Боль и ярость в словах принца невозможно было передать словами. Теперь он знал, что стал всего лишь оружием в руках нарчески и ничего для нее не значит. Это знание унижало и причиняло ему боль. И я понял, что он позволил себе полюбить Эллиану, несмотря на все их разногласия.
Пиоттр сжал зубы и хрипло ответил:
– По ночам именно этот вопрос не дает мне заснуть. Вам известна только самая последняя и страшная атака, которую она предприняла против нашего клана. Долгое время мы твердо выдерживали ее удары и говорили себе: «Хуже уже быть не может, но мы выстояли под ее ударами. Мы не склонимся перед ней». И всякий раз оказывалось, что мы ошиблись. Что еще она может нам сделать? Мы не знаем. И наше неведение о том, куда будет направлен ее следующий удар, – самое страшное оружие Бледной Женщины.
– А вам ни разу не пришло в голову сказать мне, что речь идет о ваших родных, которые попали к ней в плен? – сердито спросил Дьютифул. – Неужели вы думаете, что я отказался бы вам помочь?
Пиоттр медленно покачал головой.
– Вы никогда не приняли бы ее условия сделки. Вы слишком для этого благородны.
Принц не обратил внимания на странный комплимент.
– А каковы были условия сделки? – сурово спросил Чейд.
– Если нам удастся заставить принца убить дракона, – голосом, лишенным каких бы то ни было эмоций, ответил Пиоттр, – она убьет Эртр и Косей. Их муке и позору будет положен конец. – Он поднял голову и смущенно посмотрел на меня, но потом все-таки нашел в себе силы и честно добавил: – А если мы доставим ей вас и смуглого человека живыми и невредимыми, она отдаст нам тела наших родных, чтобы мы могли вернуть их в материнскую землю.
Я искал в себе искру гнева, но находил только отвращение. Не удивительно, что они так обрадовались, когда увидели Шута, который поджидал нас на Аслевджале. Нас продали, точно скот.
– Могу я сказать?
Эллиана подняла голову. Возможно, она уже давно носила в себе глубокую печаль, но я не видел раньше стыда, который теперь читался на ее лице. Она словно снова превратилась в маленькую девочку, но в ее глазах застыла тоска умирающей женщины. Она посмотрела на Дьютифула и опустила голову, не в силах видеть боль, которую он не скрывал.
– Мне кажется, я могу вам многое объяснить, – продолжала Эллиана. – Я уже давно не одобряю этого отвратительного обмана. Но долг перед семьей требует, чтобы я попыталась вам объяснить, почему мы… Моя мать и сестра… необходимо, чтобы… чтобы мы… – Она замолчала, потом вскинула голову и с трудом проговорила: – Наверное, я не смогу… вы не поймете, как это важно. Они должны умереть, а их тела должны вернуться в мой материнский дом. Для женщины Внешних островов, для дочери клана нарвала, иначе быть просто не может. – Она сжала перед собой дрожащие руки. – Так что благородного решения все равно не было.
– Садитесь, пожалуйста, – спокойно предложил Дьютифул. – Мне кажется, мы все оказались в одном и том же месте.
Он имел в виду вовсе не палатку.
Мы все подвинулись, чтобы освободить место для Блэкуотера и нарчески – в палатке было тесно. Когда Пиоттр и Эллиана уселись, Баррич вытащил из мешка мою рубашку и набросил мне на плечи. Я с трудом сдержал улыбку. Что бы не происходило вокруг, он не мог позволить мне оскорбить даму, сидя перед ней с голой грудью. Внук рабыни, он всегда лучше меня разбирался в правилах хорошего тона.
Эллиана сидела, опустив плечи, и я услышал в ее усталом голосе стыд.
– Вы спрашиваете, что еще она может нам сделать. Много. Мы не знаем наверняка, кто ей принадлежит. Вот уже много лет она охотится за нашими мужчинами и юношами. Наши воины уходят из дома и не возвращаются. Мальчики пастухи исчезают прямо с полей, принадлежащих клану нарвала! Она крадет детей, и постепенно членов нашей семьи становится все меньше. Одних она убила. Другие вышли погулять, а вернулись бездушными чудовищами.
Эллиана искоса посмотрела на Пиоттра, который уставился в пустоту.
– Мы собственными руками убивали детей, принадлежащих клану, – прошептала она, и принц тяжело вздохнул, услышав ее слова.
