— Нас ургалы догоняют. — И Эрагон рассказал ему, что только что видел лагерь врага.
— А как ты думаешь, нам еще далеко ехать? — спросил Муртаг, поднимая руку и с помощью ладони измеряя высоту солнца над горизонтом, чтобы понять, сколько осталось до заката.
— При обычной скорости, я думаю, дней пять. Но если гнать, как вчера — тогда, наверное, хватит и трех. Но для нас и три слишком много. Если до завтрашнего дня мы варденов не обнаружим, ургалы нас непременно нагонят, и Арья погибнет.
— Может, она как-нибудь еще денек протянет?
— Вряд ли можно на это полагаться. Сейчас для нас единственный шанс спастись — это вовремя-добраться до варденов, так что придется забыть и про сон.
Муртаг горько рассмеялся:
— И ты полагаешь, что нам удастся спастись? Мы и так давно уже толком не спали. И, как мне кажется, ты устал ничуть не меньше меня — если только Всадники не из другого материала сделаны, чем мы, простые смертные. Да и лошади, как ты, должно быть, заметил, падают от усталости. Еще один день такой гонки, и мы протянем ноги даже без помощи ургалов.
— Пусть так, — пожал плечами Эрагон. — Выбора у нас все равно нет.
— Я мог бы свернуть в сторону, а вы с Арьей полетели бы на Сапфире вперед, — предложил Муртаг. — Тогда ургалам пришлось бы разделиться и у нас было бы больше шансов на спасение.
— Нет, вот это как раз было бы настоящим самоубийством, — возразил Эрагон и задумался, скрестив руки на груди. — Эти ургалы и на своих двоих передвигаются куда быстрее, чем мы верхом. Да порознь они нас загонят, как оленей! Спастись от них мы можем только v варденов. — Эрагон убеждал Муртага, сам не будучи до конца уверен в том, что действительно хочет, чтобы тот ехал вместе с ними. Муртаг ему нравился, они крепко подружились за это время, однако сомнения уже закрались в его душу.
— Хорошо, я уйду потом, — сказал вдруг Муртаг. — Как только мы доберемся до тех мест, где скрываются вар-дены, я сверну в первое же ущелье и попытаюсь найти дорогу, ведущую в Сурду. Там я смогу укрыться, не привлекая к себе большого внимания.
— Так, значит, ты остаешься?
— А спать мы будем? Впрочем, будем мы спать или нет, я провожу вас до убежища варденов, — сказал Муртаг и тут же прибавил: — Но не дальше!
Придя наконец к соглашению, они продолжили свой путь, пытаясь оторваться от ургалов, но преследователи упорно сокращали разделявшее их расстояние, и к ночи оно стало почти на треть меньше, чем утром. Усталость одолевала всех. Спать приходилось по очереди прямо в седле, и тот, кто бодрствовал, направлял коней в нужную сторону.
Эрагон всецело полагался на память Арьи, но, поскольку мыслила она довольно странно, он иногда ошибался, неправильно толкуя данные ею указания, и это оборачивалось дополнительными потерями времени. Они понемногу сворачивали к востоку, рассчитывая найти ущелье, где скрываются вардены, но миновала уже полночь, а ничего похожего на ту узкую извилистую долину, которую Эрагону показала Арья, им пока не попадалось.
Утром они с радостью убедились, что ургалы прилично от них отстают.
— Нынче последний день, — сказал Эрагон, широко зевая. — Если мы не доберемся до варденов к полудню, я полечу вперед с Арьей, а ты, если захочешь, можешь считать себя совершенно свободным, только прошу тебя, возьми с собой Сноуфайра и позаботься о нем, если мне не удастся за ним вернуться.
— Возможно, такой необходимости и не возникнет, мы еще вполне можем успеть добраться вовремя, — отвечал Муртаг, не глядя на Эрагона и протирая эфес меча полой своего плаща.
Эрагон пожал плечами:
— Вряд ли у нас еще остались какие-то шансы на удачу. Он подошел к Арье и положил ладонь ей на лоб. Лоб был влажный и очень горячий. Глаза беспокойно двигались под опущенными веками, словно ей снилось нечто ужасное, тревожное, и Эрагон заботливо обтер ей лицо влажной тряпицей, от всей души сожалея, что не может сделать для нее большего.
Однако скоро, когда они обогнули довольно широкое плечо очередной горы, Эрагон заметил вход в ту самую узкую долину, которую показывала ему Арья. Вход в нее, прятавшийся за дальними отрогами горы, был столь узок, что они вполне могли проехать и мимо него. Из долины вытекала река Беартуф, о которой также упоминала Арья. Вырвавшись из ущелья на свободу, эта река широкой извилистой лентой пролегала по долине. Эрагон, испытывая невероятное облегчение, улыбнулся: теперь он точно знал, что цель близка!
Однако, оглянувшись назад, с тревогой заметил, что расстояние между ними и ургалами сократилось менее чем до лиги. Указав на долину Муртагу, он сказал:
— Если нам удастся незамеченными проникнуть туда, это собьет ургалов с толку.
— Надо попробовать, — пожал плечами Муртаг, — хотя до сих пор преследовать нас им удавалось вполне успешно.
Устремившись ко входу в долину, они нырнули в густой лес. Деревья в лесу были высокие, с тесно переплетенными ветвями и почти черной потрескавшейся корой, их узловатые корни торчали из земли, точно голые колени, земля вокруг была усыпана очень темной хвоей и огромными шишками величиной чуть ли не с лошадиную голову. В вершинах деревьев перекликались черные белки, из многочисленных дупел поблескивали чьи-то глаза, с кривых спутанных ветвей зелеными бородами свисали клочья аконита.
Этот лес навевал какую-то неясную тревогу, и у Эрагона по спине пробежал холодок. Опасность так и висела в воздухе, казалось, самим деревьям не нравится вторжение чужаков.
«Они очень старые», — беззвучно заметила Сапфира, коснувшись носом одного из черных стволов.
«Я вижу, — ответил Эрагон, — только уж больно недружелюбно они выглядят!»
Лес все не кончался, становясь темнее и гуще, Сапфире стало не повернуться, и она взлетела над вершинами деревьев, неся на себе Арью. Троп здесь, разумеется, не было, а чрезвычайно густой подлесок очень замедлял движение. Река Беартуф вилась где-то рядом — они постоянно слышали ее журчание. Возвышавшаяся неподалеку скала закрывала солнце, и казалось, что уже наступили сумерки.
Когда они наконец добрались до входа в долину, Эрагон обнаружил, что, хотя издали он выглядел, как узкая щель меж утесами, на самом деле достаточно широк, да и сама долина была ничуть не меньше любой другой, он такие не раз встречал в горах Спайна. Лишь здешние высоченные и мрачные горы делали ее узкой и незаметной. На фоне отвесных скал сверкали многочисленные водопады, небо над головой казалось узкой синей полоской, кое-где прерывавшейся серыми облаками. Над влажной землей стлался туман, сильно охлаждая воздух, так что было заметно дыхание. Во мху виднелись заросли земляники; ее кустики тянулись к бледным солнечным лучам. Всюду виднелись кучи валежника, возле которых гордо стояли красные и желтые мухоморы.
