– Я не это имел в виду… -Марек еще больше смутился и покраснел, уши стали, как два факела. – То есть это, но не так, вы неправильно поняли. Это меня надо приворожить.
Кажется, ему удалось удивить Рианиса. Тот уже без издевки, скорее с оттенком озадаченного любопытства поинтересовался:
– К кому?
– К моей невесте.
– Я знаю твою невесту, славная девушка. Привораживать-то зачем?
– Я всего два раза смог увидеть ее по-настоящему…
Как все это объяснить, если он сам до сих пор не разобрался, в чем дело? Почему его влекло к Сабине, которую интересовала прежде всего практическая сторона – деньги на повседневные нужды и обеспеченная «жизнь как у всех» в перспективе? К самовлюбленной Пиаме Флорансе, помешанной на «харче» и устроившей ему групповую экзекуцию, когда он отказался играть в ее игру? К Шельн, которая могла помочь, когда он умирал, но вместо этого спокойно ушла, покачивая бедрами и чуть ли не насвистывая какой-то модный мотивчик? Почему у него не вызывает похожего влечения Дафна, которая в сто раз лучше их всех? В Каине, когда Лунная Мгла пригласила ее на танец, она показалась ему красивой, и то же самое произошло на Песчаных Мельницах, когда она подбежала к мосту через овраг, и хотелось бы ему всегда ее такой видеть… Иначе, подозревал Марек, он и дальше будет раз за разом влюбляться в тех, кто вроде Пиамы Флорансы или Шельн, и его личная жизнь превратится в сплошную цепочку предательств и разочарований, иногда болезненных, иногда не очень, но ничего хорошего из этого точно не выйдет.
Он беспомощно пытался подобрать слова, чтобы высказать эти соображения вслух. Слова разбегались и прятались, как рассыпавшиеся бусины.
Рианис понимающе усмехнулся.
– Будет лучше, если ты как-нибудь определишься со своим отношением к Дафне без приворотов. Имей в виду, она взрослее тебя, люди взрослеют раньше эльфов. Ты сейчас похож на эскиз с путаницей линий – одни прорисованы отчетливо, другие едва намечены, и о том, что получится в дальнейшем, судить не время. Если еще и приворотного зелья хлебнешь, добром это не кончится. Куда тебе, вообще, торопиться?
Уже направляясь к арке – его ждали другие раненые, – лекарь оглянулся и подмигнул:
– А насчет шеи забудь.
«Он прав, приворот – не то. Вот поправлюсь, увижусь с Дафной и тогда пойму, просто друзья мы с ней или что-то еще. И если это любовь, то какая. В эльфийском около тридцати слов для обозначения разных видов любви, даже, кажется, больше… Попрошу Рене принести словарь, у них наверняка есть. Первым делом надо подобрать точное слово для наших с Дафной отношений».
Словарь нашелся, карманного формата, но толстый, в потрепанном кожаном переплете с травяным тиснением.
– Когда поправишься, останешься с нами? – спросил Рене, устраиваясь, как обычно, на ковре возле ванны с целебным «киселем». – Теперь будут новые правила, и мы сможем раз в полгода встречаться с близкими. Я наконец-то маму увижу… Оставайся.
– Не сейчас. Я сначала должен хоть немного пожить дома, родителям нужна будет моя помощь. Наверное, вернусь сюда осенью.
Шевалье норг Креух собирался на королевском торжестве напиться вдрызг. Халява, как говорят гоблины, бывает не каждый день, и к тому же что ему еще остается?
Имел место разговор с Энгреаном-Риком. Даже два разговора, оба раза беседовали по нескольку часов кряду, и как будто их отношения чуть-чуть потеплели, если только Раймут не поддался искушению принять желаемое за действительное. Все равно не сказать, чтобы появилось взаимопонимание.
Во- первых, сын за прошедшие годы изменился до неузнаваемости. Это больше не Рик. Во-вторых, их воспоминания о прежней жизни до того различаются, что можно подумать, будто речь идет о совершенно разных событиях. Точнее, если взять самую основу, помнят-то они одно и то же, но словно смотрят сквозь по-разному окрашенные стекла или даже обладают принципиально разными органами восприятия. Энгреан, кстати, признался, что в день своего исчезновения нарочно снял обереги -«не мог больше все это терпеть». То есть и похищения, как такового, не было, и не эльфы виноваты в том, что семейная идиллия Креухов рассеялась, как мираж. Но ведь прошлого не воротишь и не переделаешь.
«Ювентраэмонстрах» официально объявил о прекращении своей деятельности. Бывшие выездные инспектора нарасхват – и туда, и сюда зовут на службу, Креух уже получил больше дюжины приглашений. В том числе ему предложили стать личным телохранителем ее величества. Вот это в самый раз, привязался он к девчонке. Сегодня он нарежется до полной кондиции, завтра протрезвеет, а послезавтра сообщит его величеству Гилу о своем согласии и приступит к новой работе.
Он уже залил, сколько требовалось, чтобы самую малость подобреть, когда около фонтана с розовыми шариками-светляками его окликнули:
– Господин инспектор!
– Не инспектор я больше, морда твоя бесстыжая, – возразил шевалье. – Прикрыли лавочку. -Так жизня-то все равно продолжается!
Мугор был в камзоле дикой расцветки – судя по всему, сам разрисовал однотонную ткань масляной краской разных оттенков – и сдвинутой на лоб маске ежа. От него пахло крепким кофе.
– Положим, она продолжается, – бросив взгляд по сторонам и поманив полугоблина в тень раскидистого дуба, проворчал Креух. – Но за каким огром ты здесь болтаешься, вместо того чтобы купить билет на пароход и уплыть в дальние страны? Если, конечно, хочешь, чтобы она и дальше продолжалась…
– Да я дружбанов хотел повидать – Марека, Дафну… Еще кое-кого, не буду говорить… Не знаете, где Марек?
– Его ножом отравленным порезали, и лекарь сказал, что не отпустит его, пока до конца не вылечит.
– Падлы, – сочувственно заметил Мугор. – А Дафну я издали видел, но за ней там сразу двое эльфов ухлестывают, и я не стал подходить. Еще побьют. Гоблин, мол, и все такое.
– Правильно сделал. Монетку-то ты мне так и не отдал, вот и держись от эльфов подальше.
– Какую монетку? – удивился Мугор.
– Которую в тюрьме у меня выпросил. Не помнишь, чем клялся, что вернешь? -Нет…
– А ты припомни, -нехорошо ухмыльнулся Креух и после, понизив голос, добавил: – О ней забудь. Разжуй и проглоти свой длинный гоблинский язык, если скажешь кому хоть полслова – тебя прихлопнут, как муху. Да если даже не скажешь, но Гил каким-то образом об этом факте узнает, все равно убьют, поэтому плыви-ка ты в заморские страны, чем скорее, тем лучше.
– Но ведь она сама… И я ничего плохого, она осталась довольна… У эльфов, сами знаете, нравы распущенные, поэтому чего особенного… Она же тогда еще не была замужем за этим сильварийским кошмаром… -последнюю фразу Мугор прошептал чуть слышно, затравленно зыркая по сторонам.
