Она медленно повернулась, пытаясь вдохнуть воздух, а также понять, где она находится, кто или что стоит напротив нее. Мы должны согласиться — так как сама Зарика, настаивала на том, что это правда — что изображение ее как уверенной в себе, убежденной в успехе и готовой предстать перед судом богов, является в высшей степени неправдой. На самом деле она множество раз говорила о том, что чувствовала себя побежденной судьбой, которую не в состоянии контролировать, что она там почувствовала себя такой одинокой, какой не чувствовала никогда в жизни, и что она была во враждебном окружении, и чувствовала себя даже менее способной противостоять ему, чем это было во время преодоления Дорог. Она говорила о негнущихся ногах, о попытках, не всегда успешных, помешать овладевшими ею ужасу и безнадежности отразиться на лице, и вере в то, что она, полностью беспомощная, находится в руках судьбы, которая, судя по всему, решила раздавить ее.
Если это правда — а мы имеем честь не сомневаться в собственных словах Ее Величества — тогда разрешите нам предположить, что ее самая большая заслуга состояла в том, что она вела себя так, как она вела; другими словами мужественно выбросила из головы то, что считала своей неизбежной судьбой, и сделала ту самую вещь, которая, по нашему мнению, определяет героя: она поборола величайшее из всех препятствий, свои собственные сомнения, и сделала, весьма просто, именно то, что нужно было сделать.
Так что, как мы уже сказали, она, стоя в центре круга, стала медленно поворачиваться, стараясь понять, сможет ли она (и, в действительности, понимая, что может) увидеть Лордов Суда, до тех пор пока, наконец, ее глаза не остановились на фигуре, которая, как она решила по некоторым картинам и барельефам, является не кем иным, как Веррой, о которой было известно — или, во всяком случае, так полагали — что она заинтересована в Империи, и которой Зарика сделала что-то вроде почтительного поклона. Как только она сделала его, то, благодаря странностям этого места, она очутилась, во всяком случае внешне, прямо против богини.
Богиня поглядела на леди Феникс, разрешила своему лицу отразить что-то похожее на улыбку и сказала, — Мы ожидали тебя, малышка.
Зарика, все еще не в состоянии говорить, смогла только еще раз наклонить голову.
— Мы знаем, почему ты пришла сюда, маленькая Феникс, — сказала богиня, — но, тем не менее, мы требуем, чтобы ты сама откровенно рассказала о своей миссии, и в таких словах, чтобы не оставить место для сомнений.
— Хорошо, — сказал Зарика, наконец-то найдя свой голос. — Если это ваш приказ, тогда я именно это и сделаю. — Она была, должны мы сказать, слегка удивлена, услышав насколько спокоен и отчетлив был ее собственный голос, тогда как она сама, на самом деле, была совершенно подавлена и устрашена до такой степени, что никогда даже не могла себе представить, что такое может быть.
Верра кивнула, указывая, что действительно это ее приказ.
Зарика глубоко вдохнула воздух, пытаясь успокоить саму себя. Она заколебалась, ее язык пробежал по губам, она сглотнула, еще раз вдохнула и открыла рот. Каким-то образом — так как готовой речи у нее не было — слова сами пришли в ее рот. — То, что я хочу, достаточно легко высказать. Я хочу чтобы мне отдали Орб и дали безопасно уйти из этого места, чтобы я могла принести Орб обратно в Империю.
— Какую Империю? — пришел внезапный голос откуда-то из-за ее спины.
Она повернулась, и в первый момент вообще не поняла, кто с ней говорил, но потом сообразила, что смотрит прямо на огромное горящее пламя; пламя, в котором не сгорает ничего, которое не оставляет пепла, и которое не имеет ни формы, ни направления. Она не понимала, каким образом внезапно оказалась так близко от этого существа (и, на самом деле, почему она не чувствует жара, который должен идти от него, и вообще не сгорела заживо) не почувствовав движения; тем не менее она попыталась ответить на вопрос, не разрешая этим странностям запугать ее больше, чем она и так была запугана обстоятельствами допроса.
— Империю, которая не так давно существовала, — сказала она, — и которая опять возникнет, когда я вернусь из этого места вместе с Орбом.
— То есть ты веришь, — сказала сущность, и только тогда Феникс осознала, что она совсем не «сказала», во всяком случае в том смысле слова, которое в него обычно вкладывают, и что Верра «говорила» таким же образом, — что требуется только Орб, и Империя опять будет существовать?
Зарика поклонилась. — Это в точности моя точка зрения.
Мы должны добавить, что Зарика, прежде чем произнести это утверждение, успела подумать о том, в каком роде обратиться к богу или богине (а эта сущность, как читатель уже без сомнения догадался, была не кем иным, как Ордвинаком), но, не сумев определить подходящую форму, решила обойтись вообще без обращения.
— И тебе не потребуется армия? Флот? Разведка? Налоги? Связь между центром, отдаленными герцогствами и княжествами? Упорядочение передвижения? Интенданты? Совет Принцев? Ни одна из этих вещей тебе не представляется необходимой, но только Орб?
Пока он говорил, Зарика наклонила свою голову с таким видом, как если бы каждая очередная насмешливая фраза била по ней как плетью. Когда он закончил, она осталась стоять с закрытыми глазами. Но если ее дух был сломлен, хотя бы на мгновение, ее быстрый ум продолжал работать. Спустя несколько секунд она открыла глаза и сказала, — Да, это именно то, во что я верю. Все остальное со временем появится, но попытка — в самом худшем случае — может быть сделана без них. Необходимы только две вещи.
— Две вещи? — сказал Ордвинак. — Тогда скажи нам ясно, что это за две вещи.
— Первая, — сказала Зарика, на этот раз без малейших колебаний, — это Орб.
— Очень хорошо, — сказал Ордвинак. — Мы понимаем, что Орб требуется. Но что это за вторая вещь, которой нет среди всего того, что я имел честь сейчас перечислить.
— Вторая, — сказала Зарика, — мое желание.
Мгновение тишины приветствовало замечание юной Феникс, и Зарике показалась, что она удивила и даже слегка испугала их. Наконец Ордвинак сказал, — Твое желание? Ты считаешь, что необходим только Орб и — твое желание?
— Да, так я считаю, — твердо сказала Зарика.
— Но, — сказал один из богов, откуда-то справа, — что ты сможешь сделать с теми, кто уже пытается построить их собственную Империю? А с бедностью, с отсутствием сообщения? Чумой? Вторжениями варваров с Востока и с Островов?
Она повернулась и оказалась лицом к лицу с богиней, которая чем-то походила на Верру, хотя была не такая плотная и черты ее лица не были так заострены — и более того, ей показалось, что она действительно стоит прямо перед ней. Зарика обнаружила, что это, должны мы добавить, более чем слегка сбивает с толку, и, одновременно, она осознала, что это будет повторяться каждый раз, когда один из судей сделает ей честь, обратившись к ней. Осознание привело к замешательству, а замешательство, в свою очередь, к колебаниям. Однако, надо сказать, что ей была дана возможность придти в себя; то есть боги опять терпеливо ждали, пока она не приведет свои мысли в порядок.
