Учитель, правда, не впечатлялся.
— Хорошо… — смотрел рассеяно вперед.
— Хорошо? Ты уверен, учитель? Представляешь, как я перепугалась! Да и не сходится это как‑то с твоими усилиями по моему сокрытию.
— Сама же сказала, что про тебя он не спрашивал, все о Саэле. И не по долгу службы, а из‑за необходимости дружбы. Как ни странно, далеко не всем кээмбэсэвцем все время хочется обвинять магов. Тем более ты имела счастье пообщаться с Хорхе Люкемом. А он птица слишком высокого полета, чтобы тратить время на обыкновенных девчонок. Никто не допрашивает каждого юного темного мага в надежде наткнуться на такую редкость как ты.
— Если он так крут, то действительно странно, что он ничего не заподозрил. Смотрел мне чуть ли не в глаза, весь такой… — я запнулась. Не знаю, как Хорхе делал это но, воспоминания о нем настолько расплывчаты — будто смотришь сквозь толщу грязной болотной воды и не понимаешь просто тень перед тобой или опаснейший враг.
— Такое чувство, что ты серьезно оскорбилась, дорогая, — Сартер развеселился. — Как же — принял тебя за обыкновенную, как же — не увидел твоей особенности! Той самой особенности, о которой если проведают, либо убьют, либо познакомят, с настоящей несвободой.
Так и захотелось лягнуть его побольней. Это же надо уметь так извратить мои слова. Я что совсем дура, чтобы в такой ситуации оскорбляться?
— Я искренне надеюсь, что это не очередная твоя дурацкая шуточка Лэйр! — перебила наше воркование Энн. Злющая — злющая Энн. Я ощущала это почти физически — ее горечь, беспомощность и почти отчаянье. В голове не укладывалось, насколько же она любит свой город и свою землю. Или любит себя и десятилетиями лелеемый плод собственного труда.
Лэйр Сартер определенно спас мне жизнь. Швырнул на землю, не дав пуле пробить мне сердце.
— Тьма! — только выдохнула я, успев заметить, как рассыпаются остатки щита учителя, а незадачливый стрелок падает замертво с проткнутым обыкновенным кинжалом горлом.
— Расчисти‑ка путь, дорогая! — темный маг выглядел счастливым, гордо восседал на своем вороном жеребце, как истинный рыцарь. — А я буду защищать Энн!
Точно рыцарь. Я оглянулась вокруг, пытаясь обнаружить малейшие колебания потоков маэн. Тишь да гладь. Ничего я не понимаю. Только боюсь, так серьезно боюсь. Какого проклятого я должна это делать? Решил, что его ученица уже большая девочка и пора ей сражаться по взрослому?
Можно было бы и предупредить, что тут на нас нападение запланировано.
Сартер и вправду Энн защищал, окутал себя и ее хорошими щитами — прекрасными, любоваться можно часами, и красноречиво кивнул в сторону близлежащих зарослей.
Я чувствовала себя героиней дешевого спектакля.
И как любая героиня пошла навстречу опасности.
Только бы больше огнестрельного оружия не было, меня‑то никто не научил пули останавливать, разве что от страха инстинктивно сымпровизирую.
Враг имел хороший амулет, я имела очень мало опыта. Высокий мужчина — единственное что осознала, что он увешен с ног до головы противомагическими побрякушками — появился неожиданно и прижал к горлу нож.
— Где женщина?
Потрясающее чувство — страх и возбуждение, капелька боли и море предвкушения. Он прижал меня к себе, крепко, что я могла прочувствовать его горьковатый запах мужчины и мысленно разобрать на составляющие каждый артефакт.
— Может, если я тебя убью девочка, она появится, — я задрожала от щекотки и убила его. До чего был прав мой дорогой учитель, заставляя развивать ловкость и учиться использовать оружие. Я тоже с собой ножи ношу, и тело мое куда быстрее, чем кажется — магия, она не только может быть направлена на кого‑то — о такой защите он позаботился полностью, она и самого мага прекрасным физическим оружием делает.
— Проклятье! Откуда они взялись? — Энн была бледна и перепугана, но смотрела на меня с неприятным пониманием.
— Узнай, Тори. — Лэйр Сартер смотрел на меня с еще более неприятным удовлетворением.
— Что? — вся моя восторженность оказалась совсем кратковременной, и теперь только подташнивало.
— Сегодня день практики, дорогая ученица.
— Надеюсь, на этот раз твой зомби скажет что‑то полезное, чем окончательно покинет этот мир.
Я возмущённо посмотрела на Энн.
— Эй, я тогда виновата не была! Все я правильно сделала, просто…
— Делай правильно сейчас, и быстро. У тебя пять дис.
Я улыбнулась. За пять дис хочешь — пожалуйста.
Я стащила с мужчины все магические штучки, простым движением очистила кровь от примесей — кто придумал это дурацкое поверье, что рябиновый сок не позволит некроманту поднять тело? Оно‑то почему‑то не позволит, но вывести из организма жидкость природного происхождения — что может быть проще.
Еще никогда я с такой легкостью не поднимала труп. Вероятно дело в том, что труп‑то мой, вернее мною сделанный. С чувством, с толком, и нити маэн Тьмы вокруг были так сладостно насыщены, что повиновались с восхитительной легкостью.
— Отвечай на вопросы.
Он не был похож на куклу. Напротив — почти живой человек, бледненький, немного потерянный, с кинжалом в спине — можно гордиться.
— Кто тебя послал убить меня?
Эта женщина мало того, что ни капли не впечатлилась моим мастерством — я же прямое воздействие использовала — так и в очередной раз полезла задавать рисковые прямые вопросы. А если и у этого договор?
— Мужчина на службе эльфийского принца.
Повезло.
— Вас только двое?
— Нас двое.
— А кто кроме вас? — вмешался Лэйр Сартер.
— Наемные убийцы, маги из Харине, еще другие дестмирские наемники.
— А вы с братом решили рискнуть и получить себе весь гонорар. Выползли вперед, присмотрелись, сделали ошибочный вывод о неопасности двух женщин. Не так ли?
— Да.
Двух женщин? А я то думаю, в чем дело! Эти горе — профессионалы просто Лэйра Сартера не заметили, не смотря на то, что и скрывался он слабо. Ограниченный расстоянием отвод глаз. Как же подозрительно, учитывая одну лошадь, и нас вдвоем о нем. Серьезно, неужели нельзя меня было предупредить о вероятности такого развлечения?
И откуда он вообще он знает, что они братья?
— Еще вопросик, — учитель как за консультацией пришел, а не зомби допрашивает. — Разве вы не должны были напасть на обратном пути?
— Должны.
— Прекрасно! — довольно воскликнул учитель и щелкнул пальцами. Обрывая мою связь с мертвецом. Дыхание перехватило — до чего же гадкое чувство. Вот ублюдок, сам же учил, что так делать нельзя!
