И почему старейшина считает, что вмешательство Славомиры обернется вредом?
— Раз так, тянуть не станем. — Велус прошелся по комнате. Тяжелый как пещерный медведь и ловкий словно кошка. — Поединок состоится завтра. Проиграешь — лишишься владения!
Шурик вздрогнул и неверяще уставился на предка:
— Но, старейшина!
— Молчи! — осадил потомка демон. — Так надо. Шанс у тебя будет, я обещаю.
Объяснять причины своего решения он явно не собирался. Мол, сам догадайся, почему и как. В лицо Шурику подул легкий поток ветра, за спиной раздвинулись туго переплетенные ветви — его выпроваживали. Аудиенция подошла к концу.
Оставалось поклониться в пояс и уйти. Попробовать поговорить с отцом.
Ее предупреждали, что связь между принятой и принявшим, слугой и господином, ведомой и ведущим со временем окрепнет. Она получит силу и мощь, сможет чувствовать настроение и тревоги хозяина, ее тело перестанет быть хрупким и подверженным увяданию; Ассомбаэль взамен обретет устойчивость энергетики и беспрекословную верность добровольной рабы. Она примерно представляла себе, что с ней станет. Не знала только когда.
Присущая Шурику неординарность опять проявила себя во всей красе. В противоположность всем приличным дханна, чья связь с принятыми укреплялась плавно, в течение десятилетий, мысли Аллы он начал слышать рывком. Причем не только слышать, но и принимать осознанный направленный посыл, значительно снизивший бедному толстяку и без того не больно высокую самооценку. Если же учесть время, когда произошло сие эпохальное событие — как раз накануне решающей схватки, — то неудивительно, что бедолага стоял с поникшими плечами и тоскливым настроением.
Чувствуя себя отчасти виноватой в хандре повелителя, Алла сочла нужным его подбодрить:
— Шурик! Да Шурик же! Ну хватит дуться! Не смеюсь я уже! Честное слово!
Ноль реакции.
— Слушай, если для тебя это такой больной вопрос, мог бы предупредить, — продолжала рассуждать Алла, пользуясь относительной безнаказанностью. — В конце концов, у тебя уйма времени была. Заметь, я честно пыталась сдержаться! Просто неожиданно все очень вышло.
К месту проведения поединка, где их ждало довольно представительное сборище из четырех десятков демонов со свитой, полагалось идти в истинном облике. Том самом, который Шурик почему-то регулярно забывал продемонстрировать и принял только сейчас. Ну что сказать? Выглядел он, за исключением мелких деталей, достаточно устрашающе. Больше двух метров ростом, мощные конечности, позволяющие и стоять, как человеку, и быстро передвигаться на четырех лапах; усаженная длинными клыками пасть и когти, способные на глаз порвать человека надвое. Плотная кожа, надежно защищавшая тело от повреждений… Короче, все замечательно, если бы не живот и расцветка.
В горизонтальном положении брюхо у Шурика выпирало вперед, словно нос ледокола «Ленин». Неумолимо, беспощадно, отвергая саму мысль о маскировке. Пузо сводило на нет эффект от вида крепких мышц и блестящих загнутых когтей, придавая могучему демону сходство с потешным Винни Пухом из доброго советского мультика. Фактически в двух измерениях из трех, в ширину и в глубину, размеры Шурика выглядели одинаково. Да и в высоту не сильно отличались.
Но хохотала Аллы не поэтому. К габаритам человеческого облика Шурика и проистекающей из них грациозности она успела привыкнуть и чего-то подобного ожидала. Поразило ее другое. В представлении людей демоны могут быть черными, красными, коричневыми, серыми, на худой конец темно-синими или темно-зелеными. Тяжелые, давящие цвета, заранее предупреждающие об агрессии и силе.
Так что ядовито-розовая в голубой горошек расцветка… ну… В общем, принятая не сдержалась, и хозяин обиделся.
— Спину выпрями. — Алла продолжала теребить Шурика, игнорируя доносящиеся до нее волны обреченности, тоски и глухой привычной обиды. Хорошо, что, кроме нее, никто настроения молодого дханна не чувствует. — Ты самый молодой властелин в истории Дома… станешь им через час. Выгляди достойно!
— Не стану.
— В каком смысле? Что значит — не станешь?! — не поняла Алла. — Объясни!
— Если я проиграю, землю отнимут. — В мысленном голосе толстяка звучало глухое черное горе. — А я проиграю. Сама знаешь, как у меня с магией.
— Подожди. Ты же говорил, достаточно проявить себя! Показать силу!
— Старейшина изменил правила.
Женщина помолчала, обдумывая ситуацию. Это что же получается — у них все отнимут? Придет какой-то хрен с бугра и заберет себе все, что она получила от отца, преумножила тяжелым трудом? Да не бывать этому!
— Шурик, если ты не победишь, я тебя убью, — озвучила она промежуточный вывод. — Ты должен выиграть.
— Как?
— Как-нибудь. Чего ты сразу сдался? Очень сильного противника тебе не подсунут, а со слабыми ты можешь справиться. Сам говорил, что у тебя энергии завались!
— Да не получается у меня.
— Ты мужик или тряпка?! — психанула Алла. — Что, уже лапки сложил?!
Со стороны могло показаться, что принятая, как полагается, с совершенно неподвижным лицом стоит за своим господином, трепетно ожидая возможности услужить. Но внутри у нее бушевала буря. Она сама не понимала, откуда, из каких глубин памяти всплывают те слова, которыми она костерит отчаявшегося Шурика. Тот вяло пытался возражать, но попытка воззвать к разуму разъяренной женщины провалилась, едва успев начаться. Робкие слова протеста заглушил вал дикой, всесокрушающей ярости, по личной связи обрушившийся на бедолагу.
Алла ругала незадачливого хозяина со всем пылом матери-одиночки и деловой женщины с железной хваткой. Услышь ее современные феминистки — сразу приняли бы на должность председательницы ячейки. Поток первобытного, нерассуждающего гнева сносил любые преграды в сознании, поневоле заставляя Шурика вспомнить — он дханн Ассомбаэль. Потомок древнего рода. Сильнейший в своем поколении. Его судьба была непростой, но он все еще жив — и добился многого.
Когда Велус вошел в зал, его правнук стоял с гордо поднятой головой. Он еще поборется.
В других семьях это место назвали бы тронным залом. Помещение, украшенное цветами, резьбой и магией, с ковром из мягкой травы на полу и массивным камнем с выемкой-сиденьем в дальнем конце. Вместо потолка — чистое небо с яркими точками звезд. Группы дханна, ожидающие появления своего прародителя и господина. Слегка успокоившаяся Алла обратила внимание, что те, кого Шурик записал во враги, собрались на правой стороне, слева стояли друзья и союзники, а между ними прослойкой служили гости, посланцы прочих семей и другие «нейтралы». Вряд ли такое расположение являлось случайным.
