Наталья Игнатова - Врагов выбирай сам

«Умный ты, братец, спасу нет, – хмыкнул Альберт. – Какой гонор? Это ведь то же самое, что ваши рации, просто летает».

«Да? – Артур с сомнением пригляделся к пуховому комочку. – А так не скажешь».

Зал Советов оказался небольшой полянкой, как загон огороженной все теми же кружевными стенами из серебра. Поляна так и кишела светящимися шариками. Они роились в воздухе, сбивались в стайки, разлетались по углам. Одни исчезали, на их место являлись другие, потусклее, повисев неподвижно, наливались светом, словно восстанавливали силы и, в свою очередь, уступали место следующим.

Красиво было. Как будто звезды расположились здесь на дневку, чтобы ночью подняться обратно в темное небо

А лошадей пришлось оставить снаружи.

Альберт, прежде чем войти в Зал Советов, вытащил мэджик-бук из большого кармана на спине своего жилета.

– Миротворца захвати, – посоветовал он Артуру. Тот кивнул. Стараясь не делать резких движений, перевесил топор с седла на пояс.

– Никто не обидит тебя, рыцарь, – тут же заявил комок пуха, – впрочем, если ты боишься меня, возьми с собой еще и меч.

– Точно, – Альберт, не спросив у Галеша, цапнул с его седла волшебный клинок. Сунул брату: – Держи, – задумчиво поглядел на подвешенный к седлу арбалет...

– Сам понесешь, – предупредил Артур.

– Ладно, – вздохнул маг, – если что, тебе другой выдадут.

– Если «что»? – не понял Галеш, уже расчехливший гитару.

Альберт смерил его жалостливым взглядом и промолчал.

... А Илвир Высокий оказался слепцом.

Он действительно был высок ростом – на голову выше Артура. Бесстрастное, длинное лицо с узким подбородком и широкими, острыми скулами слегка пугало. И непривычными для человеческого взгляда чертами, и пустыми бельмами огромных, вытянутых к вискам глазниц. Надменный и строгий, Илвир ждал, пока гости приблизятся, а пушистые комочки света кружились над его головой.

– Ближе не нужно, – холодно прозвучало сразу со всех сторон, когда до эльфа осталось шагов десять, – оставайтесь на месте, смертные.

Они послушно остановились. В чужой монастырь, как известно, не след соваться со своим уставом. И даже Артур, непривычный к подобной пренебрежительной брезгливости, счел за лучшее делать так, как велено.

Стояли. Смотрели на гордого слепца. Тот хоть и не мог видеть, а казалось, тоже смотрит. Не на гостей – не было эльфу дела до смертных, – слепые глаза видели что-то недоступное зрячим.

– Ты пришел, – изрек наконец Илвир.

В первый раз за все время губы его шевельнулись, обнажив острые треугольные клыки. Кажется, так он улыбался. Неживая улыбка на неподвижном лице.

– Я вижу, смертный, ты не знаешь еще, какая судьба тебе уготована. Но ты здесь. И Меч с тобой. Ты хотел спрашивать – я позволяю тебе это. Возможно, ты даже услышишь ответ. Итак?

– Говори, Артур, – прошептал Галеш, – спрашивай, пока можно.

– Благодарю за разрешение, Илвир, – церемонно произнес рыцарь.

И неожиданно получил в ответ еще одну страшноватую улыбку.

– Тебя оскорбляет мое пренебрежение, смертный? Потерпи. Очень скоро все мы склонимся перед тобой. И как твоя жизнь зависит сейчас от моей прихоти, так моя судьба окажется в твоей власти. Позволь же мне говорить с тобой так, как привык я разговаривать с твоим народом. Последняя уступка гордости. Я жду твоих вопросов, рыцарь Храма.

– Зачем вы здесь?

– Чтобы отыскать Меч и того, кто станет Мечом. Наша миссия завершена, смертный. Мы готовы уйти, мы устали от вас больше, чем вы от нас. – Илвир помолчал, медленно кивнул. – Ты хочешь подробностей? Изволь. Но сначала позволь мне оглянуться твоими глазами.

– Что это значит?

– О, ничего опасного для тебя. Что ты видишь вокруг, смертный? Просто лес, где привычные тебе деревья сплетаются ветвями с чужими, невиданными ранее. Просто лагерь в этом лесу, шатры из серебра, комары и сырость от близких ручьев. Просто слепого эльфа, позволяющего себе тон, недопустимый по отношению к таким, как ты. К рыцарям Храма. Бесстрашным истребителям всего злого и доброго, что кажется опасным для людей. Я прав, смертный?

– Да.

– Благодарю, – сказал Илвир так же церемонно и насмешливо, как несколькими минутами раньше благодарил его Артур, – я видел твоими глазами. Теперь ты посмотри вместе со мной. И пусть моя слепота не будет тебе помехой.

По-птичьи резко повернулось узкое лицо, длинный палец указал на Галеша:

– Пой, музыкант. Тебе не нужны чужие глаза, чтобы видеть.

И под пальцами Галеша зазвучала мелодия, какую не могли родить гитарные струны: тонко, прерывисто запела флейта – птицы, пробующие на вкус воздух нового утра, тяжким вздохом откликнулся орган – туманный рассвет, плывущий над росистыми травами, медью – цимбалы, капли солнца на каплях воды.

Просто лес. Просто лагерь в лесу. И над серебряными стенами Зала Советов высятся деревья, прямые, стройные, устремленные кронами в ясное небо, до которого не достать им, будь они и в сотни раз выше. А в невидимой отсюда дали небо – такое же. Синее. Высокое. Там деревья из золота и серебра соседствуют с живыми, неведомыми людям. Там драгоценными ожерельями вьются по ветвям цветы. Там, мелькая солнечными пятнами на шерсти, бродит по траве единорог. А птицы не боятся подпевать флейтам и скрипкам.

Там нет времени, и пространства покорны. Там ночь сменяет день лишь потому, что звезды так же прекрасны, как яркое солнце. Там не убивают. Не умирают. Не ведают зла.

И не ведают Бога.

– Вы пришли к нам, – вплелся в музыку равнодушный голос Илвира, – пришли незваными, нежеланными, опасными. Не гости – нищая и злая толпа, ворвавшаяся в хрустальный замок.

– Мы пришли, – повторил вслед за эльфом Галеш, такой же равнодушный. И даже глаза менестреля глядели слепо, не способные увидеть мир вокруг.

Безнадежно и гневно.

– Вы пришли и остались, и начали перестраивать наш дом так, как сочли нужным. Зачем? По какому праву? По праву сильного, быть может? Нет, смертный, вы всего лишь животные – грязное стадо, бегущее от хищников. Стадо, способное растоптать любую преграду, но не от силы, у вас нет сил.