— Знаю одно: ее больше нет.
— А ты не ошибся?
— Белые… Все Белые… Их обеих нет! — глаза Креслина сухи, как Отшельничий во время безводья, сердце сжато, словно стальными тисками.
Мегера берет его руки в свои.
— Вот еще одна жизнь, погубленная из-за меня.
— Нет, ты не должен смотреть на это так.
— Может, и не должен. Но смотрю…
«…Ллиз… Ллиз…»
Ему хочется плакать, но глаза остаются сухими, а руки — холодными, и Мегера не в силах их отогреть.
Волны Восточного Океана омывают песок внизу, влажный туман холодит террасу, а Мегера держит Креслина за руки, стараясь наполнить его своим теплом.
— Наконец-то Западный Оплот нам больше не помеха, — Хартор привычно теребит цепочку, но взгляд его обращен к западу.
— Оправданы ли такие потери? Они все-таки убили Джейка, и тебе пришлось пожертвовать своим ручным менестрелем. Не говоря уж о людях, которых перебили уцелевшие стражи, — указывает Гайретис.
— Зато Креслин лишился какой-либо поддержки из Кандара. Риесса не станет помогать сестрице, Монтгрен — наш, а Западный Оплот покинут — это больше не Оплот.
Молодой маг натянуто улыбается:
— Оплот — это не стены, а стражи. Три уцелевших отряда, с консортами и детьми, идут через Закатные Отроги.
— Три отряда? Обремененные детишками и всем прочим? Пусть себе блуждают по горам, сколько вздумается. Что они могут нам сделать? Да и куда им идти?
— Я полагаю, на Отшельничий. И еще догадываюсь, что ты положил начало созданию Креслином нового войска, более опасного, чем стражи Оплота, потому что эти бойцы будут сильнее нас ненавидеть.
— Гайретис, со стражами покончено.
Худощавый маг поджимает губы.
— Боюсь ты зашел слишком далеко, а результаты не самые лучшие. Замок цел, и теперь Риесса наверняка разместит там свой гарнизон, тогда как я предпочел бы видеть западные твердыни не в одних руках. Лучше бы там распоряжался новый маршал, а не тиран. Что же до уцелевших стражей, то добравшись до Отшельничьего, они объединятся хоть с древними дьяволами, лишь бы нанести тебе ответный удар.
— Если раньше не перемрут с голоду. Креслину и своих-то кормить нечем, к тому же у него ни кораблей, ни инструментов, ни денег, ни оружия. Конечно, ему под силу устроить еще несколько бурь, но много ли будет от того проку?
— Не знаю. Но Дженред тоже считал, что им все предусмотрено, — Гайретис качает головой. — Создается впечатление, будто амулет Высшего Мага подталкивает к необдуманным поступкам.
— Что ты сказал?
— Так, ничего, — Белый маг с молодым лицом невесело улыбается. — Ничего.
Копыта Волы постукивают по только что вымощенной дороге к цитадели, ставшей еще одним достижением хаморианских каменщиков, продолжающих работать, несмотря на задержку жалования. Неужто жизнь в Хаморе так плоха?
С высоты седла регент озирает тянущиеся вдоль дороги недостроенные каменные здания. Все еще густой и влажный туман не мешает каменотесам придавать заготовкам нужную форму, тогда как подручные замешивают грубый раствор, составленный Клеррисом из толченых раковин, песка и еще невесть чего. Второй ряд домиков предназначен для семейных солдат и стражей, хотя если у некоторых стражей имеются консорты, то с женами для подчиненных Хайела дело пока обстоит туго. Пока. В любом случае, эти дома помогут несколько разгрузить цитадель.
Соседний с Клеррисовым дом, недавняя развалюха, уже покрыт черепицей и сверкает застекленными окнами. Поселившиеся там двое каменщиков заявили о намерении найти себе жен и остаться на острове навсегда.
— У иных порой больше веры, чем у меня… — бормочет юноша себе под нос.
— Заходи, — слышит он, спешившись у двери, голос Клерриса. — Я один, Лидия внизу, в гостинице.
Креслин входит и закрывает за собой дверь.
— Каменщики-то, я смотрю, без дела не сидят, — замечает он, указывая на поблескивающую черепицу соседской крыши.
— Да, люди работящие. Присматривают место у пристани, чтобы построить склад.
— Что построить?
Клеррис ухмыляется:
— Люди верят в будущее. Йорд — тот, что с проседью, — заявляет, что как только ты победишь, от торговцев тут не будет отбоя и он сможет брать полновесным золотом за складские и торговые помещения.
— Кого и как я могу победить, когда мне нечем даже платить за припасы? Я один. Герцог умер, Ллиз оказалась в земле, не успело еще остыть тело маршала. А я до сих пор не сумел привести в порядок погоду.
— Ты уверен, что Корвейл мертв?
— А разве ты — нет?
Клеррис отмалчивается, делая глоток воды из высокого стакана.
— Засуха погубила почти все, что мы имели, а нынешняя сырость может лишить нас и остального, — Креслин качает головой. — Свет, я даже петь больше не могу. Но почему? Почему так получается с музыкой?
— Я разбираюсь в гармонии, природной гармонии, а не в музыке, — отзывается Клеррис, допивая воду и ставя стакан на стол.
— Так ведь дело, думаю, не в музыке. А во мне самом.
— Может, и так… Этому я бы не удивился, — говорит Черный маг, не глядя на собеседника. — Скажи, а ты собираешься предъявлять права на герцогский титул? Или, может быть, Мегера?
— На титул Корвейла? Я? Разумеется, нет, я ведь ему даже не родственник. А Мегера… Мы с ней об этом не говорили.
Маг пожимает плечами:
— Порой вы оба меня удивляете. У вас общее сознание, однако самые очевидные вопросы…
— Мы не обсуждали это как раз потому, что чувства на сей счет у нас одинаковые. Во всяком случае, мне так кажется.
— Ему «кажется»… Должен сказать, что пренебрегать очевидным весьма неразумно.
— Растолкуй, — просит, присаживаясь, Креслин. — Но имей в виду: я не хочу становиться самозваным герцогом герцогства, которое вот-вот поглотит Фэрхэвен.
— А между тем титул упрочил бы твое положение здесь.
Креслин хмыкает:
— Денег титул не добавит, припасов и войск — тоже, а в остальном мы и без того чувствуем себя уверенно.
— Тут ты, пожалуй, прав. Кто осмелился бы выступить против вас двоих?
— Ладно, хватит толковать о титулах, не имеющих никакого значения. Мне другое интереснее: когда я говорил о музыке и предположил, что дело во мне самом, ты сказал: «Я бы не удивился». Почему?
— Я бы сказал, что ты нарушаешь равновесие. Используешь магию гармонии чересчур активно, а сейчас наверняка придумываешь что-нибудь еще похуже.
— Хуже?
— Прислушайся к собственным словам. Ты сам сказал, что не можешь больше рассчитывать ни на Монтгрен, ни на Западный Оплот и не веришь в помощь Риессы. Так что же у тебя на уме?
— Ничего… пока.
— Креслин, пойми, что ты не в состоянии нарушать равновесие гармонии и хаоса вечно! За это так или иначе придется платить. И твои затруднения с музыкой наглядно показывают: что-то у тебя не так.