Эллиана на минуту замолчала, потом собралась с духом и продолжала:
– Хения жила в нашем доме много лет, а потом предала нас. Мы до сих пор не знаем, как им удалось захватить мою мать и сестру. А раз наши враги смогли забрать их, значит, нам всем грозит опасность. Наша Великая Мать очень стара, и ее ум то и дело гаснет, точно свеча на ветру, – да вы и сами видели. Ей уже давно следовало передать свои знания моей матери. Однако моей матери здесь нет. Вот почему Великая Мать остается на своем месте, пытаясь поддерживать порядок в нашем доме – разумеется, настолько, насколько позволяют ее годы. Возможно, она показалась вам жалкой. И тем не менее, если мы ее лишимся, сердце нашего материнского дома будет полностью уничтожено. Моя семья прекратит свое существование. Мы и так очень сильно пострадали из-за отсутствия моей матери и волнений, которые возникли. Что такое материнский дом без матери?
Она задала свой вопрос, словно не ждала на него ответа, но принц неожиданно выпрямился и спросил напряженным голосом:
– В таком случае, если бы ты приехала в Баккип и стала моей женой, разве ты не оставила бы свой материнский дом?.. Я имею в виду, кто стал бы Великой Матерью, когда пришла бы твоя очередь?
В глазах Эллианы вспыхнул едва заметный огонек гнева, и она презрительно ответила:
– Ты же видел, моя кузина считает, что эта роль достанется ей. И пытается убедить окружающих, что она принадлежит Лестре по праву, а не потому, что я готова перестать быть нарческой. – На мгновение в глазах девушки вспыхнул яростный огонь, который я видел на ее родном острове, но она лишь махнула рукой и печально вздохнула. – Ты прав. Я отказалась даже от надежды стать тем, для чего рождена, когда согласилась выйти за тебя замуж. Такова цена, которую я должна заплатить за смерть моей матери и сестры, чтобы положить конец их мучениям и позору.
И она погрузилась в свои мысли. Неожиданно я увидел, что она сжала кулаки и на лбу у нее выступили капельки пота.
– Почему она не приказала вам убить дракона? И почему не сделает это сама? – спросил Чейд.
– Она считает себя великой пророчицей, – ответил Пиоттр. – Она думает, что не только может видеть будущее, но и решать, каким оно будет. Во время войны она сказала, что династия Видящих должна полностью погибнуть, иначе они приведут драконов, которые ополчатся против нас, как это было в древние времена. Кое-кто ей поверил и попытался выполнить ее волю. Но они потерпели поражение, и ее предсказание сбылось. Видящие призвали на помощь драконов, и те принялись крушить и уничтожать наши корабли и деревни.
– Но если бы вы не напали на нас… – возмущенно начал Дьютифул.
– Теперь же она говорит, что у нас появился шанс все исправить, – перебил его Пиоттр. – Она говорит, наш дракон заслужил смерть, потому что он нас не защитил. Более того, она твердит, что он должен умереть от руки Видящего, поскольку вы – тот враг, от которого он не смог нас спасти. Но самое главное, Видящий должен прикончить Айсфира, потому что так ей открылось в ее видениях будущего. Чтобы все сложилось, как она хочет, Видящий должен отнять у дракона жизнь.
– По мне, так отличная причина, чтобы этого не делать, – тихонько прошептал Баррич мне на ухо.
Однако принц, который был наделен тонким слухом, его услышал и с горечью сказал:
– Пожалуй, самая лучшая причина, чтобы этого не делать, состоит в том, что Айсфира убить невозможно. Вам известно, что в моем отряде возникли сомнения в правильности того, что мы делаем. Чем ближе мы подбираемся к Айсфиру, тем яснее мы его чувствуем. Мы чувствуем не только жизнь, которая его еще не покинула, но и его могущество. Его ум. Сегодня я узнал, что мои друзья выступили против меня. Лорд Блэкуотер, нарческа Эллиана, я вас подвел. Мои самые доверенные друзья отправили купцам Бингтауна письмо, а те пришлют сюда драконицу, которая постарается нам помешать. Возможно, она уже в пути.
– Я не понимаю, – перебил его Пиоттр. – Я знал, что в вашем отряде не все согласны с тем, что дракона необходимо убить. Но что вы имели в виду, когда сказали, что чувствуете его?
– Не только у вас есть секреты, и этот я не стану вам раскрывать, по крайней мере пока. Вы же не говорите нам, каким образом Бледная Женщина с вами связывается. Ведь она приказала вам отравить Фи… Тома пирогом, который вы нам принесли?
Пиоттр выпрямился и поджал губы. Дьютифул кивнул, словно соглашаясь с собственными мыслями.
– Да, тайны. Если бы вы не хранили ваши, мы с самого начала могли бы действовать заодно, не против дракона, а против Бледной Женщины. Если бы вы только поговорили со мной…
Неожиданно нарческа со стоном завалилась на бок, вздрогнула и замерла.
Блэкуотер опустился рядом с ней на колени.
– Мы не могли! – с горечью вскричал он. – Вы даже не представляете, какую цену пришлось заплатить этой малышке, чтобы поговорить с вами сегодня откровенно. Мы оба должны молчать.
