Я машинально погладила амулет, спасший мне жизнь, и с грустной улыбкой положила его на стол.
- Все и все, Ваше Величество. Кажется, у этой сказки получился не слишком веселый конец. Я обещала его вернуть, и сдержала свое слово. Фаэс, правда, солгал, сказав, что амулет - его собственность, но это ничего не меняет, не так ли?
Амулет в ответ потускнел и остыл, будто искренне огорчившись такому решению, а я быстро отвернулась и, больше не оглядываясь, поспешно направилась обратно, по пути настойчиво расставаясь с прошлым, уже думая о возвращении в Скарон-Ол и о том, что там меня с нетерпением ждут все мои десять... то есть нет, одиннадцать, конечно!.. кровных братьев. Наряду с остальными скаронами, которые, разумеется, уже знали о нашем возвращении; официальным посольством Северных лесов, пронюхавшим об этом чуть ли не до того, как мы с Лином заявились во Дворец; и целой делегацией эаров, которая после зачистки Благословенной благоразумно осталась в Скарон-Оле, чтобы решить несколько важных вопросов.
Конечно, в Валлион я отправилась не сразу - сперва выяснила все насчет Невирона и искренне порадовалась, что братики взяли дело в свои руки, сумев избежать ненужных жертв. Решение об изоляции некромантов тоже активно поддержала. Свое мнение насчет Магистерии пока оставила при себе, еще не решив, доверять ей сведения о Дабараэ и его носителях или же поостеречься. Затем довольно заулыбалась, когда выяснилось, что даже по этому вопросу Скарон-Ол будет плотно курировать весь процесс, и, в общем-то, начала надеяться на то, что со временем мы сумеем интегрировать их обратно в общество. Не сразу, естественно. О полноценном мире пока слишком рано говорить, но уже то, что серьезного протеста со стороны Благословенной в отношении нашего вмешательства не возникло, а часть некромантов мы даже вернули на их законные места, уже было хорошо. Думаю, мы все-таки сумеем наладить отношения. Со временем. Точно так же, как в свое время мне удалось уладить вопрос со Степной нежитью.
У нее в гостях я, кстати, тоже побывала. Снова порадовалась тому, что увидела. Полностью одобрила предложение Эа помочь с озеленением этих огромных пространств. И даже начала верить, что через пару-тройку лет там будет вполне приличная зелень, в которой мои новые подданные должны неплохо прижиться. С солнечным светом, правда, у них пока туговато, но потом они привыкнут. Я приложу все усилия, чтобы даже чувствительные хартары смогли приспособиться. А то, что это - чертова прорва работы и куча потраченного времени... плевать. Все равно лучше возиться с ними, чем бездельничать незнамо сколько лет на той искусственной поляне в Пустоте. Тем более, что мне, по большему счету, и заняться-то больше нечем.
Кстати, Боги нас с Лином до сих пор так и не потревожили. Ни намека на возмущение, ни претензий, ни даже неласкового слова в наш адрес не прилетело. Ни явного, ни скрытого. Более того, буквально вчера у меня на тумбочке вдруг нашлось сразу два птичьих пера - ослепительно белое и угольно черное... и коротенькая записка со словами: "В мире нет ничего предопределенного"... так что, полагаю, мое возвращение на Во-Аллар не слишком их огорчило. Я, правда, не рискнула это проверять, поэтому перышки благоразумно не тронула: начинать новую Игру мне, честно говоря, совсем не хотелось. Вдруг это - провокация? Поэтому я просто подвесила "подарки" на веревочке у изголовья, а перед перед сном с лукавой улыбкой смотрела на то, как они мерно там раскачиваются от любого дуновения ветерка, и с нескрываемым удовлетворением думала о том, что, кажется, и в этом вопросе мы достигли, наконец, некоего компромисса.
А что? Я им не мешаю, они меня не трогают... чем не красивое завершение долгой партии?
Единственное, что меня слегка тревожило - это необходимость в ближайшее время посетить леса хвардов и миррэ. Но Лок и Мейром так настаивали на личном визите, что у меня не нашлось особых возражений, кроме самого факта, что слегка сдвинутые на почве Ишты оборотни могут повести себя несколько... неадекватно в моем присутствии. Раз уж порой даже они - привычные к моим Знакам - начинали вытворять форменные глупости, то чего ждать от остальных?
Впрочем, ладно. Разберемся как-нибудь. А потом на Равнину надо будет смотаться. С Оленем поговорить по душам. Риа с Уром навестить. Поговорить с эарами по поводу выведения новой породы Фарлионских кошек... короче, дел полно. И с самым сложным из них я, наконец, покончила.
Уже покинув кабинет и в самый последний момент услышав за спиной какой-то невнятный шум, похожий на то, как если бы где-то неподалеку вдруг зазвенела тонко натянутая струна, я сперва удивилась. В чем дело? Лин же обещал, что "сигналки" смолчат! Потом, конечно же, насторожилась и беспокойно обернулась, инстинктивно сделав шаг назад. Но почти сразу увидела стремительно разгорающуюся искорку портала и, вздрогнув, быстрее молнии кинулась к балкону, страстно уповая на то, что делаю это бесшумно, а пришедший по мою душу человек еще долго не поймет, что я вообще тут была.
- Гайдэ! - тихо выдохнули мне в спину, заставив инстинктивно сжаться в комок и затравленно втянуть голову в плечи. Знакомый до боли голос... неверящий... страстный... бог мой, как же долго я его не слышала! - Гайдэ, постой! Пожалуйста, не уходи! Я должен с тобой поговорить!
Блин! Да что ж он всегда так не вовремя?! Или тут стоят какие-то новые "сигналки", которые Лин не смог заглушить?!
- Гайдэ!
Я сжала кулаки и, с досадой прикусив губу, медленно обернулась. После чего встретила горящий взгляд своего преследователя и озадаченно замерла, потому что невесть откуда взявшийся здесь Эннар Второй выглядел довольно... странно. Растрепанный, будто только с постели вскочил, взъерошенный и откровенно взволнованный. Причем, не просто взволнованный, а по-настоявшему испуганный. Гм. Интересно, в чем дело? И откуда эта паника в глазах? Он что, меня ждал, сидя за дверью с зажженной свечой? Или, может, тут видеокамера вдруг появилась, раз он примчался посреди ночи, даже толком не одевшись?
Как будто ему было что мне сказать и чем оправдаться.
Но, надо признать, таким встревоженным я его никогда не видела. И дело было даже не в неестественном румянце, раскрасившем его загорелые скулы; не в лихорадочно горящих глазах, в которых застыло престранное выражение; не в распахнутой на груди рубахе и даже не в одном сапоге, надетом явно впопыхах и, кажется, даже на босую ногу. Просто... что-то изменилось в нем со времени нашей последней встречи. Что-то словно бы... не сломалось, нет... но явно стало иным. Более человечным. Искренним. Настоящим. В нем будто появилась какая-то непривычная, живая нотка, исчезла прежняя холодность и, насколько я могла почувствовать, внезапно растаял тот тяжелый, неимоверно острый на гранях кусок льда, который не так давно тяготил его душу.
