— Ариадна, — доносится глухой голос Мэри-Линетт, ведьма срывается с места, нервно стирает границу круга подошвой и порывается к племяннице, как к спасительному свету.
Я непроизвольно отхожу в сторону.
— Ты… моя дорогая, ты вернулась, вернулась!
Женщина обнимает Ари и сжимает руки в замок за ее спиной.
— Вернулась.
Ари хватается за плечи тети, словно боится упасть, словно не может больше вынести той тяжести, что скопилась на ее спине и гирями тянет вниз. Ее худые плечи подрагивают, колени подкашиваются, и я тянусь к ней, собираюсь поддержать, но Ари справляется.
Она отстраняется и шепчет:
— Вернулась, — смахивает слезы с лица Мэри-Линетт пальцами, — я, правда, здесь.
Джейсон похлопывает меня по лопатке.
— Все получилось, — низким голосом отрезает он, — ты выполнил обещание.
Обещание выполнил не я. Да и получилось все неправильно, вылившись в огромную кучу неприятностей. Но мне действительно сейчас наплевать на многие факторы. Надоело думать головой. Я толкаю оборотня в бок, приближаюсь к Ариадне, но вдруг замечаю, как в ее взгляде что-то меняется. Девушка растерянно хлопает ресницами.
— Тетя Мэри…
— Что с тобой, милая?
Ари недоуменно наклоняет голову. Изучает лицо тетушки и делает шаг назад.
Ничего не понимаю. Собираюсь подойти к ведьме, но застываю, когда Мэри-Линетт оборачивается и смахивает с лица ярко-красные слезы.
Я пропускаю сильнейший удар по груди. Округляю глаза, а Мэри спрашивает:
— Что? Чего вы уставились?
Нет. Нет. Все вновь переворачивается. Мир разрывается на сотни осколков, и я вдруг хочу разорваться вместе с ним. Давай же. Давай! Почему нужно наблюдать за тем, как все, что имеет значение, рушится? Почему нужно проходить через столько испытаний?
Красные слезы Мэри-Линетт Монфор — это симптом, болезнь.
Мы вернули душу Ари, но не уничтожили демонов из ящика Пандоры. Тени, что так безжалостно вырывались из груди Ариадны, все еще путешествуют по городам, улицам, и они убивают, сеют хаос. Они не исчезли. Мы в очередной раз потерпели поражение.
Я хватаюсь руками за голову и невольно сталкиваюсь взглядом с Ариадной, девушка растерянно глядит на меня, часто моргая, а я чувствую, как внутри все обливается кровью.
— Мэтт? — Голос Хэрри слабый. Я оборачиваюсь и вижу, как он стоит у стены, крепко держась пальцами за деревянную выпуклость. За запотевшими стеклышками очков совсем не видны его глаза, но видны кроваво-красные линии, которые катятся по щекам и капают на светло-голубую футболку. — Что-то… Мне паршиво, Мэтт.
Брат падает, и я срываюсь с места, не до конца понимая, что вообще происходит. Не думал, что мне вновь придется испытать это чувство. Я помню, как обнаружил Хэйдана на кровати без сознания, помню, как приложил пальцы к его шее и не нащупал пульс.
— Нет, нет, — сбивчиво бормочу я, приподнимая его за плечи. — Ты не сделаешь этого. Я ясно выразился? Ты не потеряешь, мать его, сознание, засранец.
— Не нарывайся, — едва слышно отвечает он, откинув назад голову, а я застываю.
Что делать? Что мне делать?
— Нужно увести их на первый этаж, — командует Джейсон. — Ну же, Мэтт, не спи.
— Да, я…
— Помоги Мэри. Я возьму Хэйдана.
Мы уходим. Я оглядываюсь через плечо на Ариадну, которая стоит посреди спальни, не шевелясь и не моргая, в ее малахитовых глазах застыло нечто пустое, отрешенное, меня тянет обратно к ней, но сначала я должен увести Монфор и Хэрри. Я просто шепчу:
— Будь здесь.
