Уже почти потеряв сознание, самым краешком сенсорного поля удалось мне зацепить запоминающуюся картину: поток энергии неимоверной силы замкнулся на рослой фигуре Мастера, буквально уходя в нее, как молния в громоотвод; с яркими вспышками, густо рассыпая искры, одна за другой сгорают защитные оболочки, пока наконец оплывающий постепенно силуэт не растаял, напоследок выпустив к померкшему небу высокий столб слепящего мертвенно-белого пламени…
Повторное возвращение в реальный мир прошло быстрее и намного приятнее, особенно учитывая оставшийся на губах вкус того самого лилово-искристого вина, которым нас вчера угощал Мастер — упокой наконец-то, Господи, его мятежную, но чистую душу!..
— Как ты?! — В тихом голосе на сей раз явно сквозит беспокойство.
Я глубоко вздохнула, сосредоточилась… и резко села на постели — в самом деле, как я?! Лихорадочное оглядывание себя со всех возможных сторон — и глубочайший вздох неимоверного облегчения. Слава богу!!! Мое тело, во всей обнаженной красе покоящееся на тонких простынях, выглядело самым привычным образом, без всяких там экзотических дополнений вроде хвоста или полосатого меха.
Я вновь расслабленно раскинулась на подушках… и только теперь осознала, что на мне из одежды лишь медальон и перстень, а рядом выжидательно притих непрошеный зритель. Беглого взгляда хватило, чтобы сделать неутешительный вывод: мои сумки сюда принести никто не догадался, так что быстро во что-нибудь одеться мне не светит. Цветные драпировки для маскировки не подойдут в силу полной прозрачности, ладошками прикрываться бесполезно — их даже на половину верхней части толком не хватит, а на одеяле восседает этот синеглазый нахал и, попивая из того же кубка, с явным интересом изучает результат последнего колдовства старого мага.
— А чего ты, собственно говоря, глазеешь?! — возмущенно осведомилась я, поспешно переворачиваясь на живот.
— А чего ты, собственно говоря, ворчишь? Разве нельзя? — Смутишь его, как же…
— Нельзя!!! Тебе тут не музей, а я тебе не картина! Сейчас же отвернись!
— И не подумаю! — Он с подчеркнутым удовольствием в очередной раз обвел меня взглядом, попутно небрежным щелчком заставив кубок испариться. — Не так уж часто меня жизнь балует радостями…
— Твои проблемы! Отдай покрывало!!!
— Что ж, отними! — Дин, в начале разговора сидевший на постели скрестив ноги, сейчас вольготно растянулся во весь рост на предмете спора и ехидно улыбался.
— Ах так?!
Вышитая шелком подушка с глухим звуком опустилась ему на голову.
— Ни стыда, ни совести, ни капли воспитания! — бушевала я уже в полный голос, позабыв о недавнем стеснении. — Тоже мне — особь королячьих кровей!
— Каких кровей?! — взвыл от восторга Дин, упорно и успешно сопротивляясь моим яростным попыткам выдрать из-под него узорчатую ткань.
— Каких слышал! И чего ржешь, конь македонский?!
— Во-первых, синегорский, а во-вторых, умиляюсь твоей способности краснеть… Мимо!
Очередной «снаряд» просвистел чуть левее и сбил стоявший в углу массивный канделябр на пару дюжин свечей.
Я, рыча и гневно фыркая, все-таки столкнула ехидно хихикающего наглеца с кровати, да еще ухитрилась при этом сдернуть с него расстегнутую рубашку и на радостях издала затейливый и громкий боевой клич, услышав который Тарзан удавился бы от зависти на своей лиане. Правда, покрывало мне так и не досталось — падая, Дин прихватил его с собой.
— Грабеж! — возопила «особь», машинально потирая ушибленный копчик и улыбаясь до ушей.
— Будешь возмущаться, еще и штаны отберу! — Застегнув пуговицы, пусть даже через одну, и поддернув длинноватые рукава, я почувствовала себя гораздо увереннее.
— А ты попроси хорошенько, так я, может, их и сам сниму! — каверзно улыбнулся наглец и запустил в меня самой большой подушкой.
Увернуться я не успела, зато в ответ послала его как никогда витиевато и основательно. Дин закатился до слез.
— Нет, настолько далеко я без карты не дойду! — Он пригнулся за высокой спинкой кровати, и тапочки дуплетом просвистели над его взлохмаченной головой. — Разве что сама проводишь…
— Мне там как раз делать нечего! — Мой обходной маневр увенчался успехом, и скрученная жгутом простыня звучно прошлась по тыльной части его штанов. — А вот наш не в меру болтливый мохно…й приятель был бы там очень даже к месту!
— Может, позвать его? — Встряхнув серебряной гривой, Дин одним прыжком перемахнул через развороченный «сексодром» и мягко приземлился на пестром ковре.
— Здесь и твоих бесстыжих гляделок вполне достаточно!
— Ах вот как — бесстыжих, значит?! — Успешно изобразив оскорбленное достоинство, Дин изловчился и набросил на меня одеяло.
Результат непродолжительной, но бурной схватки оказался не в мою пользу — я, словно вздумавшая стать бабочкой гусеница, была теперь в полный рост аккуратно упакована в кокон из толстой пушистой ткани, а хохочущий оболтус одной левой непринужденно удерживал меня в лежачем положении. Голова моя, впрочем, осталась на свободе, чем я тут же и воспользовалась, а он прилежно слушал мои многоэтажные излияния, время от времени показывая большой палец и одобрительно кивая.
— Ну что, пойдем обедать? — как ни в чем не бывало спросил он получасом позже, когда я уже начала выдыхаться.
— Не пойдем, а понесешь, — сварливо отозвалась я. — Совсем загонял бедную девушку!
— Разве что совсем…
Принц не стал спорить, поднялся и легко подхватил мое спеленатое тело с кровати. Если мне и мечталось, что мою драгоценную персону бережно понесут на руках, преданно глядя в глаза и с нежностью прижимая к широкой груди, то совсем недолго. Дин попросту пристроил меня животом вниз на плече, как свернутое полотенце, и, придерживая рукой возмущенно дрыгающиеся ноги, спокойно пошел к выходу, ведущему в другую сторону от обеденной залы, пояснив мимоходом:
— Сначала тебе нужно умыться и переодеться. А будешь вертеться — уроню!
Как бы комфортно ни отдыхалось нам в резиденции старого мага, пришло время вспомнить о делах. Дин, следуя последней воле Мастера, сразу после трапезы взялся за дела колдовские — нужно было устроить на покой загадочных тенеобразных существ и «законсервировать» обжитое место, сделав его недоступным для всех, кроме узкого круга избранных, знающих ключевое заклинание. Моей помощи не потребовалось, в зрителях нужды тоже не было, поэтому я, полюбовавшись на заснеженный лес и неприступные скалы, притихшие за мерцающей сеткой защитной полусферы в ожидании очередного снегопада, решила прогуляться. Через несколько минут я, упаковавшись в свои меха и вертя в руках прихваченный фрукт — почти персик по вкусу, но размером с небольшую дыньку, зелено-крапчатый и ребристый, — уже шагала вдоль русла незамерзающего ручья к живописному нагромождению поваленных деревьев поверх замшелых округлых глыб.
