— Позвольте, я запишу?
Мэр внимательно посмотрел на мецената.
«И вправду идиот он, что ли? Я-то думал, слухи все, сплетни…»
— Так ведь для этого никаких денег не требуется.
— Тем более — просто отдайте. Это украсит мою коллекцию идей.
Градоначальник не терпел лести в чужой адрес — если слышал, из себя выходил. Однако, когда льстили ему, глохнул тетеревом, потому никакого подхалимажа не замечал.
— Ну, пиши, чего там. Раз, говоришь, мысля дельная…
Финштейн покинул кабинет с легкостью спортсмена, сбросившего лишние граммы перед контрольным взвешиванием. До выполнения плана оставалось чуть. Вспорхнув над лестницей, старатель выскочил на улицу и устремился в офис — считать барыши.
Медаль выбросил в урну по дороге — терла ленточкой шею.
На следующее утро Финштейна ждал неприятный сюрприз.
Человек в штатском сидел за столом в офисе и листал кожаный блокнот.
— Доброе утро, чем могу?
— Здравствуйте. Майор Стальнов, служба безопасности, — вынул удостоверение, предъявил в развернутом виде.
С дурацкой привычкой органов превращать любой кабинет в собственный Велор познакомился давно, но привыкнуть к этому не мог.
— Вы разрешите? — Финштейн указал на занятое майором место.
Тот пересел на диван. Блокнота из рук не выпускал.
— Верните, пожалуйста, блокнот.
Гость цокнул в ответ языком и пролистал страницы большим пальцем левой руки.
— Вы же прекрасно понимаете, Велор Андреевич, почему я здесь. Ваша, мягко говоря, странная деятельность очень заинтересовала нас. Судите сами: в городе появляется новый человек — бизнесмен, фигура. Занимается черт знает чем, сорит деньгами направо и налево, за полгода как нож сквозь масло проходит в высшие деловые круги. Несет благо и вместе с тем разрушает все на своем пути. Согласитесь, достаточно оснований нанести визит.
Велор не сводил глаз с блокнота. Машинально достал бухгалтерские документы.
— Вот, проверяйте, у меня все чисто.
— Ну-у, бумажками пусть в налоговой озадачатся, это их парафия. Хотя, уверен, ничего предосудительного они там не найдут. По финансовой части у вас действительно все чисто. — Майор перевернул блокнот вверх тормашками. — Это до невозможности странно. Расскажите, чем вы занимаетесь на самом деле? Оценка и скупка идей — это же несерьезно.
Службист зря ставил на откровенность — старатель не скрывал сути своей профессии. Другое дело, что до майора никто об этом не спрашивал.
В работе Велора все как раз было очень серьезно. Идея — та же драгоценность, только иной, нематериальной природы. Содержание золота в земной коре — около грамма на миллион кило. Редкость обуславливает ценность. То же с человеческими мыслями, чувствами и желаниями: «золотые» попадаются крайне редко. Даже «геохимия» сходна: дорогие идеи находятся в самородках, сплавах с другими идеями и россыпях. Старатель получает на разработку месторождение и проходит по жиле — ни песчинки в породе не остается. Добычу передают в головной офис, что происходит дальше — в ведомости топ-менеджеров.
Стальнов еще раз просмотрел страницы блокнота, на сей раз внимательней.
— То есть вы хотите сказать, что ваша добыча — эти записи, сделанные непонятными закорючками?
— Это древний язык, ныне мертвый. — Велор сдвинул брови к переносице, протянул руку в сторону майора и заговорил настолько тихо, насколько необходимо для полной доходчивости: — Отдайте записи. Поверьте, я все равно верну их себе. Однако последствия для вас могут быть самые плачевные. А главное — уйдет время, которое для меня дорого. Это, как вы выразились, не ваша парафия. Слово-то какое дикое. Да и не прочтете вы там ничего. — Старатель вышел из-за стола и вплотную приблизился к Стальнову. — Отдай блокнот, майор. Сиздан утиниб сурайман!
Стальнов выронил блокнот, тут же подхватил его и спрятал за спину. Прижался к дивану, будто римский император закрыл телом народ от посягательств варваров.
