— А если плыть через южные моря?
— Там, конечно, проще. Торговое море я знаю лучше любого лоцмана, ходил тут с двенадцати лет. Дальше труднее, но и в Нортер ходил не раз. Вдобавое Западный океан не замерзает до устья реки Фьяд — самой северной из рек Закатных степей. Оттуда до гор — всего полмесяца пути… или месяц пешком, если припрет. По расстоянию чуть-чуть короче, но реально всего четыре месяца пути. Трудность в другом. Это же не просто море, а Торговое. Местами от кораблей не протолкнуться. Нас тут выследить проще простого, друзья.
Повисла тягостная тишина. Наилучший путь, выбранный еще затеявшими все Морозини, теперь закрыт, а два остальных пути — по сути, две ловушки.
— Есть, правда, и еще один путь. Плюнуть на поиски того, чего, может, и нет совсем, и разбежаться. Всех не выловят, а для старой веры мы итак сделали немало. Честно говоря, теперь, может быть, это и правда наилучшее решение.
И вновь стало так тихо, что можно было услышать яростное жужжание крупной мухи. Бедняга влетела в открытое окно днем, ворвавшись в брошенное жилье вместе с ветром и солнцем. Переход от солнечного света и жары к полумраку и прохладе, наверное, сбил ее с толку: муха влетела в серую от пыли, многолетнюю паутину. «Видать, не очень-то нужен был мой дом Клеоменову прихвостню, — подумал Афандис. — Отобрал просто из жадности». Казалось бы, давно пора смириться с неизбежным и принять свою судьбу. Но в отличие от людей муха не умела рассуждать и отчаиваться. Она успокаивалась, лишь когда выбивалась из сил, но, немного отдохнув, пыталась вырваться снова и снова. Да, пока неудачно, наоборот, еще больше запутываясь — но ее упорство вызывало невольное уважение. Повинуясь странному наитию, Мелина встала, взяла свечу, и медленно провела краешком пламени по паутине чуть поодаль от мухи. Потом еще раз. Оборвав оставшиеся нити, муха удовлетворенно загудела и унеслась в открытое окно.
Друзья молчали. Но теперь молчание было иным: каждый обдумывал невольно поданный Мелиной намек. Каждый, не предавший Богов предков, бился, как в паутине, в Мире, опутанном паутиной Единого… Или тех, кто Его придумали, если Его на самом деле нет. И с каждым рывком запутывались все больше. Мелина вспомнила, как, сбежав от церковников, вынесла из развалин Храма последнюю святыню благой богини. Угодила за это на костер. Лишь чудом — и капризом Чезаре Морозини — спаслась от жуткой смерти в огне. Но увязла еще глубже, превратившись в главного врага церковников в Семиградье. Больше того, потянула за собой семейство Морозини, которые, не попадись на их пути она, может, и сейчас числились бы верными сынами Церкви. Вместе с Альваро снова обманула судьбу — чтобы прославиться, наверное, на весь Мирфэйн, поучаствовав в уничтожении медарских церковников. Теперь о ней… О них о всех узнал Святой Престол. И где бы в воцерковленных (да и вообще в населенных) землях они бы не появились, на них начнется охота. И рано или поздно…
— А смысл? — спросила Мелина. — Простых язычников, правда, всех не выловят. Но мы уже не простые. Единственные, кто открыто бросил им вызов.
— Проклятье, об этом я и не подумал, — почесал затылок Лендгрейв. За два месяца в бегах короткий ежик волос отрос, но в каждом движении, в любой черточке облика по-прежнему проглядывал офицер. Такие не сдаются… И не сдают друзей. — Это что же получается, нас будут ловить, не считаясь с тратами и потерями?
— Именно, — поддержала Мелину Гердис. — Нам теперь без разницы, но есть выбор. Или мы прячемся, как крысы, а нас по одному вылавливает Огненная Палата. Или нас тоже ищут, но мы остаемся вместе и отправляемся искать Храм. Если он до сих пор уцелел, там мы не только будем в безопасности, но и сможем узнать больше о своих богах и своем Даре.
— А есть ли он, этот Храм? — поинтересовался Сагони. — Мы ведь теперь не сами по себе, у нас есть нечто ценнее сокровищ. Не хотелось бы сгинуть в обледенелых горах со всей нашей Памятью…
— И это говоришь ты, кто брал цитадель? — мягко укорила капитана Мелина. «А ведь еще два месяца назад мы и слыхом друг о друге не слыхивали!» Сама она после победы не испытывала ни малейших сомнений. — Ты, который приносил жертвы Пеннобородому? Мы видели, что могут наши Боги, когда мы готовы принять Их помощь. Значит, Они есть. Они не могли не укрыть Свое главное святилище, причем как от церковников, так и от недостойных, не готовых идти до конца. Но тем, кто доказал, что достоин, они дадут силы и укажут путь к цели. Если вам этого недостаточно… Люди, Альваро и Чезаре не пожалели жизни, чтобы мы добрались до Храма. Неужели мы сделаем их смерть бессмысленной?
Мелина смутилась, села на место, жалея, что нельзя стать маленькой, как та муха, и улететь. «Ты же не в Совете Семисот, подруга!» Но в отличие от советников она не лгала ни одним словом. Просто то, что открылось ей, да и остальным, в огненную ночь восстания, наконец облеклось словами. Нельзя только убегать и скрываться. Конечно, это проще, но это — путь в никуда.
Афандис встал, подошел к окну, широко распахнув ставни. Внутрь ворвались последние отблески заката, свет городских огней, пыльный, нагревшийся за день воздух большого города. Он прожил тут всю жизнь, даже служба никогда не забрасывала его дальше предместий вроде Памфилиона. И, если б не новые друзья, мог бы тут и умереть. Теперь-то придется поневоле увидеть мир, а если повезет, попасть в место, о существовании которого почти никто не знает. Впрочем, сам он теперь был уверен: Последний Храм есть, и его хранят Старые Боги. В том числе и Великая Мать.
— Ты права, — кивнул Сагони. — Мы не можем остановиться на полпути. Значит, пойдем через Торговое море, но ближе к кханнамским берегам. Там не ходят церковные корабли и куда меньше темесских. При повреждениях там можно встать на якорь и починить корабль. Это, конечно, затянет путь, но ненадолго, может, на пару недель. Зато будет куда безопаснее. На север пойдем уже после Бариа. Лучше не заходить в гавани, но если припечет, остановиться можно на Тэйри, в Кесани и Бариа, потом в Фехерваре и в устье Фьяда. Там оставим корабль, как и сказано в договоре, а сами двинемся дальше. Самое смешное, Альваро собирался надуть нортов, а нам придется сдержать слово…
Продолжение следует.
