то бегство через страны и континенты…
– Как насчет вместе выпить кофе и позавтракать прямо сейчас? – поинтересовался Лев.
Ник отметил, что Лев не стал спрашивать, где он, но это как раз было неудивительно. За отелем наверняка следили. Может быть, отслеживали и самого Ника в его передвижениях по городу.
Например, через телефон, по которому он сейчас разговаривал.
– Почему бы и нет, – сказал Ник.
– Отлично, – сказал Лев. – Я заеду за тобой минут через пятнадцать.
– Хорошо, – сказал Ник, но Лев уже повесил трубку.
“Интересно, чего Льву надо на самом деле?” – подумал Ник, натягивая джинсы. Если интересующий нас человек не в городе, а кроме встречи с этим самым человеком нас вроде бы ничего и не интересует.
Вряд ли разведчику просто стало скучно и одиноко, и не с кем кофе попить, и вряд ли он стал бы заботиться о том, чтобы скучно и одиноко не было Нику. По крайней мере, в предыдущие дни предложений разделить завтрак от него не поступало.
Раньше он вообще бы не стал задумываться над подоплекой этого приглашения, но теперь, после знакомства с другой стороной реальности и после коротких, но весьма запоминающихся лекций деда, его все чаще стали интересовать истинные мотивы других людей.
На выходе из отеля Ник натолкнулся на смутно знакомого ему паренька из местного обслуживающего персонала, и тот попросил у Ника закурить.
– Не курю, – машинально сказал Ник, вежливо улыбнулся и сбежал по ступенькам к машине Льва, уже ждущего его у подъезда.
Глава 22
Лев заказал себе большую кружку латте макиато и омлет с беконом и помидорами. У Ника по утрам воображение работало плохо, поэтому он попросил официанта продублировать заказ.
Пока они ехали до выбранного Львом места завтрака, которое оказалось вовсе не в том же спальном районе, что и отель, Ник лениво размышлял, какая у Льва может быть мирная профессия. Должно же у него быть какое‑то прикрытие? Кларк, например, пять лет лежал возле бассейна и лакал пиво, но здесь не Австралия, да и Лев не в том возрасте, чтобы изображать пенсионера.
– Тебя, наверное, удивляет, что мы забрались так далеко ради обычного завтрака? – поинтересовался Лев, постукивая пальцами по столу.
– Немного, – сказал Ник.
– Просто здесь на самом деле лучший кофе в округе, – сказал Лев. – Как дела с кофе обстояли в… Саратове?
– Наверное, как и везде, – сказал Ник. – Признаться честно, я не большой знаток.
– А я это дело очень люблю, – сказал Лев. – Обжарка, помол… Ты знаешь, что в правильно приготовленный кофе даже сахар класть не нужно?
– Нет, – сказал Ник.
– А вот, – сказал Лев. – Впрочем, не буду тебя этим грузить.
– И я тебе за это благодарен, – сказал Ник.
Им принесли заказ. Кофе пах… как кофе, но, видимо, готовили его здесь правильно, потому что Лев не стал класть в него сахар. А Ник все же ложечку бросил.
Лев отрезал кусок омлета, куснул хрустящую гренку.
Среднего роста, с небольшим лишним весом и пижонски подстриженной бородкой, Лев по‑прежнему не производил впечатление разведчика. А уж его рассуждения про кофе…
Что бы сказал по этому поводу Кларк?
Впрочем, может быть, это новое поколение, очередная спираль эволюции сотрудников спецслужб. Кто‑то бегает по степи с автоматом, а кто‑то сидит в столичной кофейне и сибаритствует напропалую. И еще неизвестно, кто из них на самом деле опаснее.
Ник поймал себя на том, что эта мысль была очень похожа на мысль Ломтева. Похоже, дед плохо на него влияет.
– Твой предок сейчас с нами? – поинтересовался Лев, словно прочитав что‑то по его лицу.
– Нет, – сказал Ник. – Давно его не видно.
– Так может быть он… эээ…
– Ушел навсегда? – уточнил Ник. – Вы настолько не хотите организовывать эту встречу?
