— Не затруднительно ли для вас помолчать, балаболки? — Дубов постучал по столу выкуренной трубкой и опустил ее на нефритовую подставку в форме рогов оленя. — Ей — ей, я не слыхал, чтобы среди вампиров попадались несмолкающие тарахтелки… Дайте подумать… — он пожевал дужку снятых очков, заводя мыслительный механизм. — Колбасная фабрика в Волочаровске, и впрямь — дело нужное. Развитие индустрии поощряется государством. Да, это неплохое предложение. И найденный вами клад… это тоже, стало быть, хорошо… А внук — вампиренок… это, понимаете ли, господа, не очень хорошо, по моему представлению… Хотя, если оценить по системе плюсов и минусов, так сказать… оно… может быть и ничего… не так плохо. Он в холода не озябнет, и корь не подхватит с простудой… И не родится рябым, и няньке с ним будет мало хлопот… Угу, плюсы перевешивают, как видно… — Дубов вопросительно обвел нас рукой. — Так кто из вас двоих отец моего внука?
— Он! — я ткнул пальцем в бок Лаврентия.
— Жаль, что не вы, Тихон, — промычал Дубов, с тоской посмотрев на меня. — Вы благороднее по стати и краше по физиономии… Ну и ладно! Подойди ближе, зятек.
— К вашим услугам, Петр Иванович, — Лаврентий подошел к градоначальнику и слабо кивнул вместо поклона.
— Ничего, и этот сойдет, — рассуждал сам с собой Дубов. — Подстричь бы его, причесать, сводить в баню и откормить маленько. Свадьбу в конце недели сыграем. Надо поторапливаться, пока у моей дочки пузо из платья не выперло. С охотниками на вампиров я улажу вопрос. Ты, зятек, будешь по моему указанию следить за строительством колбасной фабрики, — он надел очки. — Планируемую индустрию вверяю в твои цепкие когти… А вы можете быть свободны, уважаемый посетитель. Прошу оставить меня с зятем наедине.
Плавным жестом Дубов выставил меня в коридор, и мне пришлось удирать от разъяренного мраморного дога, поджидавшего за дверью.
С приобретением сокровища мы переселились в старую нору. Отлучались из нее по очереди: пока двое вампиров искали пищу, третий сторожил клад. Поскольку сторож часто оставался голодным, вскоре мы передали драгоценный сундук на хранение в особняк Дубова. Остаток ценностей после строительства мы договорились разделить на троих поровну.
Недолгое время мы жили по-старому. Правда, Лаврентию приходилось охотиться реже, чем мне и Лейле, благодаря полезным связям его новой семьи. А вскоре и Лейла обзавелась человеческим семейством. На ней женился богатый земляк Рустам Байрамуков. За принадлежавшими ему полями зерновых и овощных культур и вечнозелеными пастбищами скрывались бесчисленные ряды скотных дворов и птичников.
Встреча произошла в овчарне. При появлении мужчины в дверях Лейла оскалилась и зашипела, отступая на четвереньках от убитой овцы.
Сердце Рустама было очень крепким. Иначе бы его не угораздило влюбиться с первого взгляда в растрепанную вампиршу, вымазанную кровью до ушей.
Я завидовал друзьям и огорчался, что мне не везет в любви. Если я ужинал в хлеву, туда вламывались не одинокие безоружные девушки, а разъяренные мужики с вилами, топорами и кольями.
И вот настал момент, который мог стать одним из моих самых счастливых воспоминаний…
Колбасная фабрика, сложенная из красного кирпича, напоминала проснувшегося огнедышащего дракона. С громким пыхтением она выпускала пахучую копоть из десятков труб.
Чумазый кочегар, жмурясь, распахнул перед нами широкие ворота. Мы вошли в длинное мрачное помещение, оберегая носы от запахов специй и подгоревшего мяса…
Лаврентий устроил для нас продолжительную экскурсию по фабрике. Мы долго бродили среди грохочущего немецкого оборудования, возле которого суетились чумазые, словно кочегары, работники, а он все говорил и говорил без устали, что как действует, что почем куплено и чем занимается та или иная группа нанятых людей.
Ознакомившись с производством, основанном на новейших изобретениях мастеров колбасного дела из Германии, мы обосновались в уютной комнате отдыха, обставленной испанской мебелью для гостиной. Самыми замечательными предметами гарнитура мы без сомнений сочли три длинных и достаточно широких дивана, обитых кожей, на которых можно было растянуться во весь рост.
Несколько дней попеременно ели и спали. А если сну препятствовал мощный грохот за стеной, валялись с открытыми глазами на удобных диванах, предаваясь самым радужным мечтаниям.
Но после беззаботной пирушки настало время расставить все точки над Ё и побеседовать о фабричных делах — в переводе на ваш диалект — обсудить перспективы развития бизнеса и распределения доходов.
— В скором времени разделим огромнейшую прибыль, — осушив стакан бараньей крови, я вальяжно раскинулся на диване и положил ногу на ногу.
— О дележах забудь, Тишка, — Лаврентий угрожающе направился ко мне. — Твоя мечта о еде сбылась. Жри от пуза, и благодари меня за то, что я допустил тебя на свой завод.
— Фабрика принадлежит нам троим, а не тебе одному! — рявкнула Лейла.
— Ошибаешься, голубушка, — Лаврентий сложил руки на груди. — По документам она моя… Вот, дорогие мои, полюбуйтесь, — он вытащил из кармана шелкового жилета сложенную вчетверо бумагу, медленно развернул ее, коварно ухмыляясь, и помахал ею перед нами. — Читайте, читайте, — настаивал он, передавая мне эту бумагу, оказавшуюся договором поставки немецкого оборудования — пяти волчков для рубки мяса, четырех шприцов для приготовления колбас и трех котлов железных клепаных для варки колбас в изразцовой кладке на 100 ведер, — на Колбасно-гастрономическую фабрику Лаврентия Поликарпова.
Я чуть не откусил себе язык, и Лейла взвизгнула, защемив клыком губу.
— Предупреждаю сразу, не вздумайте посягнуть на мое имущество. Оно защищено законом, — набычился Лаврентий. — Довольствуйтесь малым. Вам к тому не привыкать.
— Мерзавец! — прорычал я.
— Мы тебя убьем! — пригрозила Лейла.
— Я вас огорчу, — ужимисто осклабился мошенник, наклонив голову к правому плечу. — Убить меня у вас не хватит смелости. По документам я теперь человек. Более того, купец первой гильдии… Помните, вампира ждет смертная казнь за убийство человека.
— Весь город знает, что ты вампир, — я встал с дивана.
— Волочаровская знать уважает меня как человека, — Лаврентий щелкнул когтями, прервав насмешливую улыбку. — У меня полно защитников. У тебя же ни единого нет, кроме лесных зверей. Полно горячиться, Тишка. Привык ты главенствовать над нами, да отвыкать придется. Ты боле надо мной не властен. А я имею прочную власть над вами обоими, — он посмотрел на Лейлу и на меня. — Хотите, иссякнет для вас море крови? То-то. Не вижу такого желания в ваших завидущих глазах. Так избавьте меня от финансовых претензий и кушайте на здоровье!
