– Несколько древесных стволов лопнули. – Сообщил Криннофиллис. – Их сок заливает место падения.
И люди, и эльфы представили себе, что ожидало бы эскадру, попади она под огромную массу воды, хлещущую из толстых и бесконечно длинных стволов «бамбука».
– Хорошо, что нас там нет. – С легкой дрожью в голосе пробормотал один из матросов.
– В этом мире ничего не должно изменяться. – Яма покрутил головой, осматривая стену стволов «бамбука». – Любое воздействие на окружающую среду приводит к немедленной ответной реакции. На этой Бусине не позволяют совершатся случайным событиям.
Дилафисса Долифандра подошла к людям, чтобы пригласить их в каюту для совещаний, где находился принц Кинтэлл.
– Теперь я, кажется, понимаю, что такое Порядок. – Сказал Фрадов, еще раз бросив взгляд за корму судна.
Дальше флотилия пробиралась сквозь циклопические заросли с удвоенной осторожностью. Скорость снизилась. Так что до Верхней Нити корабли добрались только через девять земных суток.
Перед тем, как пройти сквозь зеленовато-золотой столб света, корабли приготовились к бою. Ведь впереди их ждал таинственный Мир Кристаллической Решетки – последний предел, которого достигали путешественники, поднимающиеся по Нити Ожерелья.
Глава 18. Поединок двух драконов.
– Ух ты, красота! – Воскликнул Яма, сияющими глазами обозрев пространство вокруг флагмана.
Вполне возможно, что очень многие эльфы и люди отчасти разделяли его мнение. Но красота Мира Кристаллической Решетки настолько отличалась от привычных видов природы, что вслух это высказать не решился больше никто.
Собственно, название этого мира совершенно точно отражало его строение. Выйдя из Врат Между Мирами, флотилия зависла над небесным телом правильной шарообразной формы, которое космические разведчики классифицировали бы как крупный астероид. Под кораблями расстилалась абсолютно гладкая поверхность без каких-либо признаков эрозии и растительности. Закругление линии горизонта позволяло приблизительно рассчитать диаметр астероида – что-то около ста – ста двадцати километров.
Но самое удивительное начиналось за пределами астероида. Вокруг него, в ближайшем космическом пространстве, находились другие такие же шарообразные тела, которые соединялись длинными и довольно толстыми спицами. Так что все вместе они образовывали структуру, чем-то напоминающую кристаллическую решетку, как схематично изображают ее в книгах. Эта конструкция из нитей-спиц и узлов-астероидов тянулась во все стороны, куда только доставало зрение. Некоторые далекие астероиды светились – одни ярче, другие слабее – и с успехом заменяли солнце и звезды.
Флотилия полетела по невидимому глазами, но ощущаемому магами следу дракона. Он вел между спицами и астероидами, так что, к удивлению людей и эльфов-солдат, корабли полетели прямо через космическое пространство.
Это было зрелище не для страдающих агорафобией. Казалось, что маленькие и хрупкие корабли висят на месте, а вокруг них движется вся Вселенная. Капитаны старались держаться подальше от твердых элементов кристаллической решетки. Все помнили о катастрофе корабля Дерона Свалирна и никто не собирался нарушать покой этого упорядоченного и собранного в правильную геометрическую конструкцию пространства.
– Кажется, что эта кристаллическая решетка уходит в бесконечность. – Сказала Яна.
– Возможно, так оно и есть. – Яма продолжал жадно впитывать в себя окружающий пейзаж. – Есть еще одна теория, которая утверждает, что переходя с Измерения на Измерение мы не «поднимаемся» или «опускаемся» по уровням реальности, а уходим вглубь материи или выходим наружу, к ее поверхности. Раньше я ее всерьез не воспринимал, но теперь…
– По этой теории выходит, что никакого Центра Мироздания не существует. – Заметил рассудительный Олаф. – Тогда поступок дракона и наша погоня лишены смысла.
– Ни один поступок не лишен смысла, и ни одно деяние не проходит незамеченным. – Нараспев произнесла Дилафисса Долифандра. Наверное, это были слова из какой-то старинной эльфийской песни.
– И где же воинственные местные жители? – Спросил Фрадов. – Флотилия готова к бою, но я не вижу ни одного живого существа. Мне кажется, что эти гладкие шары совершенно непригодны для жизни.
– Жизнь есть везде. – Ответил Яма. – Если это будет нужно, нас найдут. Интересно другое: наша Нить – это не единственные Врата Между Мирами, которые здесь открыты. Я чувствую, что пространство продырявлено вон там, там и там. Но след дракона идет в другую сторону. Как будто он заранее знает, куда лететь.
– Не нравится мне все это. – Покачал головой Олаф. – В этом мире маленьких шариков как-то неуютно находиться без скафандра. Как будто я вышел в космос без шлема. Кстати, всезнающий Яма, почему мы можем дышать в этом мире, хотя атмосферы тут нет.
– Почему ты решил, что тут нет атмосферы?
– Потому что ничто не мешает нам смотреть на далекие астероиды. Потому что воздух вокруг прозрачен, как в межзвездном вакууме. Потому что… – Олаф задумался, пытаясь подобрать подходящие аргументы.
Яма перебил его:
– Раз мы дышим, значит, воздух тут есть. Или…
– Что «или»?
– Или мы сами меняемся настолько, что перестаем нуждаться в воздухе.
– Как это?
Яма широко повел вокруг себя рукой:
– Как вы думаете, какие физические законы управляют этим миром, совершенно не похожим на звезды и планеты Срединных Измерений?
– Черт знает какие! – С готовностью ответил Олаф.
– Тогда почему тебя удивляет прозрачная атмосфера, а не то, что мы, люди, вообще способны тут находиться вне космических кораблей, скафандров и всего такого?
Олаф промолчал, и Яма, приняв это за согласие, продолжил:
– При переходе с Измерения на Измерение, с Бусины на Бусину, меняется не только внешний мир. Меняемся и мы сами. Наши тела, чувства и ощущения подстраиваются под окружающую нас реальность.
Максим демонстративно вытянул вперед руку и пошевелил пальцами:
– Что-то у меня не выросли щупальца или крылья. Я остался таким, каким был раньше.
– Это тебе только кажется. – Улыбнулся Яма. – Мы все – это только то, чем мы кажемся сами себе. На самом деле мы не знаем о себе ничего. Нельзя, находясь внутри чего-либо, узнать об этом. Представьте себе червяка в стеклянной банке. Он ползает внутри и не может составить мнения о внешнем виде банки и себя в ней. А человек, глядя со стороны на банку с червяком – может. Теперь возьмем самого человека. Он живет в трехмерном физическом пространстве и в непрерывно текущем в одну сторону времени. Откуда он может знать, что его ощущения верны?
