Женщины вопросительно переглянулись.
— Я вам говорила, — сказала одна из тех, что стояли чуть позади, — говорила, что слышала рог Охотника и лай его псов. А вы все твердили, что мне померещилось! Вы утверждали, что Охотник в жизни не наберется смелости приблизиться к нашему острову, ни за что не отважится соперничать с нами.
— Скажите, а чем вы, собственно, занимаетесь? — справился Данкен. — Вы и вправду оплакиваете мир?
— Юный Стэндиш, — произнесла первая женщина, — наши дела тебя совершенно не касаются. Здешние таинства не для смертных. Между прочим, вы осквернили священную почву Острова скорби.
— Тем не менее, — прибавила вторая, — мы готовы простить вам это святотатство. Мы знаем законы гостеприимства и потому принесли вам пищу. — Она шагнула вперед и поставила на тропу свою корзину. Товарки последовали ее примеру. — Бери. Ну, смелее. Уверяю тебя, ты не отравишься. В мире и без того достаточно горя, чтобы мы решились причинить его сами.
— Да уж, кому, как не вам, рассуждать о горе, — пробормотал Данкен и тут же укорил себя за жестокие слова. Женщины молча повернулись, собираясь, по-видимому, уходить, но Данкен остановил их вопросом: — Вы, случайно, не видели поблизости Орды?
— Какой же он глупый, сестры! — воскликнула одна из женщин. — Забрался в самое сердце Пустоши и спрашивает об Орде! Может, пожалеем его?
— Можно и пожалеть, — откликнулась та, что первой заговорила с юношей. — Вреда от того никому не будет. Знай, сэр Данкен: Орда находится на западном побережье болота, совсем близко отсюда. Они, должно быть, знают о вас, ибо сплачиваются в рой, хотя мне непонятно, чем вы могли их так сильно напугать.
— Оборонительный порядок, — прошептал Данкен.
— Что ты сказал? Данкен рассмеялся.
— Смейся, смейся, молодой человек, — произнесла женщина. — Посмотрим, как ты будешь смеяться, когда очутишься лицом к лицу со Злыднями.
— А если мы попробуем вернуться, ваши любезные драконы раздерут нас в клочья, верно?
— Ты несносен в своей невоспитанности! Не смей так отзываться о наших друзьях.
— Друзьях?
— Ну разумеется. Драконы — наши любимцы, а без Злыдней в мире было бы куда меньше бед.
— Меньше бед… — Внезапно Данкену все стало ясно. Остров был не приютом для страждущих, не местом искупления грехов, а обителью радости, почерпнутой из людских скорбей; здесь наслаждались горестями, от которых изнывал на протяжении веков человеческий род. — Ах вы, стервятницы!..
Господи Боже, неужели в мире не осталось ничего святого? Нет, он не прав. Взять хотя бы Нэн и других баньши. Они оплакивают вдов, матерей, которые потеряли детей, дряхлых стариков, больных и покинутых. Они сочувствуют тем, кого постигло несчастье, скорбят по тем, кого больше некому жалеть. Но эти… Так называемые плакальщицы, которые якобы оплакивают мир — то ли втроем, то ли в компании других! Или, может быть, они пользуются неким устройством, способным издавать те самые надрывные звуки, — перед мысленным взором Данкена возникло нечто вроде громадного колокола, раскаты которого и порождали над болотом стон… Так или иначе, эти омерзительные создания жадно поглощали людские невзгоды, упивались ими, купались в них, точно свиньи в грязных, вонючих лужах.
— Ступайте, мерзавки, — пробормотал юноша вослед женщинам, которые направились вверх по тропе. Он не стал кричать на них, понимая, что поступить так означало бы уронить собственное достоинство. Они не заслуживали ни гнева, ни презрения. Обращать на них внимание было недостойно порядочного человека. Данкен наклонился, схватил одну корзину и швырнул ее в болото. Такая же участь постигла две других. — Вот вам ваше гостеприимство! — процедил он сквозь зубы. — Подавитесь своей жратвой и будьте прокляты!
Вернувшись туда, где оставил Царапа, он увидел, что рядом с демоном сидит проснувшийся Конрад.
— Где остальные? — спросил юноша.
— Отшельник и ведьма отправились за поклажей Красотки, — сообщил Царап. — Мешки прибило к берегу прямо под нами. Наверное, в них найдется чем подзакусить.
— Как ты себя чувствуешь? — справился Данкен у Конрада.
— Отлично, — усмехнулся тот, — лучше не бывает. Рука почти не болит, да и опухоль немного спала.
— Что касается миледи, — прибавил демон, — она пошла вон туда. — Он ткнул пальцем в сторону. — Сказала, что хочет осмотреть окрестности. Она ушла еще до того, как мне пришлось разбудить вас.
Данкен взглянул на небо. Солнце миновало точку зенита и постепенно клонилось к западу. Выходит, они проспали добрую половину дня.
— Сидите тут и никуда не уходите, — велел юноша. — Я пойду поищу Диану. Так куда мне идти?
Ухмыльнувшись, Царап повторно указал направление.
— Найдете что поесть, — сказал Данкен, — ешьте. Нам скоро выходить. Время поджимает.
— Милорд, — проговорил Конрад, — вы намерены идти напролом?
— Иного нам не остается, — ответил Данкен. — Мы не можем ни вернуться, ни оставаться здесь. Этот остров — гнусное местечко.
— Я буду рядом с вами, — пообещал Конрад. — Была бы дубинка, а рука найдется.
— И я, — добавил демон. — Шнырки молодец, что дал мне трезубец. Он правильно сказал: подходящее оружие. Пусть только кто-нибудь на меня нападет, я ему покажу!
— Ладно. Я не задержусь, — бросил Данкен.
Он нашел Диану на невысоком выступе над болотом. Услышав шаги, она обернулась.
— Что, уже пора в путь?
— Не совсем, — отозвался Данкен.
— Не знаю, не знаю… Как представлю себе Орду…
— Мне надо кое-что тебе сказать, сказать и показать. Я должен был сделать это давным-давно.
Данкен сунул руку в кошелек, достал оттуда талисман и протянул Диане. У той пресеклось дыхание. Она было подставила ладонь, однако отдернула ее.
— Вульферта? Данкен кивнул.
— Где ты его взял? И почему не сказал мне?
— Потому что боялся, что ты потребуешь его себе. Он был мне нужен.
— Зачем?
— Против Орды. Для той цели, для которой и предназначал его Вульферт.
— Но Катберт говорил…
— Катберт ошибался. Талисман охранял нас с того самого дня, когда я нашел его. Поразмысли-ка: Злыдни насылали на нас своих приспешников, а сами все время держались в стороне. Как ты думаешь, почему?
Диана взяла талисман, повертела его в пальцах, любуясь бликами солнечного света на поверхности камня.
— Какой красивый, — прошептала она. — Где ты его нашел?
— В гробнице Вульферта. Меня туда засунул Конрад, после того как я получил дубинкой по голове в стычке на огороде. Помнишь, мы тогда впервые встретились?
