Заклятье я сразу деактивировал: всё-таки всерьёз лупить эту партизанку тяжёлой боевой магией, предназначенной для поражения двух-трёх десятков целей средней защищённости, я не собирался. У нас просто вошло в обычай проверять друг друга на бдительность.
Я к Схетте, правда, подкрадывался намного реже и намного проще. Чаще всего — "лифтами" со второй грани Мрака или банальным реверсом, ставя больше на внезапность, чем на скрытность.
— Гоняю, как видишь. А вы двое — не отвлекайтесь! Не с вами беседую!
За отсутствием преграды приблизившись ко мне невозбранно, Схетта положила подбородок на моё левое плечо, одновременно приобнимая. Чувствительно так. Никакая она не партизанка, а хулиганка. Малолетняя.
Эту мысль я даже не стал скрывать, но она её великодушно проигнорировала. И потёрлась подбородком, что твоя кошка, щекоча меня своими распущенными волосами. Впрочем, не только подбородком потёрлась… м-да… чёрт!
— Поскольку мне тут активно мешают, — объявил я, — тренировку досрочно прекращаем. Отправляйтесь оба-два к Наркен в мастерскую, и без собственноручно сделанных артефактов чтоб ко мне не возвращались.
— Каких артефактов? — слегка обалдевший Манар, за двоих сразу.
— Собственноручно сделанных, — повторил я не без удовольствия. — Прямой помощи у Попрыгуньи не просить, разве что помощи советом, но друг другу помогать можно. Сроку на изготовление — сутки. Время пошло.
"Уверен, что они справятся?"
Даже мысленный голос Схетты казался каким-то мурлычущим. Тридцать тысяч чертей!
"Не уверен. В том-то как раз и интерес: что они смогут соорудить, имея об артефакторике лишь общетеоретическое представление. На что замахнутся? Какой тип артефактов…"
"Ты что, совсем непонятливый?"
Я вдохнул. Глубоко, медленно. Выдохнул.
И реверсировался вместе со Схеттой прямиком в свою келейку на минус втором этаже. Где указал ей на единственное лежачее место, сам, однако, не спеша показать гостье пример.
— Если ты хотела откровенного разговора, то я готов.
В серебре её глаз сверкнула сталь. Ложиться или садиться она не спешила, просто встала в шаге, глядя прямо мне в лицо, ловя взглядом взгляд, и…
— Ты воспринимаешь меня только как средство для излечения Айса?
— Нет.
— Тогда какого..? — тут она загнула конструкцию на четыре поверха и семь подкосов. Не повышая голоса, просто в порядке аргументации, так сказать.
Видимо, я тоже основательно её достал.
— Я воспринимаю тебя как самостоятельное разумное существо. Как выдающегося мага и очень, очень , очень красивую женщину. О чём ты и сама, без сомнения, знаешь. Основная наша проблема не в том, как мы воспринимаем или можем воспринимать друг друга…
— Опять Айс, да?
— Предлагаешь плюнуть на него с обрыва? Сделать вид, будто его нет в природе?
Схетта плюхнулась своим очаровательным задом на подземный мох моей постели, запуская в свою роскошную шевелюру обе руки и глядя на меня снизу вверх.
— А он? — спросила она почти жалобно. — Айс, значит, может делать вид, будто нас с тобой в этой fravyssou природе не существует?
— Мой друг сейчас, знаешь ли, не вполне адекватен. Поэтому — да, ему простительно.
Гостья выдала ещё одну сложносочинённую конструкцию. Не матерную даже, но до того изобретательную с лингвистической точки зрения, что хоть сразу в скрижали заноси.
— У меня был тут недавно познавательный разговор, — сообщил я, когда она выдохлась и замолчала. — С субъектом, которого я называю Летучим Ящером. Знаешь такого?
Я бросил её смазанный мыслеобраз: чёрная морда рептилии, алый гребень, пилообразные зрачки в расплавленном золоте нечеловеческих глаз.
— Нет.
— Ну, тогда не важно. Суть в чём? Этот самый Ящер посоветовал мне, если опустить подробности, стиснуть зубы. Терпеть. Ждать. Время всё расставляет по своим местам и тэ дэ.
Схетта снова сверкнула в мой адрес металлом дивных глаз.
— Знаешь, ты ведь при таком отношении к делу рискуешь не дождаться.
— Знаю. И жалею. Ты…
— Именно: я! Не! Ниррит, lobarr vhud lympaas! И моё фенотипическое подобие оной вкупе с максимальным духовным подобием, какого только смогла добиться Сьолвэн, ни к чему меня лично не обязывает! Говоря совсем уж простым языком, у Айса есть эта самая Ниррит, по которой он сохнет, есть Колючка, с которой он периодически спит, и я в этом славном треугольнике считаю себя совершенно лишней!
— То, что ты не считаешь себя чем-то обязанной Айсу, ты уже продемонстрировала. Неоднократно.
Почти против моей воли в голосе хрустнул ледок.
Но Схетта вновь доказала, что она — не просто не по годам могущественная малолетка, как бы ни хотелось мне порой прилепить на неё этот удобный ярлычок.
— Насколько я понимаю… Айса, — сказала она, — а понимаю его я хорошо, уж ты мне поверь, — ему совершенно недостаточно отношений чисто физических. Он вообще мало внимания уделяет этой грани отношений. Надо заметить, Ниррит досталась ему далеко не невинной девой, и в ту пору, когда он был её начальником, он без особого смущения передавал ей для исполнения даже дела с, так сказать, нижним подходом. Подкладывал свою любовницу в чужие постели, если по-простому. Правда, только с её согласия. Но не ревновал. Менталисты несколько иначе смотрят на верность. Мало им тела, им душу подавай… а я, не поленюсь повторить, — не Ниррит!
— И никогда за неё не сойдёшь.
Фырканье в ответ.
— Вот уж чего не хочу, так это всерьёз пытаться сойти за… э… подделку. Я — это я!
— Раз Айсу нужна верность и дружба…
— Мало ему этого, Рин. Мало! Ему нужна верность вполне конкретной женщины. Мёртвой. Но этот факт я изменить не в силах. И ты, и Сьолвэн, и даже Эйрас. Ниррит убита так качественно, что лишь сам Спящий сможет вернуть её к жизни… если проснётся.
Я не стал спрашивать, почему Схетта так хорошо осведомлена о событиях, которые, как она упорно (не слишком ли упорно?) утверждает, не относятся лично к ней никаким боком. И так всё ясно, зачем ещё какие-то вопросы?
Вместо этого я заметил:
— У тебя есть более удачный план, чем просто ждать и надеяться?
Губы Схетты — мягкие, выразительные, яркие губы — искривились горько.
— Нет.
— Тогда я буду ждать и надеяться.
— Не оставляешь мне выбора, да?
— Почему? Ты так же вольна выбирать, как и я.
— Ты понимаешь, что я имею в виду.
— А ты сама сказала, что выбор у нас невелик. Надо ли повторяться?
Схетта встала, распрямляясь с естественной до бессознательности, грациозной гордостью.
— Не надо, Рин. Я подожду. Но ждать вечно я не буду — и забывать тоже не намерена!
