Перед глазами тут же встала картинка: русоволосый мальчик – вылитый отец! – и темноволосая девочка с умным лицом, совсем как на портрете бабки Валерии… Интересно! Это что, на меня никто и не похож?!
– А я ведь доделала то платье!
Реплика Машеньки заставила меня сбросить оцепенение и разом прийти в себя. Привидится же такое! Нет, дети – это, конечно, очень хорошо… когда-нибудь… не очень скоро.
– Хотите посмотреть? – уточнила мастерица.
– И не только посмотреть, а и померить!
Как оказалось, после отпуска поправляются не только младенцы: безумно красивое платье невиданного фасона оказалось мне тесновато. Было жалко не столько самолюбивой мечты о триумфальном возвращении во дворец в новом наряде и новом образе, сколько потраченного Машенькой труда – ведь все шилось на руках, стежочек к стежочку, ни одна машинка так не сможет! Однако саму мастерицу это, кажется, совершенно не волновало – она по-прежнему улыбалась безмятежно, как соседка по комнате в общежитии при виде безобразно располневшей товарки. Если бы я знала ее немного хуже…
Как известно, к каждой хорошей новости неизменно прилагается горькая пилюля, чтобы жизнь медом не казалась, а к плохой – ложка меда, подсластить огорчение. Чтобы я не слишком расстраивалась необходимостью садиться на жесткую диету, Машенька поделилась радостной сплетней: оказывается, три дня тому назад принцесса Радослава покинула пределы гостеприимного государства и отправилась восвояси, под батюшкино крыло. Значит, король так спешил в столицу не для того, чтобы с ней встретиться (хотя такая мысль, признаться, пришла в мою стриженую голову впервые – я любимому верю!). С собой бледнолицая обольстительница прихватила Каменного Лаврентия – чтобы в дороге чувствовать себя в полной безопасности (в дополнение к дюжине вооруженных до зубов амбалов, присланных ее отцом). Орлетта осталась в Старгороде – то ли не позвали, то ли сама отказалась сопровождать прекрасную даму. Скорее всего, первое.
Пу Чжан с готовностью проводил меня во дворец. По дороге на нас так никто и не напал, хотя пялились многие. Даже не знаю, на кого больше – к разгуливающему по улицам узкоглазому синайцу в костюме городского стражника за это время уже должны были привыкнуть…
Видно, не так уж сильно стрижка, макияж и новое платье меняют человека – встречные придворные сразу меня узнавали. Вот и меняй после этого кардинально имидж… Одни ограничивались сухими приветствиями, другие начинали горячо поздравлять и заговорщически подмигивать. Создавалось такое впечатление, будто все окружающие знают обо мне какую-то тайну, я одна не в курсе. С ходу в голову приходило только одно – что отец Михаил по каким-то одному ему ведомым причинам нарушил обет молчания, тайну исповеди – или как там называется, когда священник никому не должен рассказывать о проведенных обрядах? – и принялся трепать языком направо и налево… Или газету начал выпускать? Хотя, если подумать… «журналиста» можно найти и поближе.
– Где эльф?! – В лабораторию я ворвалась, пылая местью, как все фурии ада.
– Госпожа! – От неожиданности Настасья выронила из рук свою модную шапочку, к которой как раз пришивала еще один бантик. Скоро она головы не сможет поднять, столько там уже всего понакручено. – Вы вернулись!
– Ну… да. – При виде такой искренней радости я слегка оттаяла.
– А Иана нет – они с Зарой как раз репетируют. Что случилось?
– Эта ушастая скотина раструбила всем про свадьбу!
– Да как он мог! – Девушка всплеснула руками. – Он ведь про это ничего не знает! Не было его тогда еще во дворце!
– Но уши-то у него есть, да еще какие! А мы в полный голос об этом рассуждали – тогда, утром перед моим отъездом…
– Они с Зарой украшали карету и подошли уже после нашего разговора.
Правда – экипаж, уносящий нас навстречу отпускным радостям, был увит свежими живыми цветами… Но кто же тогда проболтался? Или… дело в другом?
– Надо найти их и сообщить радостную новость! – Настасья не стала дожидаться, пока я додедуцирую, но уже в дверях обернулась: – Госпожа… поздравляю вас!!!
С этими словами горничная выскочила за дверь, оставив меня в полнейшем недоумении. В самом деле, что тут могло случиться такого хорошего, что все вокруг в курсе, а я – нет? Не с возвращением же меня поздравляют – чай, не с войны!
Внезапно сердце как будто укололо булавкой. А может быть… Да нет! Я бы заметила… Хотя… До замечаний ли мне было, столько событий! Ну-ка, ну-ка вспоминай…
Не слишком доверяя дырявой памяти, я подбежала к стеллажу с колдовским инвентарем и принялась переставлять банки-склянки-коробочки с сушеной травой и прочими химреактивами. Ага, вот и он – кусок пергамента, на котором я, по примеру мистера Крузо, вела счет прожитым неделям и – в отличие от Робинзона, – отмечала «женские дни». Сколько «палочек» прошло с нашего отъезда на дачу – три, четыре недели? Но, даже если примерно… Мама дорогая!
В своем мире мы настолько привыкли к тому, что все на свете можно предусмотреть, запланировать, а в случае необходимости – и прервать, что почти перестали верить в возможность случайного чуда. Боже мой! Я прижала ладони к горящим щекам. Какая дура, господи! Надо немедленно сообщить обо всем королю.
«А где же обещанные спецэффекты? – возмущался внутренний голос, пока я бежала по дворцовым коридорам. – Где головокружение, тошнилово, обмороки, наконец?!» Ну, вообще-то… Может, и подташнивало немного, поначалу, но я списала все на качество пищи. Да и вообще, не до того было! А обмороки… мне что, еще и мало?!
– Где король?!
– Госпожа чародейка! – укоризненно воскликнул отец Михаил, отряхивая с сутаны воду, выплеснувшуюся из маленькой леечки.
А я думала, что за этой дверью гардероб. Надо будет заглянуть как-нибудь, что там за тайный садик, в котором священник цветочки поливал.
– Здравствуйте-святой-отец-где-король? – скороговоркой повторила я.
– И вы будьте здоровы, госпожа Ольга. – Духовник будто нарочно тянул время: – Как съездили, как отдохнули?
– Спасибо, хорошо… А где…
– А я вот… Цветы поливал, пока вас не было…
– ГДЕ! МОЙ! МУЖ!?!?!!! – Некоторые вещи выведут из себя и святого – а я особым терпением никогда не отличалась.
– Вы только не волнуйтесь, с ним все в порядке! Он просто не хотел, чтобы вы присутствовали…
– А-а-а-а!
Нет, голова в этом точно не участвовала: ноги несли меня сами. Вверх, вниз по лестнице, вдоль по коридору, снова лестница, дворцовое крыльцо – задний, служебный выход, – конюшни… На площадке перед каретным сараем метались две знакомые фигуры. Вот кто еще не поздравил меня с возвращением – или с чем бы то ни было!