Она не отвечает. Даже не смотрит на меня.
Я помогаю Мэри-Линетт присесть в кресло в гостиной. Джейсон кладет Хэйдана на кушетку и неуклюже отстраняется, когда мой брат свисает с дивана, и из его рта вытекает отвратительная, кровавая слизь. Что это вообще за чертовщина? Не паниковать. Ни в коем случае не паниковать. Но сердце так и стучит где-то в голове, в шее, в пятках.
— У них п-п-поднялся сильн-ный жар, — неуверенно шепчет Дельфия и садится около моего брата. Она поглаживает его вспотевший лоб. — Л-лихорад-дка.
— Как это остановить? — Твердым голосом спрашиваю я, но никто не отвечает.
Я перевожу взгляд на Джейсона, а он отворачивается. И у меня внутри все вскипает, загорается, и я со всей силы размахиваюсь и отталкиваю от себя рядом стоящее кресло. Не повалив его, я пробую вновь и вновь, и потом яростно хватаюсь руками за виски и тяжело выдыхаю. Нет. Пусть они катятся к черту с такими предложениями.
— Я придумаю что-нибудь, — опускаю руки и показываю на Джейсона пальцем. — Я не собираюсь сдаваться, я найду способ.
— Мы знаем.
— Хорошо. Дайте им воды, а я поднимусь к Ариадне.
— Н-но… — Дельфия переводит на меня недоуменный взгляд. Ее брови хмурятся. — Ты в-ведь м-можешь зараз-зиться. З-зачем рисков-вать?
Она действительно не понимает моих мотивов. Не понимает, что движет мной, когда я срываюсь с места, когда взлетаю по лестнице. Дело в том, что мне наплевать на болезнь, на последствия. Я отчетливо осознаю, что сейчас в моей жизни есть Ариадна, и ради нее я готов быть безумцем. Быть сумасшедшим, слабым или сильным. Я не умею любить, я еще не научился.
Но я хочу научиться. Если это значит, что я должен совершать безрассудные поступки и забывать о себе, ладно. Когда-нибудь все это обретет смысл.
Я врываюсь в спальню и вижу девушку. Она стоит у окна со сгорбленными плечами, а на полу разбросаны листы бумаги, карандаши и ручки. Все тумбочки открыты. Щурюсь.
— Ты что-то искала?
— Не бери в голову.
— Мы все исправим. — Мой голос тверд и решителен. — Тебе не нужно бояться, Ари.
— Я не боюсь.
Иду вперед, наблюдая, как за окном стягиваются черные тучи, и стискиваю зубы. Не знаю, что здесь происходит, но я нутром чувствую нечто неладное. Ариадна говорит тихо.
Слишком тихо. Она продолжает стоять ко мне спиной, а я восклицаю:
— Я уверен, есть способ остановить последствия. Обратимся к Ловари, к Люциферу, у нас много вариантов.
— И каждый из них безумен.
— Да брось. — Останавливаюсь перед девушкой, но не решаюсь прикоснуться к ней. У нее молочная кожа, почти прозрачная. Я изучаю изгиб ее шеи, рыжеватые пряди, которые теперь разбавлены серебристыми нитями, и стискиваю зубы. — Ты вернулась. Это главное.
Она кивает, но продолжает молчать. Как же это невыносимо. Почему она не взглянет на меня, не обернется? Я все-таки кладу ладони на ее плечи и чувствую, как Ари дрожит.
— Тебе все еще холодно? — Отстраняюсь и в два шага оказываюсь рядом с комодом. Я достаю теплую кофту, шерстяную, с какими-то нелепыми узорами. Мне нужно было сразу об этом подумать. Но все произошло так быстро, ее слова попросту вылетели из головы. Я собираюсь подойти к ней, но замираю. Ариадна смотрит на меня через плечо, а в руке она сжимает ножницы с окровавленными лезвиями. Кофта валится из пальцев. — Что ты…
