Офицеры обменялись взглядами, в которых читалось: «А я что говорил!» Они были горды тем, что убедили Ричиуса подняться на мачту. Ричиус сказал правду: они были настоящими морскими волками. Он быстро в этом убеждался. Море занимало в жизни каждого лиссца то же место, что высокие сосны и лошади в жизни арамурца. Лиссцы уважали море, а море в ответ уважало их. Они владели какой-то странной магией океана, и тот почти подчинялся их воле. Это был необычный и необузданный народ, и Ричиусу все сильнее хотелось увидеть землю, рождающую таких людей.
– Я хочу спуститься вниз и немного согреться, – сказал им Ричиус. И в ответ на разочарованные стоны окружающих добавил: – Да ладно, хватит. Мне надо выпить чего-нибудь теплого. Кто со мной?
– Ладно, я пойду с тобой, – отозвался Марус. – А эти крысы пусть снова принимаются за работу. Томрой, проверьте лиселя. Кажется, третий полощется.
– Есть, сэр! – ответил Томрой, возвращаясь к правилам субординации.
Моряки с отработанной быстротой разошлись по местам. Марус обхватил Ричиуса за плечи и повел к трапу.
– Давай-ка спустимся в камбуз, пока на твоем носу не наросли сосульки! – проговорил он, перехватив инициативу.
Ричиус спустился за Марусом на нижнюю палубу, а потом еще ниже, на камбуз в корму. В проходе было темно и тесно, переборки стонали под ударами волн. Промасленное дерево блестело в скудном свете, проникавшем сквозь узкие, вытянутые вверх иллюминаторы. Ричиус шел неуверенно: он все еще не мог приспособиться к качке. Уже не меньше дюжины раз он ушиб голову, и следы ударов начинали проявляться. Добравшись до камбуза, он ухватился за овальную дверь и протиснулся внутрь.
Камбуз был пуст – что было удачей, потому что он был невероятно тесным. Вдоль стен стояли простые скамьи, отполированные тысячей задниц, а почти все пространство было занято длинными выщербленными столами. В углу камбуза оставалось место, где работал кок: там высилась чугунная плита, обложенная камнями, и стояли немногочисленные котелки и сковороды. В ящике у плиты лежала скудная медная утварь – единственная, имевшаяся в распоряжении команды. Однако прямо к плите был болтами прикреплен большой кипящий котел. Крышка котла была надежно закреплена проволокой, а для выхода пара в ней были проделаны отверстия. Любой проголодавшийся мог спуститься вниз и зачерпнуть себе супа. Это была единственная еда, выдававшаяся без ограничений: хлеб и солонина выдавались пайками. Баун, корабельный кок, следил за тем, чтобы котел всегда был горячим. Суп был жидкий и почти безвкусный, но Ричиуса все равно притянул к себе его аромат. Он извлек из ящика в пару мисок и ложек, а Марус снял крышку и половником наполнил две миски. Аккуратно вернув крышку на место, Ричиус и Марус устроились на скамье и стали с наслаждением хлебать суп. Его аромат и жар плиты мгновенно прогнали из тела Ричиуса холод. Марус, не церемонясь, опустил ложку в суп, выудил оттуда самый большой кусок картофеля и сунул его в рот.
– Ты неплохо управился наверху, – объявил он, шумно прихлебывая суп. – Я тобой горжусь. Мы еще сделаем из тебя моряка, Ричиус.
– Не слишком на это рассчитывай, – предупредил его Ричиус. – Это было здорово, но я человек не морской. Марус пожал плечами:
– Оно и хорошо. Пракна везет тебя на Лисе не военный флот создавать. Он у нас уже есть.
Ричиус посмотрел на Маруса поверх ложки, ожидая, что лисский моряк начнет свои расспросы. Стоило им остаться вдвоем, и Марус все время задавал ему вопросы.
– У Арамура вообще нет военного флота? – спросил первый помощник.
– Нет. Ни единого корабля. По крайней мере не было, пока я там жил. Неизвестно, что с Арамуром сделали Гэйлы.
– Не могу себе представить, как можно вести войну без кораблей, – заметил Марус. – Без наших шхун мы бы пропали.
– Арамур не похож на Лисе, – ответил Ричиус. – Это только суша. Там нет ни каналов, ни даже рек. – Он опустил ложку и решил поменять тему разговора. – Расскажи мне про ваши каналы, Марус. Они повсюду?
– Повсюду, – подтвердил Марус. – Мы передвигаемся на лодках. Вся суша застроена, и плотно. Земли у нас мало, и мы каждый клочок используем.
– Поразительно, – сказал Ричиус. – Это совсем непохоже на Нар, правда?
Марус бросил на Ричиуса косой взгляд:
– Совсем непохоже.
– Я не хотел тебя обидеть, друг. Это было просто наблюдение. Хочется мне увидеть Сотню Островов. Я раньше никогда не встречал человека, который хотя бы видел Лисе. А до Пракны я даже ни одного живого лиссца не видел. – Ричиус прислонился спиной к стене, пытаясь оценить настроение Маруса. – Вообще-то странный он человек.
– Кто? Пракна?
– Да. Он очень замкнутый. Очень… – Ричиус не сразу нашел нужное слово. – Мрачный.
– У Пракны много забот.
– Это понятно. Но я как сел на корабль, так с тех пор его и не видел. Он сидит у себя в каюте еще больше, чем я. Что с ним такое, Марус?
– Ричиус, – сказал Марус предостерегающим тоном. – Ты задаешь слишком много вопросов. Ричиус улыбнулся:
– Я думал, это не запрещено. Разве я не прав?
– Не в этом дело. – Марус уклончиво отвел взгляд. – Пракна – человек непростой. Он много чего повидал, много чего сделал. За миской супа о нем не рассказать.
– Но ты ведь давно его знаешь, правда? Я это вижу. Вы – друзья. Вы вместе воевали, вместе переживали трудности и лишения. – Ричиус ел суп медленно. – Пракна говорил мне, что женат.
Марус кивнул.
– А что там было с его детьми? Лицо Маруса окаменело.
– Ты о чем?
– Пракна сказал мне, что потерял двух сыновей на войне с Наром. Это правда?
Марус очень медленно опустил ложку в миску, отодвинул недоеденный суп и пристально посмотрел на Ричиуса. По его взгляду Ричиус понял, что переступил какую-то невидимую черту.
– Ричиус, позволь мне тебя предупредить. Никогда больше никого не спрашивай о Пракне. Не задавай вопросов о его жене и никогда не спрашивай о его детях. Ты меня понял?
– Марус, я все понимаю. – Ричиус тоже отодвинул свою миску. – Но он настолько одержим местью, что не владеет собой.
Лицо Маруса стало еще печальнее.
– В Лиссе были тяжелые времена, Ричиус. Десять горьких лет. Ты знаешь о войне все, но вряд ли ты можешь себе представить, насколько разорены были наши острова. Мы и до сих пор не оправились, если говорить правду. Во время войны с Наром погибло много людей. Молодых людей, таких как ты. И о Пракне ты слышал правду. Он потерял на войне двух мальчиков. А я… – Его голос сорвался, и ему пришлось отвести взгляд. – Я потерял одного мальчика. Моего единственного сына.
Ричиус был потрясен. Он протянул руки через стол и осторожно прикоснулся к кончикам пальцев лиссца, пытаясь извиниться.
