- В крепости уже поговаривают, мол, какое из двух зол меньшее - отдать богу душу или продать ее дьяволу?
Я буркнул одобрительно:
- Оппозиция не дремлет… Ну-ну.
Макс сказал просительно:
- Ну, лучше бы им как-то рты заткнуть?
- Как? - спросил я.
Он потупился на ходу.
- Не знаю. Может, избавиться от всех чернокнижников? А то много их что-то… Священники уже заметили, беспокоятся.
Я вздохнул:
- Макс, мой меч может сломаться, как и доспехи. Но моя вера никогда не сломится, никогда не иссякнет. Верь! И другие поверят. Или, еще лучше, увидят.
Выбрав день, я велел Миртусу собрать в одном зале магов, алхимиков и прочих чернокнижников. Сам выступил с речью, в которой их перекрестил в ученых и велел раскрывать тайны природы по Декарту, а не пытаться возрождать древние секреты, и объяснил, почему нужно строить именно пирамиду знаний.
Абсолютное большинство слушало с недоверием и недоброжелательством, которое тщательно скрывали, как же, могучий лорд, живем на его деньги, надо поддакивать этой тупой скотине. Миртус откровенно переживал за меня, сам исхудавший еще больше в роли руководителя этого вечно недовольного племени.
В заключение я блеснул знаниями, что застряли у меня в голове со школьной скамьи, познакомил с основами геометрии, алгебры, химии. Вот тут у многих заблестели глазки, а у кого-то и потекли слюнки. Кое о чем только догадывались, а я сформулировал перед ними просто и небрежно, как свое давнее и полузабытое знание, что-то узнали только сейчас, и я видел, как руки уже чешутся от желания проверить, в самом ли деле закон Ломоносова-Лавуазье - закон, а не случайность. Другие морщили лбы, стараясь удержать странное и ослепительное откровение, что в их мире существуют даже отрицательные числа, и с ними можно работать так же, как и с обычными, получая добавочную мощь…
- Наша цивилизация, - сказал я с пафосом и откровенно любуясь собой, - это не дорога озарений, а медленное и кропотливое наращивание кирпичиков этаж за этажом. Потому то, что вы формулируете, должно быть доступно и другим. Для этого не требуется никакого магического дара. Достаточно просто не быть идиотом.
Миртус дергался, бросал взгляды в зал. Застывшее в гримасе лицо постепенно расслаблялось. Недовольных не так уж и много, хотя есть, даже несмотря на то, что он сам провел предварительную селекцию: не приглашал в мой замок алхимиков, что упорно ищут пути восстановить контроль над Демонами Древних, а из приехавших, часть оставил в лаборатории, рассудив, что будут только спорить, заранее отвергая любые аргументы молодого лорда.
Когда маги расходились, я кивнул одному:
- Тебя как зовут?…
Он послушно остановился.
- Филициус, ваша светлость.
- Задержись, Филициус, - сказал я милостиво.
Миртус смотрел с вопросом в глазах. Я кивнул ему на кресло, Миртус послушно сел, а Фелициус дождался отдельного приглашения, хоть и втрое старше меня по возрасту, но не решается сесть в присутствии лорда без строгого приказа с его стороны.
- О вас идет слава, - сказал я, - как о книжнике. И еще у вас множество учеников, что весьма…
Я остановился, заметили ли оба, что я в слове «чернокнижник» опустил «черно», а Миртус, уже зная мою идеологию, подсказал почтительно:
- …похвально.
- Да-да, - согласился я. - Это говорит, что вы щедро делитесь знаниями, в то время как большинство ваших коллег жмотничают.
Филициус несмело улыбнулся.
- Вообще-то и меня осуждают.
- Делиться знаниями, - сказал я, - признак силы. Я тут придумал, как вы сможете еще больше распространять свои знания… и вообще - знания.
Он смотрел почтительно, но в его взгляде я видел, какого мнения он о моих придумках, да и Миртус молчит, я даже не огорчился, скоро будут думать иначе, сказал торжественно:
- Начинаем проект «Гуттенберг».
Миртус спросил осторожно:
- Это что?
- Типография, - объяснил я с пафосом. - Довольно переписывать книги от руки, всякий раз добавляя ошибки, подправляя, искажая, а то и заменяя тексты! Будем - пе-ча-тать!
- Это как?
- Я объясню. А пока выберите среди прибывших плотников хороших столяров. Желательно краснодеревщиков с опытом тонкой работы по дереву. Когда объясню, что требуется, те сами подыщут нужные сорта дерева.
Я отпустил их милостивым кивком и мановением руки, уже научился делать вот так кистью, небрежно и вроде бы не оскорбительно, мол, идите играйте, а я буду мыслить над тем, чтобы всем было хорошо и счастливо.
Ничто не уходит бесследно, это особенно верно в отношении язычества. Церкви не зря строили на месте разрушенных храмов: чтобы народ приходил по многовековой привычке. Даже ритуалы языческие на самом деле не отменили, а изменили, хотя в этом церковь старается не признаваться.
И даже сейчас чуть ли не в каждом христианском обряде вовсю проступает язычество. Разве что пожирание жертвенного животного заменили символическим пожиранием «плоти и крови Христа», а сладкий запах сжигаемого на кострах мяса жертв заменили похожим запахом ладана.
Так чернокнижники и алхимики плавно и незаметно перейдут в стаз просто книжников и ученых-естественников. С прошлым будет демонстративно покончено. Это потом пропаганда подаст так, что вот появились особые светлые люди, создали новый чистый мир. Но мы-то знаем, что самые праведные христиане вышли из самых что ни есть пресыщенных и обожравшихся всеми благами язычества. Первыми апостолами были гонители христиан, что потом «одумались», отцами церкви стали как раз очень просвещенные язычники, изучившие христианство и принявшие его как раз «по уму», а не «по сердцу».
Натыкаясь на Асмера и Бернарда, я малость тушевался. Все-таки совсем недавно они были надо мной на высоте просто недосягаемой, но, оказалось, Асмера мало заботит, что я, недавний простолюдин, вдруг оказался уже гроссграфом. Бернард вообще-то обронил, что однажды видел герцога, тот путешествовал не просто инкогнито, а вообще в личине странствующего актера и менестреля.
Конечно, Ланзерот высокомерно проигнорировал мое приглашение прибыть на передний край борьбы со Злом. Для него наибольшее зло на свете - император Карл с его армиями и жаждой власти, но Асмер и Бернард, убедившись, что Карл в самом деле отвел войска и как-то странно затих, жаждали борьбы, и теперь, получив от меня широкие полномочия, рьяно взялись за укрепления обороноспособности Армландии. Асмер набрал из простолюдинов желающих стать лучниками, Бернард готовил копейщиков, самую надежную защиту от конницы.
Сэр Растер исхудал, пытаясь поспеть везде, даже Макса почти не видел: тот старательно постигает сложнейшую науку управления большими массами войск, это совсем не то, что командовать отрядом, когда на тебе ни обозов, ни пехоты…
