Зид-Целитель. От одной мысли об этом у меня ныло сердце.
* * *
Следующий день выдался долгим и тревожным. Оставленный в покое по приказу лекаря, я слушал и запоминал. Других рабов, одного за другим, забирали в течение утра к высокопоставленным военачальникам, которым требовались партнеры для тренировочных поединков. У одних явно были постоянные назначения, в то время как прочие переходили от одного зида к другому, в зависимости от их нужд и запросов. Одного направляли на борьбу, другого — на бой с ножом и топором, третьего — поработать над скоростью к командующему, пониженному в звании из-за нерасторопности.
Снова и снова я выслушивал установленные правила. Раб мог использовать только те защитные средства и оружие, боевое или тренировочное, которые предписывали зиды. От раба требовалось сражаться на пределе возможностей и участвовать в упражнениях и тренировках, которые назначал сам воин или его тренер. Рабу было запрещено уклоняться от поединка или же прекращать упражнение. Только зид мог дать приказ остановиться.
Когда рабов выводили из загона на поводках, привязанных к ошейникам, никто из них не смотрел по сторонам. Было ли это запрещено, или им просто больно было наблюдать за деградацией других? Возможно, это был лишь страх перед грядущим, поскольку мне хватило и одного дня, чтобы понять, сколь скоротечна карьера партнера для тренировок у зидов.
Тем утром одного из рабов нашли в камере мертвым. Еще двоих раненых приволокли ближе к полудню, сказав, что на них посмотрят, когда придет лекарь. Один из них жил в соседней с моей камере, и в его неглубоком хриплом дыхании мне слышалось зловещее клокотание. Я заколотил по прутьям решетки. Когда пришел охранник, я ударил тыльной стороной ладони по своим губам.
— Говори.
— Человек рядом со мной опасно ранен. Я слышу это по его дыханию. Его грудь…
— И это все? Если ты меня еще хоть раз побеспокоишь из-за такого пустяка, я тебя выпорю.
Он плюнул в сторону умирающего и ушел прочь.
Нужно было что-то делать. Мои руки пролезали между прутьями решетки, но не дальше, чем позволяли оковы на запястьях. Стальные браслеты застревали, а сосед лежал слишком далеко, чтобы мои пальцы могли до него дотянуться. Не обладая ни даром целительства, ни способностью к мысленной речи, ни чем-либо еще, я мог помочь ему только словом. В те дни, когда я сражался на стенах Авонара, я много раз слышал молитву Целителей дар'нети и всегда находил успокоение в знакомых словах. Быть может, они дадут его и умирающему, напомнив тому, кто он на самом деле. И я зашептал ритмичные строфы, надеясь, что охранник не пойдет мимо и не услышит меня.
— Жизнь, постой! Протяни руку. Остановись, прежде чем сделать еще один шаг на Пути. Снова даруй своему сыну твой голос, что шепчет в глубине, твой дух, поющий в ветре, огонь, пылающий в дарованном тобой чуде радости и печали. Наполни мою душу светом, и пусть тьма покинет это место. Дж'денанкур, брат мой. Исцелись скорее.
— Л'Тьер зовет. Я ухожу свободным, — ответил мне хриплый шепот.
— Да озарит свет Вазрина Путь твой за Гранью.
— Я едва не забыл…
— Я тоже, — сказал я, но уже лишь самому себе, потому что хриплое дыхание прервалось вместе с его последними словами.
Прошло несколько часов, прежде чем охранник заметил, что раб мертв, и оттащил тело по проходу. Я так и не смог увидеть его лицо.
Другой несчастный продержался до прихода врача. Очевидно, его нога была так искалечена, что не поддавалась быстрому лечению. Его увезли на тележке.
День тянулся долго, жаркий и тихий. Корзинка для хлеба и бурдюк были наполнены мальчиком без ошейника. Я предположил, что у него не было силы, которую сдерживают подобные узы. Но спросить не мог. Обрывки разговоров охранников и тех, кто проходил мимо барака, витали в воздухе: кого-то по имени генсей Сенат направили в Зев'На; предыдущий надсмотрщик, занявший пост лишь месяц назад, внезапно умер; захвачена еще одна деревня дар'нети. Лорды довольны результатами налета.
Лорды… Зев'На… Ни один ребенок дар'нети не вырос без ночных кошмаров о Зев'На, и все же я не сказал бы, что действительно верил раньше в существование лордов или их крепости. Но теперь я начинал верить.
В кого я поверил точно, так это в лекаря-зида. Он знал свое дело. К следующему утру, несмотря на то, что они еще оставались слишком чувствительными, мои ноги уже не горели от нарывов. Он снова туго перебинтовал их и разрешил мне сражаться.
Один из надзирателей Синнегара пришел за мной, когда воздух был еще холодным. Напомнив мне правила, он провел меня через лагерь в обнесенный забором двор с утоптанной спекшейся землей. В одном углу его стоял бочонок с водой. Возле него было свалено в кучу разнообразное оружие, щиты и доспехи. В центре ждали мускулистый воин-зид в кольчуге и шлеме и раб, закреплявший на его ногах стальные поножи.
— Воин запросил поединок на двуручных мечах, — сообщил надзиратель, отцепляя поводок от ошейника и кивком, указывая на гору оружия. — Следуй его указаниям.
Я порылся в куче и выдернул оттуда приличный меч. Странно было почувствовать оружие в руках после стольких дней. Соблазнительно. Но личный раб воина стоял на коленях возле надзирателя. Я знал цену неповиновения.
Воин-зид встал в стойку, меч поднят вверх.
— Готов, — сообщил он.
Я вышел в центр тренировочной площадки и поднял клинок. Меня выбивало из колеи то, что мой противник был в доспехах, а я — в убогой тунике, да еще и с больными, перебинтованными ногами. Тем не менее, день отдыха пошел мне на пользу, и к тому же мне нравились двуручные мечи. У меня хватало и роста, и веса, чтобы с ними обращаться. Кроме того, у меня в голове все еще слышалось эхо слов, сказанных мне умирающим, а у проклятого зида напрочь отсутствовало воображение.
Пять раз за утро воин объявлял перерыв, отдыхал, менял оружие и доспехи и начинал заново. На шестой раз он пожаловался надзирателю, дескать, я взял оружие лучше, чем у него, и за то, что этого не заметил, меня следовало бы как-нибудь уравнять с ним в силах. Например, отрезать руку.
Надзиратель позвал Синнегара. Рыжеволосый зид, который, очевидно, имел право решающего слова во всех вопросах касательно группы рабов для тренировок, сообщил, что не позволит, чтобы мне был нанесен урон. А поскольку я был новичком, мой уровень, возможно, неточно определили. Воину это не понравилось, но он был слишком низкого ранга, чтобы переспорить Синнегара. Я был рад этому. Меня отправили обратно в загон.
С самого начала стало ясно, что эти поединки ограничиваются лишь обычным боем. Зиды не использовали магию во время тренировок, считая, что должны достичь превосходства в подобных сражениях так же, как и во всех прочих проявлениях силы. Как мы, дар'нети, сберегали силы для исцеления и защиты наших городов, так и зиды копили мощь для Поиска, лишающего их врагов разума.
