Мариан, тяжело дыша, преодолевая рвущееся к девушке тело и ломающий его волю древний инстинкт, отодвигался, стараясь не разбудить крепко спящую принцессу. В голове, ускоряясь, начали мелькать события прошлой ночи, воспоминания шли будто через пелену горячечного бреда. Он помнил все, но его разум отказывался это воспринимать. Помнил и ее страх, и слезы, и отчаяние, и то, как желание разорвать мягкое тело и попробовать ее крови боролось с желанием ползать на брюхе и просить у самки прощения. И это все был он, только не Байдек-человек, а Байдек-зверь.
Отодвинулся, перекатился, привстал, опираясь на кулаки, сам не замечая, как трепещут ноздри, вдыхая его персональный наркотик. Голова кружилась. Василина скорчила гримаску, поежилась, лишившись тепла его тела, пошевелилась, и он отпрянул. Бежать. Бежать подальше отсюда. Пока он не сделал чего-то непоправимого.
Обнаженный, мощный мужчина медленно двигался сквозь предутреннюю дымку под прозрачным сереющим небом. С каждой секундой, с которой он отдалялся от оставленной под вывороченным деревом девушки, ему становилось легче. И тяжелее. "Ты не единственный дикий зверь в округе, - шептал ему преждний, хладнокровный и сильный он. - Ей нужна защита. Не бросай ее".
Он упрямо шел к спящему поместью, полагая, что сейчас он опаснее для Василины, чем любой дикий зверь. Двигался, пока не наткнулся на перевернутый маленький тапочек, лежащий на тропинке. И на еще один - чуть дальше.
Василинка проснулась от холода. "Видимо, не закрыла вчера дверь на веранду", - лениво подумала она и перевернулась на другой бок. Но под телом зашуршала явно не простынь, а плечо отозвалось саднящей болью. Она вспомнила ночь. И открыла глаза.
На стволе упавшего дерева шагах в десяти от ее убежища,низко опустив голову, сидел совершенно голый барон Байдек и сжимал в руках ее тапочки. Василина почувствовала, как стремительно краснеет, а ее и так смятенный ум просто отказывается понимать происходящее.
- Барон? - позвала она, сев на ворохе шуршащей листвы. Он поднял голову, и она содрогнулась от лихорадочного огня его глаз. - Барон, почему вы в таком виде? И...здесь был медведь...где он? Вы его прогнали?
Он помолчал, сминая в сильных руках несчастную обувь. А когда заговорил, она со страхом услышала в его голосе рычание ночного зверя.
- Дело в том, - сказал он медленно, низко, хрипло, словно подбирая слова, и она зябко запахнулась в халат, - дело в том, принцесса... что, по всей видимости, я и есть ... медведь.
- Но вы же не оборачиваетесь, - сказала она жалобно, хотя где-то внутри уже знала, что это правда. - Вы сами говорили!
- Я и не оборачивался, - он снова глянул на нее и опустил взгляд. - До сегодняшней ночи. Ни я. Ни восемь поколений предков до меня.
- Я не понимаю, - Василина покачала головой. - Я ничего не понимаю. Как же это может быть?
- А я понимаю? - рыкнул он, и принцесса сжалась. - Я понимаю, почему, вместо того, чтобы защищать вас, я напал на вас? Я понимаю, почему я заснул в своей кровати, а проснулся здесь, с вами? Боги, я ведь мог растерзать вас! Я поранил вас!
- Не кричите, Мариан, - шепотом попросила она, и он сжал зубы. - Не растерзали же.
Они помолчали, ошеломленные и объединенные общей тайной и воспоминаниями.
- Что же теперь нам делать? - дрожащим голосом спросила Василина.
- Вы останетесь здесь, в имении, - ответил он, играя желваками, - я буду уезжать на ночь. А днем держаться подальше. Я не смогу жить, если с вами что-нибудь случится.
"Я не смогу жить, если с вами что-нибудь случится!" Кто бы знал, как чудесно могут звучать некоторые слова!
- Я не думаю, что вам нужно уезжать, барон, - наконец проговорила принцесса, искоса глянув на него. - Я не верю, что вы представляете для меня опасность. Все же обошлось. Что вы можете мне сделать?
- Не верите? - прорычал он угрожающе, вставая. - Василина, - он двинулся к ней, замер, судорожно вздохнул, снова двинулся, теперь обходя по кругу. - Василина. Я едва контролирую себя. Я слышу, как бьется ваше сердце. Я чувствую ваш запах, и он сводит меня с ума. Запах крови. - Василина смутилась. - Меня тянет к ней, так, что темнеет в глазах. Я боюсь...боюсь сорваться. Прямо сейчас.
- Я не боюсь вас, - сказала она, встала, болезненно поморщившись - ощутимо болела лодыжка, и стала развязывать халатик. Она и правда не боялась. А если уж совсем честно, то каждое его слово что-то такое делало с ней, будто она залпом выпивала бокал шампанского. А потом еще и еще.
- Что вы делаете? - от удивления барон даже перестал рычать. Она сняла халат, оставшись в тонкой сорочке, бросила ему.
- Прикройтесь. Нам нужно еще попасть в имение. Не думаю, что слуги обрадуются, увидев вас в таком виде.
Байдек раздраженно бросил ей тапочки, обмотал халат вокруг бедер. Ох уж эти южане с их стыдливостью! Развернулся к ней спиной:
- Они еще спят. Пойдем? Только не подходите ко мне близко, прошу. Василина.
Она и не могла подойти, глядя, как он быстро удаляется, и закусив губу от боли. Ноющая лодыжка подвела ее при первом же шаге, и она свалилась ободранными коленками на листья, перевела дыхание, чтобы не заплакать.
Остановился. Повернулся.
Постоял, глядя на нее и словно что-то решая.
Пошел обратно.
Снова остановился, теперь уже в нескольких шагах от нее.
- Лодыжка, - виновато прошептала Василина.
- Не можете идти?
Она замотала головой.
Он помолчал, шумно втягивая носом воздух.
Двинулся к ней.
Остановился, тяжело дыша. Это дыхание отозвалось дрожью в ее теле.
- Принцесса, - проговорил через силу. Его трясло и было страшно даже просто глядеть на него. - Сейчас я возьму вас на руки. Прошу вас. Не двигайтесь. Не говорите. Не смотрите на меня. Не касайтесь. Понятно?
- Да, - Василина опустила глаза, и сильные руки легко приподняли ее, прижали к груди. Он постоял так немного, уткнувшись губами ей в висок. Сглотнул. И сделал первый шаг.
******
Он ошибся. Слуги уже встали, и экономка Матильда с изумлением наблюдала, как открывается дверь, и напряженный, почти голый хозяин поместья проносит чуть более одетую гостью через холл к кабинету.
- Вызови Симона, Матильда! - рявкнул никогда не повышавший голоса барон, и экономка спешно побежала к телефону. - И принеси нам одежду!
Симон прибыл через двадцать минут, и все это время Василина пролежала на диване, застеленном зеленым сукном, молчаливо наблюдая за стоящим у окна Марианом. Матильда, любопытно сверкающая глазами, принесла одежду, и он оделся, не оборачиваясь и не глядя на нее.
