— Еще не поздно передумать. Ты можешь попытаться сбежать от «бдительных» по дороге во дворец, — вкрадчиво заметила Ньяра. — Я по собственному опыту знаю: время — великий целитель. Подумай, что ждет тебя, даже если Энеруги воспылает к тебе нежными чувствами? Вам придется скрывать свою любовь, а когда тайное станет явным, она будет стоить жизни как тебе, так и ей. Тебе-то уж во всяком случае. Кто ест за одним столом с великими, тому рано или поздно выбьют глаз вишневой косточкой.
— Недурно сказано. И все же я должен идти по дороге, которая ждет меня. Ты собрала свои вещи? Не думаю, что тебе надобно оставаться здесь после моего ухода.
— Ну хорошо, я больше не буду отговаривать тебя от похода во дворец. Заниматься этим — все равно что мыть осла щелоком — попусту пропадут и труд и щелок. Кое-кому до конца своих дней свойственно надеяться, что вдруг да обернется булыжник в их руках чистым золотом. От всей души желаю тебе завоевать любовь Энеруги и ухитриться при этом сохранить собственную жизнь. Последнее, возможно, окажется даже более сложным, если верить тому, что сказали мне гадальные таблички.
— И что же они тебе сказали? — без всякого интереса спросил Батар. Он не желал огорчать девушку явным невниманием, но мысленно был уже во дворце и к тому же не слишком верил в способность Ньяры предсказывать будущее.
— Знаю-знаю, ты думаешь, что если бы я могла заглянуть в грядущее, то тебе не пришлось бы вызволять меня из рук палачей, направлявшихся к Кровавому полю! В самом деле, я не всегда правильно истолковываю знаки судьбы, однако выслушай меня на Прощание и постарайся извлечь из моих слов хотя бы какую-то пользу.
Узкие брови саккаремки сошлись в прямую линию, она была явно встревожена, и Батар не нашел в себе сил отказать ей. Ньяра много сделала для него, и если ей будет легче от того, что он выслушает ее, — почему бы ему не пойти навстречу бывшей любовнице?
— Слова Мбабы о грядущих переменах навели меня на мысль разложить трехступенчатый хазиар, и на этот раз в Рассветный Угол легли символы, которые следует трактовать как «Смерть», «Заговор» и «Любовь». Дважды они расположились в разной последовательности, и это означает, что ты способен повлиять на ход событий, которые приведут тебя либо к гибели, либо к соединению со своей возлюбленной. Комбинация табличек с символами, которые я прочитала как «Заговор», может иметь и другие значения, но, памятуя сказанное Мбабой, это представляется мне самым правильным толкованием. — Ньяра поднялась с подушек и стояла перед Батаром глядя ему прямо в глаза, как будто взглядом силясь убедить его в важности того, о чем вела речь.
— Ни для кого не секрет, что наи давно уже недовольны Хурманчаком, всеми силами оттягивающим поход на юг. Отравление Имаэро, поддерживавшего Хозяина Степи в его нежелании обрушить всю мощь своего войска на Саккарем, вряд ли можно назвать случайностью. Об этом шепчутся даже рабы на невольничьем рынке, да и сам ты говорил, что обитатели дворца не слишком-то доверяют друг другу…
— Ньяра, ты толчешь воду в ступе, — мягко промолвил Батар. — При каком властителе не было заговоров и заговорщиков? Я сам могу напомнить тебе о сделанном Сюргом предложении, подтверждающем, что у Энеруги есть враги среди наев, тысячников и «вечно бодрствующих». Ну и что с того?
— А то, что когда я была рабыней Цунзор-ная, он уже вел разговоры об убийстве Хурманчака и новом Хозяине Степи, который должен повести войска на Саккарем.
— Разговоры?
— Один из них я слышала собственными ушами! Цунзор заметил, что я подслушиваю, и велел меня прикончить. Из-за этого-то я чуть-чуть и не закончила свой жизненный путь на Кровавом поле. Я знаю имена еще двух заговорщиков, собеседников Цунзор-ная. Это Ку-гинук и Мумгэй. Причем эти двое упоминали Токутэка, говоря, что он «преисполнен добродетелей и достоин всяческого доверия».
— Ты знала о заговоре и ни словом не обмолвилась о нем, не предупредила меня? Но ведь это едва ли не самые приближенные к Хозяину Степи люди! Они могли убить Энеруги в любой момент! — Батар отшатнулся от девушки и в волнении забегал по комнате. — Ее надо немедленно предупредить!
— Зачем мне было говорить тебе об этом, если эти люди хотели того же, ради чего ты сам приехал в Матибу-Тагал? Я ненавижу Хурманчака и всех его наев, так что, ежели бы они все друг другу глотки поперере-зали, плакать бы не стала! Я… Я была бы счастлива! — выкрикнула Ньяра, злобно щурясь и багровея от гнева. — Они отняли у меня дом, родных! Искалечили мою жизнь! Превратили в рабыню! А Хурманчак… Энеруги увела у меня тебя! Нет, я рада была бы, если бы ее прирезали собственные наи! Я бы полжизни за это отдала! Ну что ты на меня пялишься? Я сказала тебе о заговорщиках, потому что вместе с ней они убьют и тебя! А я не хочу, чтобы мое молчание стоило тебе жизни!
— Благодарю тебя. Я понимаю… — начал было Батар, но Ньяра не дала ему договорить:
— Ничего-то ты не понимаешь, косторез несчастный! Ты думаешь, знание имен заговорщиков что-нибудь изменит? Поможет тебе спасти Энеруги? Да если ты ей скажешь, что какая-то рабыня полгода назад слышала такой-то и такой-то разговор, она до слез хохотать будет! Ты что же, полагаешь, что по одному твоему слову Цунзор-ная, у которого под рукой десять тысяч всадников, схватят и поволокут в пытош-ную?
— Сразу, может, и не поволокут, а со временем…
— Нету у тебя времени, любимый мой косторез! — Ньяра неожиданно прильнула к Батару, охватила руками за шею, спрятала лицо у него на груди. Затем так же стремительно оттолкнула его от себя. — Беги во дворец! Постарайся успеть до начала совета наев. Заставь ее выпить приворотное зелье, а потом уже про Цунзора рассказывай. Пусть окружит себя телохранителями. Пусть Имаэро, Энкая, Номиги-ная призовет. Торопись, иначе, чует мое сердце, поздно будет. Да и так уже поздно. Пролитая Энеруги кровь вопиет об отмщении!
— Но она не проливала…
— Торопись! Только чудо может вас спасти. И… Прости меня. Я ведь и сама не понимала, на краю какой пропасти мы очутились. Совет наев — вот в чем дело… Ты о нем говорил, да я значения этим словам не придала. Дворец будет полон вооруженными людьми, достаточно малейшего повода, чтобы резня началась. В засушливое лето искры довольно, и займется степь — не потушишь. Огонь — до небу… — Ньяра в отчаянии хрустнула сплетенными пальцами и упавшим голосом попросила: — Останься. Если во дворце побоище начнется — без толку сгинешь. Пережди здесь до завтра, а там уж им всем не до тебя будет — ступай куда хочешь.
— Прощай. Спасибо, что предупредила. И будь счастлива.
