Алексей Пехов - Колдун из клана Смерти

— Я знаю, что покупать и что продавать. Когда и на чем можно заработать. А также, сколько и на что потратить.

Мира слушала, глядя на него пристально. И в ее зрачках поблескивали хищные огоньки.

— Если честно, я не понимаю, зачем Рогнеда собирает для тебя силу.

— Не хочет отрываться от цивилизации. А цивилизация — это я. Не желаешь немного моей магии? — Вьесчи показал ей монету.

Девушка недоверчиво улыбнулась в ответ на это заявление, равнодушно посмотрела на серебро, отпрыгнула и побежала прочь, на ходу принимая волчье обличье.

Минуту Рамон стоял, глядя ей вслед, а потом сунул мешочек с травами в карман и сел в машину.

По ту сторону забора начался огромный парк. От старых кряжистых дубов веяло сказочной дикостью. Вершины высоких сосен чуть покачивались под ветром. Волшебная страна холода, покоя и тишины. Лишь с тихими хлопками срываются комки снега с ветвей елей, да свистит ветер.

Затем по обе стороны дороги взметнулись колонны изо льда. Их своды смыкались, образуя прозрачные арки, и теперь машина ехала окруженная льдистым сиянием.

В свете фонарей засверкали скульптуры из снега — девушки, застывшие в хороводе на поляне.

А потом внезапно перед гостями возникало чудо. Посреди искрящихся сугробов, под ледяным зимним небом стоял тропический сад. Высокие стройные пальмы поднимались из золотистого песка. Над их широкими листьями летали снежинки. В зарослях рододендронов кружили бабочки. Кусты роз пылали алыми цветами. С отвесной скалы падал водопад и разбивался в пыль о поверхность озера у подножия. В воде плескались две девушки в бикини, третья сидела на камне, отжимая мокрые волосы. Из глубокого водоема весело струилась по камням прозрачная речка, огибала мраморные беседки, окруженные плакучими ивами, и наполняла огромные мраморные чаши, в которых лениво покачивались шапки цветущих лотосов.

Переход от зимы к лету был настолько ошеломляющим, что Рамон сам иногда сомневался — не мираж ли все это.

Нереальная картина приближалась. Четче стала видна грань, отделяющая зеленую траву от сугробов. Белая плотно укатанная дорога словно упиралась в невидимую преграду, за которую не попадал ледяной воздух, не залетал снег, и тянулась дальше, между высоких акаций, полосой ровного черного камня.

Машина медленно проехала последние несколько метров и оказалась в зеленой аллее. Рамон довольно улыбнулся, глядя на цветы гибискусов, покачивающиеся от легкого ветра. Даже сейчас было невозможно понять, что они едут по длинному стеклянному тоннелю, разделяющему сад, накрытый таким же прозрачным колпаком.

Устроить райский уголок посреди зимы позволяли высокопрочное стекло, сложная система отопления, вентиляции и «шлюзовых камер». Но обман можно было обнаружить, только выйдя из машины и дотронувшись до прозрачной преграды ладонью.

Впереди показался дом-дворец в восточном стиле. С резными балкончиками, открытыми галереями и лестницами. К нему вплотную примыкал сад. Красиво и безумно дорого.

— Мечта Шехерезады, — скептически произнес Рамон, прислушиваясь к шипению прозрачных переборок, закрывающихся за машиной.

«Бентли» остановился. Шофер предупредительно открыл дверь. Вьесчи вышел, посмотрел на стеклянный купол. На фоне ночного неба он был неразличим. Казалось, что снежинки, падающие сверху, растворяются в тепле, струящемся над райским уголком. Здесь не было влажной затхлости ботанического сада, где в неподвижном воздухе уныло застыли неподвижные деревья. Дул легкий ветерок, слышался веселый плеск воды.

Все гости прибыли. Их было пятеро. Люди, с которыми Рамон вел дела последние десять лет. И еще полтора десятка телохранителей.

Некоторое время вьесчи, пока еще незамеченный, наблюдал за ними. Эти представители бизнес-элиты были давно знакомы и теперь благодушно переговаривались, прогуливаясь по саду, с одобрением поглядывали на полуобнаженных красавиц в озере. Кое-кто с хорошо замаскированным любопытством осматривал окружающее великолепие, явно планируя устроить у себя в особняке нечто подобное.

Люди были загорелыми, дорого одетыми, старающимися поддерживать себя в хорошей форме. Лучащимися благополучием и благодушием. Друг на друга они тоже поглядывали оценивающе. Одним взглядом, по мельчайшим признакам, могли определить в коллеге начало финансового краха. И выкинуть из стаи.

Глядя на них, Рамон подумал, что не считает себя ни более крупным хищником, ни, тем более, охотником. Живя с ними по одним правилам, он не был ни лучше, ни хуже. По мнению вьесчи, клан Нахтцеррет слишком осложнял жизнь, устраивая разделение общества Столицы по признаку бессмертия.

«Впрочем, Миклош имеет магию. А магия обладает способностью лишать своего владельца меры и здравого смысла», — подумал Рамон и направился к гостям.

Его заметили. Оживились. Приветственно поднимали бокалы, хлопали по плечу.

Он прошелся среди гостей, обмениваясь рукопожатиями и поддерживая привычные темы разговоров, касающихся отдыха и повальной в этом сезоне моды на гоночные автомобили.

Один из приглашенных, самый молодой и несдержанный, заявил с искренним восхищением:

— Судя по твоим обещаниям, я думал, ты устроишь вечеринку на Маврикии. А ты перенес его сюда. — Он указал бокалом на потолок. — Как ты это сделал? Похоже на волшебство.

— С деньгами возможно любое волшебство, — привычно отшутился Рамон.

Тропический сад пронзил гулкий удар гонга, и, ожидая обещанного развлечения, гости собрались за столиками, накрытыми на лужайке, обрамленной зарослями алых и белых роз. Перед ними, за небольшим озером, темнел провал грота. Его стены были увиты диким виноградом. На резных листьях мерцали разноцветные светляки. Их дрожащие огоньки отражались в гладкой воде.

Послышался далекий мелодичный звук. В саду стало темнеть, а в глубине пещеры зажегся мягкий золотистый свет. Он медленно приближался, и гости вдруг поняли, что сияние окружает рыжеволосую девушку в длинном зеленом платье. Та подошла к краю каменной площадки грота, нависающей над озером. Забыв о еде, люди устремили на нее взгляды, разговоры стихли.

Девушка улыбнулась, скользнула по зрителям рассеянным взглядом, и ее волшебный голос поплыл над розовыми кустами, возвращаясь обратно серебристым эхом. В траве загорелись золотые светлячки. Сильнее запахли розы.

Юная фэриартос пела какую-то древнюю балладу, но даже если бы это была слащавая современная песенка, эффект был бы тот же. Очарованные слушатели замерли, не сводя с нее глаз и даже временами забывая дышать.

Рамону пришлось сделать над собой усилие, чтобы не попасть под неземное обаяние фэри. Он смотрел на белое горло, в котором, трепеща, рождалась волшебная песня, и думал, что лишь глупец может называть этих фантастических созданий примитивным словом «вампиры». Они были — фэйри. Те самые прекрасные существа, танцующие по ночам на зеленых лугах, а днем спящие в прохладной темноте высоких холмов.