Однако Ксарбирус оставался непоколебим.
Дхуссу мало-помалу становилось лучше, он ненадолго просыпался, обводил спутников ещё мутноватым взглядом, слабо кивал — мол, вижу, понимаю, всё в порядке — и засыпал снова. Алхимик утверждал, что всё идёт, как и положено идти. На осторожные вопросы демона Ксарбирус лишь отвечал, что он, скромный доктор как медицины, так и алхимии, сумеет, если нужно, справиться своими силами и откроет ворота для возвращения достопочтенного мэтра.
По пути демон и гном даже подружились, во всяком случае, в лице Брабера мэтр Кройон нашёл, как ни странно, благодарного слушателя.
И из неведомых глубин
Торопятся скорей восстать,
Чтобы вернуть старинну честь
И цепи рабства разорвать…
Гончая зажала уши, но Брабер, похоже, был в полном восторге.
— Эк, как забираешь-то, демон! Точно, так оно всё и было — когда старшина Мервеен, распечать его в три кости, перекрыл, значит, дамбы в верховьях и потребовал себе дани сам-треть, мы точно так и сделали. Поднялись, значит, из глубин, распечать нас самих и туды и сюды, чтобы цепи разорвать — а иначе ворота было не повернуть, вновь воду вниз не пустить. Эх, и славная ж драка была! Демон, слушай, а откуда ты про то узнал на своём-то плане, а?
— Гхм, — стушевался мэтр, — я, признаться, говорил тут о вещах великих и вневременных, кои и составляют предмет поэзии…
— Да будет тебе!..
…В то утро Ксарбирус казался слегка не в себе — словно к чему-то постоянно прислушиваясь. Отходил, кружил по разнотравью, возвращался, присаживался, вновь вскакивал, бежал в противоположную сторону.
— Где-то он здесь, — только и повторял он. — Где-то здесь. Нутром чую…
— Ах, нутром… — иронически заметила Гончая, однако Ксарбирус словно и не обратил внимания на насмешку.
— Где-то рядом…
— Я, недостойный, не возьму в толк, почему многомудрый и высокоучёный доктор не прибегнет к заклятью поиска?
Алхимик перестал метаться, сел, зажав коленями беспокойно подрагивающие ладони.
— Не нравится мне всё это дело с засадой, — сообщил он, понизив голос. — Выследили ведь нас, это яснее ясного. Причём издалека, дальновидением. Засекли сильные, отпущенные на волю заклинания. В том числе, боюсь, и моё заклинание поиска. Я, признаться, думал, что такое пока ещё невозможно. Ошибся, позор на мои седины, и вверг всех в опасность. Иначе откуда взялись чашники в Феане?
Гончая и Кройон в который раз многозначительно переглянулись.
— В общем, я до последнего буду пытаться обойтись без этого, — заявил высокоучёный доктор. — Надеюсь, что почувствую, просто почувствую. И вы все тоже, — он обвёл пополнившийся Брабером керван наставительным взглядом.
Шевельнулся и слегка застонал Тёрн. Последние дни дхусс бодрствовал всё дольше и дольше, но по-прежнему молчал и почти ничего не ел, несмотря на все старания убивавшейся по этому поводу Стайни.
— Что, Тёрн? Что? — кинулась к нему Гончая.
— Н-ничего… — последовал еле слышный ответ. — Просто… храм Феникса… он рядом совсем… Я… чувствую. И… слышал, что вы тут говорили…
— Совсем рядом?! — подскочил Кройон. — Совсем рядом, дхусс, ты уверен?!
— Где же твоя вежливость, мэтр? — упрекнула демона Гончая. — Тёрн едва в себя пришёл!
— Ничего, Стайни, — дхусс шевельнулся, явно пытаясь сесть. Гончая подхватила его под руку, помогла, Тёрн пошатнулся, но удержался, вцепившись в плечо девушке. — Демону… надо домой. Я обещал. Мэтр Ксарбирус, искать вход всё равно придётся. Слишком глубоко ушёл… и здесь не нашлось клоссов, старательно поддерживавших хотя бы капище на поверхности. Боюсь, придётся копать.
— Раскопаю! — вскричал воспламенённый демон. — Всё, что надо, раскопаю! Спать не буду, есть не буду, стихи читать не стану!
— Гхм, — смешался Ксарбирус, поглаживая подбородок и стараясь скрыть растерянность. — Заклятье поиска малой силы, нацеленное только на вход… конечно, это лучше.
Меньше шансов, что нас обнаружат, хотя я теперь ни в чём не уверен…
Он говорил ещё долго, этот высокоучёный доктор, распространяясь о новейших заклятьях поиска, способных, как оказалось, с большой точностью обнаруживать чары, сотворенные «отдельными выдающимися членами магического или алхимического сообществ».
Веки Тёрна устало смежились и вновь открылись.
— Мэтр Ксарбирус. Не трать даром время.
Алхимик осёкся, поспешно кивнул. И принялся готовить эликсиры.
Демон аж подпрыгивал от нетерпения, Брабер воинственно размахивал своим жутким клинком и клялся, что уж на сей раз никакие призраки его с ног не собьют. На чём основывалась его уверенность, сказать трудно, но глаза у охотника за демонами сверкали поистине яростно, так что одним этим, казалось, он способен напугать целые легионы теней и духов.
* * *
Так или иначе, но той же ночью алхимик Ксарбирус вновь доказал, что не зря носит все свои Д.М., Д.А., И.П.С.Т., Д.П.В.А. и прочее, прочее, прочее. Он работал, и притом виртуозно, так, что засмотрелись все, даже сидха. Казалось, старый мэтр не смешивает эликсиры, а показывает какой-то сложнейший, поистине неповторимый, творящийся буквально на ходу танец. Такое не запишешь, не воспроизведёшь.
…Полдюжины склянок грелись на огне — иные у самого края, иные в самой глубине жаркого пламени. Ладони Ксарбирус смазал жиром — явно с какими-то присадками, потому что выхватывал склянницы из огня, ничуть не обжигаясь и даже не морщась.
Наконец, когда все бесчисленные ингредиенты оказались смешаны, разогреты, охлаждены и взболтаны, алхимик резко перевернул склянку. Гончая невольно вытаращила глаза — вместо нескольких пригоршней жидкости оттуда наземь выскользнула одна-единственная капля.
Ярко сияющая, словно капля истинно небесного, солнечного пламени, она коснулась земли — и замершей, оледеневшей сидхе почудилось, что она слышит слитное пение флейт в зелёной крепости её народа, её Ветви, ещё живой, полной сил и планов.
Капля выпустила ножки, и живой огонёк быстро засеменил прочь, а тяжело дышащий алхимик, держась за бок и припадая на ногу, поспешил следом. Опомнившись, бросился вдогонку и демон, а потом и все остальные. Капля проворно не то бежала, не то текла, ныряя под заросли купавницы, раздвигая сплетшиеся стебли и распугивая по пути всю бесчисленную компанию ночных насекомых. Керван преследовал её довольно долго, пока наконец капля не замерла, вспыхнув ещё ярче и превратившись в настоящую огненную свечку примерно в локоть высотой.