Без сомнения, майору нужно дать взятку. Но Стальнов — честный офицер, профессиональный взгляд Велора позволял видеть людей насквозь. Видимо, из бывших детдомовцев, предан делу, безмерно благодарен Родине за все, что имеет. Лицо — как с плакатов советских времен: острые скулы, хмурые брови, волевой взгляд. Такого деньгами не купишь. Впрочем, не так уж и бедны офицеры безопасности. Такому необходимо усиленное питание для карьерного роста.
Финштейн вернулся за стол, положил локти на столешницу и оперся подбородком на сложенные в замок пальцы:
— Хотите, я докажу, что являюсь добропорядочным гражданином?
Майор чуть расслабил мышцы, но сидел по-прежнему скованно.
— Я помогу вам раскрыть и пресечь интересненькую схему — по вашей линии. Это касается махинаций с вывозом антиквариата.
Стальнов подался вперед и прищурил левый глаз.
— Но чтобы идея стала вашей… — Велор улыбнулся самым милейшим образом. — Господин майор, верните записи.
Подействовало — майор встал и принес Финштейну блокнот. Вернулся на диван.
— Слушайте внимательно, можете записать. Комбинация заключается вот в чем…
И в двух словах объяснил майору схему, которая начала действовать, как только идею ее пресечения ему продал один генерал.
— А если кто-то уже догадался об этом? — Стальнов окончательно пришел в себя и, кажется, прокручивал в голове ближайшие действия.
— Вполне возможно. Только, кроме него самого, об этом никто не знает. А вы мало того что знаете, так еще и обязательно сделаете. Это как минимум очередное звание и перевод в столицу. Такой масштаб, такая находчивость…
Майор провел пятерней по русым волосам. Встал, прошелся от окна до двери. Покачался на каблуках.
— Хорошо, живи пока. Но если план не сработает…
— Сработает, куда он денется! Как говорит мой папа, доверьтесь мне, и я поведу вас по пустыне. Так я у себя эту мыслишку вычеркиваю? А то, не приведи случай, выйдете за дверь, нечаянно забудете…
Стальнов глянул на него с презрением:
— Вычеркивай. А деятельность твою пока оформим как «ссуды под залог интеллектуальной собственности».
Запись в блокноте исчезла и прочно засела в голове подполковника Стальнова… точнее, пока еще майора.
Бедой меньше, бедой больше. Вместе со Стальновым Велор избавился от значительной части добычи, которую нужно было как-то восполнить. Сроки выходили, а золотых идей в блокноте не прибавлялось: обращались либо с повторами уже записанного, либо совсем с чепуховыми по цене предложениями.
Финштейн лихорадочно перебирал варианты: в каком еще разломе общества поскрести?
Ход его мысли прервала уборщица.
— Там это, — сказала она, просунув в дверь голову, — мебеля ваши стоят в расширителе. Я прибиралась и вот, в тумбочке нашла…
Из проема появилась рука с черным футляром. Велор забрал находку и отблагодарил бабушку монеткой. Внутри футляра лежали «утконосы», кусачки и круглозубцы.
«У мыслящего человека отбирать нечего».
Это же высшая проба и блестящий выход из положения!
Первые заморозки украсили окна блестками.
Найти Гордея Халифовича Сребрякова оказалось непросто — на поиски ушло все оставшееся до сдачи материала время. Врожденный дар Велора находить нужных людей и талант чуять «золото» привели в кардиологическое отделение областной больницы. Там, в третьей палате, отлеживался после инфаркта больной Сребряков, 19… года рождения, пенсионер, прописан по адресу…
Финштейн торопился, потому набросил выданный белый халат на плечо. В таком виде, расталкивая ходячих больных, ворвался в палату. Кроме Сребрякова, здесь томились трое, а пятая койка была застеленной. На ней сидела девочка лет пяти в коричневых колготках и платьице в клетку. Наверное, проскочила из детского отделения мимо медсестер.
Гость точным движением поставил на тумбу кулек с передачей — бананы, апельсины, яблоки, — положил футляр с инструментами рядом с пустой курительной трубкой и немедля перешел к делу:
— Здравствуйте, Гордей Халифович. Мысль не продадите?
