Новое кольцо привело их в небольшой овальный зал с прозрачным полом. По центру размещалось крутящееся кресло, будто перенесённое из ходульника. Пройдясь по невидимому перекрытию, Вадим уселся в него, а на его коленях тотчас примостилась Кира. И открылся им такой вид!..
Этот зал повторял очертаниями нижний, но был во много раз меньше. Весь его пол служил громадным окном, и с центрового кресла поднадзорный коллектив оказывался как на ладони. А людей внизу трудилось множество, причём их работа поражала согласованностью, и каждый выкладывался в полную силу, подстраиваясь под общий ритм. Наверное, вот так некогда и представляли себе коммунизм. С одной поправкой: все пролетарии сверкали абсолютной наготой – если не считать шлемов, напичканных электроникой.
Больше всего это напоминало цех-робот, а по сути им и являлось. Только взамен автоматов тут использовали людей. А по центру зала, на возвышении, располагалась диспетчерская, накрытая прозрачным куполом, где дежурили несколько человек в синих халатах, с усердием наблюдая за приборными панелями.
– Что это? – изумилась Кира.
– Как и положено: подземный завод! От крепостных пока мало проку, а продукция нужна уже сейчас. Откуда, по-твоему, ваши роскошества?
– Это ж голыши!..
– Но не те, каких мы захватили в Гнезде. Вглядись внимательней: этих даже не кастрировали! И большинство из них – огры, соплеменники наших врагов. Может, даже родичи, возжелавшие слишком много. Теперь они стали сговорчивей – их даже не пришлось для этого убивать.
Вадим ухмыльнулся: «Экий я умный!» Хотя дело в ином: Эва наконец решила поделиться с партнёром знаниями. А значит, и он волен наделять ими других.
– Но почему они в шлемах?
– Последние достижения научной мысли на службе рабовладения, – с брезгливостью ответил Вадим. – Это называется «лишить тела». Мышцами этих бедняг управляет здешний комп, благо мощи у него хватает, – тоже из самых новых, завтрашнее поколение.
Вращая кресло, он вглядывался в рабов, в их потные тела и напряжённые лица, наполовину скрытые забралами. Что тут производят, Вадима не интересовало. И лучше этого не знать, иначе выяснишь, что и сам – потребитель.
– Лучших из трудяг – самих крепких, координированных – уже забрали сюда, – прибавил он. – Вот почему так быстро деградирует порода! Мы-то обращали внимание лишь на похищения спецов… Вон, смотри! – Вадим указал на фигуру в диспетчерской, сухощавую и широкоплечую, возникшую будто из пустоты, что-то выговаривающую перепуганным техникам. Во все стороны от неё простирались невидимые нити, беспрерывно прощупывая пространство. Но сюда они не доставали, а пол снизу наверняка не просвечивал.
– Кто это? – спросила Кира, всматриваясь.
– Чугин, Глава промышленности. Оказывается, он вправду её курирует – как крепостную, так и рабскую! Но его пока трогать не будем. Тем более, он в ранге колдуна, насколько я разбираюсь.
Шлёпнув девушку по смуглому заду, Вадим согнал её с колен. Бесшумно пересёк зал, вернувшись ко входу, и сразу набрал крейсерскую скорость.
В ушах засвистел ветер. Пристроясь за его спиной, точно гонщик за лидером, Кира летела следом. Теперь она нисколько Вадима не сдерживала. Конечно, он мог наддать ещё, но и такой темп вполне годился. У него снова возникло то странное чувство времени, когда момент выхода на авансцену событий ощущался с точностью до секунды: «in the very nick of time», – ни мигом раньше!
«Как мало пройдено дорог», думал Вадим, взмывая на виражах до горизонтали. «А час уж близится…» Что они тут затевают, хотел бы я знать! Почему эти тоннели будто вымерли?
Перед гроздью скромных помещений, где якобы помещался Институт, Вадим затормозил, удивлённый. Во-первых, из всей нежити там обретался единственный льдистый клок (хотя отменной густоты!), а прочие два десятка сознаний ощущались живыми, хотя и спящими. Во-вторых, чёрные щупальца колдуна, уходящие снопом в одну сторону, обрывались на вертикальной плоскости, далее исчезая.
По первому впечатлению, в это заведение не вело ни единой двери. Только лифт пронизывал его насквозь, но ведь туда тоже ещё нужно попасть. (И кто подкрадывается к врагу на лифте?) Однако Вадим знал, как любят вампиры потайные ходы, лестницы, дверцы – эту средневековую экзотику, – и с какой ревностью приглядывают за подчинёнными. Действительно, порыскав облаком по окрестностям, он отыскал подходящий люк, не без возражений, но пропустивший гостей внутрь.
Оказались они в узеньком лазе, по причудливой траектории огибавшем здешние комнаты. Его стены обладали односторонней прозрачностью, видимо, очень популярной тут, и не оставляли без надзора даже самые укромные места. А привёл ход к простенькой голограмме, изображавшей ограндский горный пейзаж. Снаружи она гляделась обычной картиной, маскируя вход в коридор, но изнутри «холст» просвечивал не хуже стен. И открылось за ним самое большое из Институтских помещений, прилегающее к лифту.
Из мебели здесь обнаружилось лишь кресло, смахивающее на трон и так же, как тот, установленное на постамент. В кресле оцепенел величавый гигант в шипастых доспехах и просторном плаще. На тёмном стылом лице жили одни глаза – длинные, пронзительные. Поверх пластикового шлема был наклеен пышный парик, составленный из многих разномастных пучков, и веяло от него смертью, словно от коллекции ужасных трофеев.
Против колдуна, на широкой гладкой стене, будто устроили выставку портретов. (Вообще комната больше напоминала художественный музей – статуя, картины…) Выглядели они странно: окаймлённые сиянием овалы, расположенные по четыре в три ряда, один на другим. Они даже не походили на экраны – это и впрямь были Окна, разбросанные по миру. И в каждом, будто в раме, присутствовал бывший человек, пристёгнутый к колдуну энергощупальцем. Личности собрались разные: от азиатов до негров, – но каждый неуловимо походил на хозяина, и все служили резидентами в дальних краях, где техника вышла на передовые рубежи. И каждому подсобляла дюжина оборотней и сотня-полторы Чёрных Слуг – эффективная шпионская сеть, способная выдоить целую страну.
Вот и весь Институт, если не считать пары десятков отборных спецов, занятых обработкой поступающих находок. Чтобы у бедняг не скисли мозги, их не стали включать в Пирамиду, – но держали, видно, в большой строгости. Сейчас они спали – беспробудным мёртвым сном, внушённым вампирами. А с утра снова примутся за дело, благо работы прибавится.
Неприступный Бугор оказался проницаемым сразу в дюжине мест, причём Крепость сама подбирала отмычки к границе – даже если та находилась по другую сторону планеты. А передирать чужие придумки – этим и при Советах не брезговали: «железный занавес» всё спишет!..
