(Артемий Хромченко) — Я помню, еще перед вторжением было много разговоров о конце света. И как все это представлялось? Живут, стало быть, люди, ни о чем не подозревают, вдруг — яркая вспышка, и ничего нет. А теперь я понимаю, что все постепенно, медленно происходило. Просто мир меняется, и он не хочет тебя ни уничтожить, ни спасти, он просто тебя не замечает. Это твое личное дело, найдешь ты свое место в новом мире или нет, сможешь ли измениться, встроиться. Иначе жизнь будет продолжаться без тебя. Это и есть конец света. Конец самомнения. И в то же время это — начало ответственности. И свободы. (пауза) На самом деле, я думаю, нам повезло, что довелось через это пройти.
(Евгений Бархин) — Повезло, что довелось, а что удалось — еще лучше…
(Ярослав Холодов) — У меня, пожалуй, на основании общего опыта, если суммировать впечатления, сложился такой вывод: учитель, духовный наставник — это не только подмога, но и искушение. То есть человек, который настолько тебя превосходит, что во всем главенствует, руководит, — это колоссальный источник энергии. Он все решает, за всем следит. А любому обывателю жизненно необходимо скомпенсировать свою неполноценность. Отсюда известное стремление большинства людей сбиваться в стаи: крутиться в компаниях, которые безразличны, сохранять давно опостылевшие семьи, имитировать общественную деятельность. Все эти дружбы, любови — своеобразный суррогат, возможность отвлечься, занять чем-нибудь время. И учитель в этом смысле — самая мощная подпитка. В какой-то момент ты начинаешь во всем опираться на него, воспринимаешь его, как всемогущее существо, без которого ни одна мелочь не происходит. И забываешь о своей воле. Нужно понимать, что учитель — это такой же человек, со своей жизнью, своими задачами. Он не может влезть во все и все поправить. И рекомендации учителя — это не инструкции для заучивания наизусть, а всего лишь повод к свободному, самостоятельному выбору. То есть взаимодействие с учителем — это вещь вспомогательная, вроде как тренинг, а на первом месте всегда должна быть твоя инициатива, твое решение. Потому что каждый занимает свое, неповторимое место в жизни. В общем, можно подытожить так: бесполезно на кого-либо оглядываться, даже на учителя.
(Алина Руминова) — А я вот иногда смотрю на рисунки галактики, всяких созвездий, Млечного Пути, и думаю: мы привыкли считать "космос", "вселенную", какие-то там "скопления галактик" и "метагалактик" чем-то самым грандиозным, беспредельным… Как будто есть наша родная, изученная Земля и, с другой стороны, непостижимая пустота. Но что там, за космосом? Ведь, наверное, и ему где-то положен предел, и с этой точки зрения наш космос получается близким, понятным, и есть что-то еще… другое…
(Тихон Ясенев) — Беля — настоящая русалка. Или лунная сирена. У нее кожа прозрачная и неуловимая улыбка. А глаза — как небо во время грозы. Темные и сверкающие. И, хотя она говорит, что "самая совершенная", на самом деле она только ищет себя. Но, с другой стороны, получается у нее виртуозно.
Старатели.
Однажды без видимого повода Беля вновь со всей серьезностью вернулась к градостроительному проекту. Без какого-либо вступления она собрала всех обитателей долины и без предисловий начала в подробностях объяснять архитектурный план будущего города, который старателям предстояло, по всей видимости, немедленно воплотить в жизнь.
— Значит, так, — распорядилась она, — строить будем из красного песчаника, поскольку в нем содержится много железа. Вырезаем блоки вон в том карьере и перетаскиваем сюда. Блоки должны быть не меньше человеческого роста в высоту и ширину, а конкретную форму я вам подскажу: мы будем делать их трапециевидными и друг к другу подгонять. Здесь, вот на этой возвышенности, будем строить для вас дом. Это будет небоскреб. Впрочем, тут, в горах, до неба недалеко. Так вот, рассчитывайте этажей на пятьдесят-шестьдесят. Дом будет представлять из себя систему восходящих террас. Крыша каждого нижнего помещения будет садом для верхнего, и так спиралевидными кругами. Не стоит загромождать жилье камнем. Деревья, водопады и ручьи, солнечные лучи, звери и птицы, гуляющие между квартирами, должны компенсировать суровость камня и украшать жизнь людям. Под индивидуальные нужды приспосабливать пока не будем, сделаем прожиточно-минимальный стандарт. А внутри конструкции разместим лифты и подсобные помещения. Лифты построим большие и удобные, с диванами и росписью на стенах, ведь вида из них не будет никакого, значит, пусть интерьер восполняет недостаток. А на верхнем уровне сделаем… типа медитория. Со смотровой площадкой. И окнами от пола до потолка. Это если кому захочется посмотреть на наше место обитания с высоты птичьего полета. И в целом возвыситься духом. Понятно? — Беля неожиданно отвлеклась от красочного повествования и обвела старателей пристальным взглядом.
Старатели потрясенно молчали. Хотя их силы за время тренировок существенно возросли против того набора навыков, который они привыкли считать нормальным для среднеарифметического человека, все же план звучал ирреально. Некоторые слушатели озадаченно кивнули. Беля сочла это выражение лояльности вполне достаточным.
— Дальше — инфраструктура. Скажу я вам, герчеяуре, — задушевно сообщила она, — проблемой людей прошлого являлась расщепленность, рассогласованность всех качеств, фрагментарное, неполноценное восприятие мира, короче — диспропорциональность, в самых запущенных случаях — одномерность развития. Поэтому у нас будет комплексная застройка с многофункциональными сооружениями. Например, все вы слишком хорошо знаете, какую чудовищную реакцию перемены в мировоззрении и состоянии сознания вызывают в физическом теле, где давно и прочно устроилась масса невидимых паразитов, пожирающих вас путем хронических болезней, которые вы уже почти привыкли не замечать, и вдруг — потребовалось здоровье. Сразу же начинает лихорадить, появляются боли неизвестного происхождения, мигрени, удушье, сердечная недостаточность, не говоря уже об отлично всем знакомых судорогах и припадках, которые вызывают габбро. Зато все вы теперь осознаете метафизическое значение болезни, ее сакральный смысл. Болезнь призвана указать человеку на недостаток внутренних сил, который следует исправить для дальнейшего полноценного развития личности, и который без физических симптомов было бы не так просто обнаружить. К счастью для вас, хирург-убийца, — Беля кивнула на Себринга, — и еще несколько энтузиастов неплохо справляются с медицинской стороной вопроса. Вот их-то мы и распределим распоряжаться нашим лечебным учреждением нового типа, основным принципом которого станет проницательное замечание русского естествоиспытателя и по совместительству философа Данилевского: "Красота есть единственная потребность духа, которую может удовлетворить только материя". Поэтому больницу нам заменит Институт Красоты. А вам, эскулапы, придется освоить науку о строении души человека в таком же объеме, в каком и науку о строении тела. Вы научитесь восстанавливать гармонию тела и духа страждущих пациентов с помощью акупунктуры, обертонного интонирования и электрической хирургии. А ландшафт под красоту — вон там, — Беля указала на обширную площадку с края долины. — Заведение будет большое и интересное.
