Эпилог
Дед окончил свою сказку. Он выпивает последние капли алого вина из своего бокала, чтобы промочить засохшее горло, и устремляет белые глаза на поднимающееся над горизонтом солнце. Дед проговорил всю ночь и его чарующий молодой голос до сих пор стоит в ушах Давида. По щекам мальчика катятся крупные слезы. Ему очень жалко Эвана, но он не может допустить, чтобы кто-нибудь видел, как он плачет. Ему все же четырнадцать, и время слез давно прошло. А поэтому он украдкой бросает взгляд на деда, не заметил ли, и вытирает слезы рукавом. Дед не смотрит на внука его гораздо больше беспокоит, под каким углом взойдет сегодня солнце.
— Дурак он. — сказал Давид. Получилось плохо, горло от долгого молчания пересохло. Он взял открытую бутылку пива и отхлебнул. Потом достал сигарету.
— Кто? — спросил Абдула. От его голоса перед Давидом снова пронеслись десятки красочных картин. Да уж дед оказался классным рассказчиком.
— Эван. Ведь он делал правильно и в конце свалял дурака. Почему он не согласился на предложение Дьявола?
— Я не знаю Давид. — ответил Абдула продолжая смотреть на восход.
— Но ведь это твоя сказка, как ты можешь не знать?
— Это не моя сказка, и я могу еще и не такое.
Давид понял, что ответ на свой вопрос он не получит. Тогда он закурил и задал другой вопрос:
— А в чем мораль?
— В смысле?
— Ну ведь в сказке должна быть мораль. Ну там живите дружно, не занимайтесь сексом без презерватива и все в таком духе.
— Мораль из этой сказки ты сможешь вычленить, только когда вырастишь. Или не поймешь ее никогда. Эта сказка тем и хороша, что не требует от слушателя ничего, а дать может многое.
— Ты опять говоришь загадками дед.
— Да. А теперь иди, ты наверное хочешь спать, а мне еще надо так много сделать.
И дед просто продолжил смотреть на восход, а Давид пошел в дом. Завтра у него самолет в Амстердам, и наконец он уедет из этой деревни. И он не услышал, что когда он уходил два белых глаза метнулись к нему и тонкие губы проговорили:
— Ты поймешь. Ты все поймешь.
Абдула улыбался. Он был доволен собой.
Вечером Давид все-таки решил сделать еще одну попытку и пролезть к Варе под юбку и ему это удалось. Все произошло на сеновале, и он отметил для себя, что заниматься этим делом в колючей как сотни иголок соломе совсем не так приятно и романтично как показывают в фильмах. Мальчишка вернулся в три ночи и довольный как мартовский кот стал собирать вещи. Самолет был в двенадцать, дед разбудил его в девять. Давид улетал из России точно так же как прилетел — не выспавшись. Долгих прощаний не было. Дед опять поднял правнука, и прижал к себе обнаружив огромную силу. А потом пожал ему руку и, не говоря ни слова, пошел в дом.
В аэропорт Давида вез тот же самый невозмутимый тип, который теперь, правда, смотрел на него с несколько большим уважением. Или дед постарался и устроил ему нагоняй, или Давид как-то изменился за эту неделю. Так или иначе, они приехали в аэропорт по расписанию и дедов помощник, вытащив чемодан Давида, пожал ему руку и поехал восвояси. Давид оказался в аэропорту Ростова один, но его это не волновало. Он пошел в бар и заказал там пиво. Ему говорили, что в России такое прокатывает, так оно и было. Ему позволили купить пиво, не спросив сколько лет. Давид вспоминал детали прошлой ночи, и представлял как Варя ждет его сегодня. Какое ее ждет разочарование. Такие мысли сделали настроение еще лучше. Объявили посадку. Давид не спеша допил пиво и пошел в самолет.
Следующая неделя была у мальчишки звездной. Вернувшись в Амстердам, он тут же нашел своих друзей и поразил их историей о поездке в Россию. Центральное место там занимал подробный отчет о том, что он делал с Варей, но Давид рассказал и о деде, оказавшимся прадедом, и о собаке, которая его чуть не съела, и о том, как убого живут люди в России. Единственное чего он не сказал, было то, что дед рассказал ему одну очень необычную сказку. Себе он пытался это объяснить тем, что если он расскажет дружкам, что ему рассказывают сказки как маленьким детям, то они перестанут его уважать. Но в глубине души знал, что это не так. Он просто не мог рассказать. Как будто дед поделился с ним самым сокровенным секретом, и теперь они повязаны страшной тайной.
Он часто думал о сказке. Особенно часто это случалось по ночам. Он размышлял, зачем дед рассказал ее ему. И почему именно ее. И какова мораль истории про Эвана. Он понимал что когда мальчишкам вроде него рассказывают истории вроде этой люди вроде деда они хотят как-то повлиять на него. Научить уму разуму — так у них говорится. И значит один из персонажей определенно должен быть закамуфлированным Давидом. Но кто? Дед умел наводить дыму и по ночам Давид перебирал всех персонажей сказки и сравнивал с собой. Он это Эван? Нет, слишком очевидно, да и непохоже. Он — это один из героев? Давид сравнивал себя даже с Анной, но не мог найти достаточного сходства. Самый лучший пример был Пепе. Он вроде подходил, но очевидно, что в сказке он был просто второстепенным персонажем призванным приоткрыть личность антихриста.
Прошел месяц, а сказочка не выходила у него из головы. Давид стал плохо есть, и в конце концов решил записать все на бумагу чтобы разобраться, кто же он. Но когда он садился за стол и брал ручку, то понимал, что многие детали ускользают от него. Учеба и до этого дававшаяся ему плохо, теперь вообще перестала волновать. Он не виделся с друзьями теперь, они стали ему не интересны. Куда им до персонажей Сказки. Но самыми трудными в жизни Давида были ночи. Он спал не больше четырех часов в сутки, потому что как только закрывал глаза в голове начинал звучать голос деда. Холодный и молодой он разрывал ему мозг и капал в мысли свинцовыми каплями. Он пытался позвонит деду и попросить у него ответа, но тот никогда не брал трубку. Отец сказал Давиду что отпуск у деда закончился, а значит теперь он снова начал тот самый активный образ жизни и поймать его невозможно.
Прошел еще месяц. Давиду становилось все хуже. Теперь он стал слышать голоса. Иногда он слышал голос Эвана, иногда Эмета, иногда Анны, или Вовы. Единственный кто не звучал в его голове, был гордый Борис. Наверное он считал выше своего достоинства говорить с Давидом. Давид сильно похудел, и его повезли к врачу. Доктор прописал ему снотворное и сказал, что мальчик перетруждается. Хотя родители так и не поняли, чем их сын так перегружен, но последовали совету доктора и забрали его из школы.
Вчера Давид заболел, у него поднялась температура. Ему принесли ужин в постель, а вскоре пришла мама и принесла лекарство сбивающее жар. Давид выпил его, и слегка поклевав ужин, достал из-под подушки свои записи. Там была записана сказка. Вернее отдельные куски сказки — все что ему удалось записать. Тут же лежали рисунки. Они были корявыми и некрасивыми, но Давид понимал, кто на них изображен, и поэтому для него они представлялись шедеврами. Вот Эван стоит на обломках разрушенного храма. Вот Борис выходит навстречу своей смерти. Вот Анна занимается любовью с Максом. Вот Эмет с простреленной грудью. Вот Сэт. Этот рисунок получился очень удачным и на Давида смотрит криво улыбающийся мистер Блэк очень похожий на того каким он его себе представлял.
