— Позже, — и обхватила его ноги своими, притягивая ближе. Я положила руки ему на грудь, чувствуя как бьётся сердце. Это — сейчас мне нужно именно это. Это не очистит меня от того, что я сделала, но… Мне нужна его близость, мне необходимо чувствовать его запах и вкус, напомнить себе, что он реален — что это реально.
— Позже, — эхом отозвался он и наклонился, чтобы поцеловать меня.
Нежность и осторожность — ничего общего с дикими, жесткими поцелуями в коридоре за тронным залом. Он снова провёл своими губами по моим. Я не хотела извинений, не хотела сочувствия или сюсюканий. Я схватила его за тунику, притягивая ближе, и открыла рот.
Он издал низкий рык и этот звук вызвал во мне пожар, пронесшийся сквозь меня, объединяя и обжигая. Я позволила пламени пронестись сквозь дыру в моей груди, в моей душе. Пусть оно пронесётся сквозь волны черноты, приближающиеся ко мне, пусть оно поглотит призрачную кровь, которую я всё ещё могу ощущать на своих руках. Я отдала себя этому пламени, ему, когда его руки блуждали по мне и расстегивали одежду.
Я отстранилась, прервав поцелуй, чтобы посмотреть ему в лицо. Его глаза были яркими — голодными — но его руки прекратили исследовать моё тело и остались на бедрах. Он ждал с неподвижностью хищника и наблюдал за тем, как я прослеживаю контуры его лица, как я целую каждое место, к которому прикасаюсь.
Единственным звуком было его неровное дыхание — а его руки вскоре начали бродить по моей спине и бокам, лаская, дразня и обнажая для него. Когда мои пальцы касались его рта, он укусил один, втянув его в рот. Было не больно, но укуса было достаточно, чтобы я снова встретилась с ним взглядом. Чтобы я поняла, что ему надоело ждать — как и мне.
Он уложил меня на кровать, шепча моё имя мне в шею, на ухо, кончикам моих пальцев. Я требовала у него быстрее, сильнее. Его губы изучали изгиб моей груди, внутренней стороны бедра.
Поцелуй за каждый день, что мы провели порознь, поцелуй за каждую рану и страх, поцелуй за чернила, отпечатавшиеся на моей коже, и за все те дни, что мы проведём вместе после этого. Дни, которых я, возможно, больше не заслуживала. Но я снова отдала себя этому пламени, бросилась в него и позволила себе сгореть.
***
Какая-то нить глубоко внутри меня выдернула меня из сна.
Я оставила Тамлина спящим в постели, его тело отяжелело от истощения. Через несколько часов мы уйдём из Подгорья и вернёмся домой, и я не хотела будить его раньше, чем это необходимо. Я молилась, чтобы хотя бы однажды я снова смогла спать так же умиротворённо.
Я знала, кто позвал меня, ещё до того как открыла дверь в коридор и вышла, спотыкаясь и балансируя на каждом шагу, приспосабливаясь к своему новому телу, его балансу и ритмам. Медленно и осторожно я поднималась вверх по узкой лестнице, всё выше и выше, пока, к моему потрясению, на лестницу не пролился луч солнечного света и я не оказалась на небольшом балконе, выступающем из горного склона.
Я зашипела от яркости света, прикрывая глаза. Я думала, что сейчас середина ночи — во тьме горы я полностью потеряла чувство времени.
Рисанд тихо рассмеялся, я смутно различила его у каменных перил.
— Я забыл, что для тебя прошло достаточно долгое время.
Свет обжигал глаза и я молчала до тех пор, пока не смогла смотреть без простреливающей боли в голове. Меня встретила земля фиолетовых гор в снежных шапках, но порода этой горы была коричневой и лишенной растительности — на ней не было ни одной травинки, ни одной зацепившейся корки льда.
Наконец, я посмотрела на него. Его перепончатые крылья были сложены за его спиной, но его руки и ноги оставались нормальными, никаких когтей.
— Что тебе надо? — слова прозвучали не так резко, как должны были. Не когда я помню как он сражался снова и снова нападая на Амаранту, чтобы спасти меня.
— Просто попрощаться, — тёплый ветерок трепал его волосы, развевал вихри тьмы с его плеч. — Прежде чем твой возлюбленный заберёт тебя навсегда.
— Не навсегда, — сказала я, показав ему татуированные пальцы и пошевелив ими. — Разве ты не получил неделю каждого месяца? — эти слова, к счастью, получились прохладными.
Рис слегка улыбнулся, его крылья зашуршали и затем стихли.
— Как я могу забыть?
Я смотрела на нос, кровоточащий всего пару часов назад, на фиолетовые глаза, в которых было столько боли.
— Почему? — спросила я.
Он знал, о чём я, и пожал плечами.
— Потому что когда напишут легенды, я не хочу, чтобы меня запомнили как оставшегося в стороне. Я хочу, чтобы мои будущие потомки знали, что я был там и что, в конце концов, боролся против неё, даже если и не мог сделать ничего полезного.
Я моргнула, на этот раз не из-за яркости солнца.
— Потому что, — продолжил он, его взгляд встретился с моим. — Я не хотел бороться в одиночку. Или умереть в одиночестве.
И на мгновение я вспомнила фэйри, умершего в нашем холле, и как я сказала Тамлину то же самое.
— Спасибо, — сказала я, горло сдавило.
Рис блеснул усмешкой, но в его глазах она не отразилась.
— Сомневаюсь, что ты будешь говорить то же, когда я заберу тебя в Ночной Двор.
Я не ответила, отвернувшись к виду. Горы тянулись вдаль и вдаль, огромные, мерцающие и укрытые тенями под открытым, чистым небом.
Однако во мне ничего не всколыхнулось — ничего не тянулось запоминать свет и оттенки.
— Ты собираешься полететь домой? — спросила я.
Мягкий смех.
— Увы, это займёт больше времени, чем я могу себе позволить. В другой день, я снова попробую вкус небес.
Я бросила взгляд на крылья, сложенные за его мощным телом, и мой голос был хриплым, когда я заговорила:
— Ты никогда не говорил мне, что любишь крылья — или полёт.
Нет, он делал вид, будто та его форма… базовая, бесполезная, скучная.
Он пожал плечами.
— У всего, что я люблю, всегда одна склонность — его у меня отнимают. Очень немногим я говорю о крыльях. Или о полёте.
Лунно-белое лицо уже приобрело некоторый оттенок — и я задумалась, возможно, однажды он был загорелым, прежде чем Амаранта так долго держала его под землёй. Высший Лорд, влюблённый в полёт, пойманный в ловушку под горой. Тени, не имеющие к его силам никакого отношения. Всё ещё преследовали эти фиолетовые глаза. Интересно, исчезнут ли они когда-нибудь.
— Каково это — быть Высшей Фэ? — спросил он — тихий, любопытный вопрос.
Я снова посмотрела в сторону гор, размышляя. И, может быть, это из-за того, что там не было никого, кто мог бы слышать, может быть, из-за того, что тени в его глазах так же навечно будут и в моих, но я сказала:
