Злорадная улыбка расплылась на лице Таналака, он медленно кивнул.
Где-то в отдалении послышался нетерпеливый грозный рев.
— Мне нужно возвращаться, — сказала Бринн. — Назад, к своей армии, в Праду. Увидимся мы снова или нет, призываю вас всегда крепко держаться наших старых тогайских обычаев и до последнего вздоха не поддаваться воле бехренских завоевателей.
Стоящие вокруг воины разразились одобрительными криками.
Их эхо звенело в сознании девушки, когда этой ночью она летела обратно на восток, над бехренской армией, прервавшей ночной отдых и выступившей в сторону разрушенной драконом деревни.
Тогайранка правильно оценивала опасность ситуации, понимая, что эти первые победы — самый легкий этап борьбы и что совсем скоро возгласы надежды могут смениться криками отчаяния.
Что ж, с этим ничего не поделаешь.
Не Бринн развязала эту войну, это Чезру напал на Тогай более десяти лет назад. И как бы ни обернулось дело, она собиралась продолжать борьбу до последнего вздоха. Мрачная решимость — единственное, чем девушка могла защититься от ужасных образов и звучащих в ушах криков умирающих бехренских поселенцев.
Да, значит, так тому и быть.
Астамир, разыскивавший Бринн, застал девушку за исполнением ее утреннего ритуала би'нелле дасада. Мистик слегка удивился, поскольку вот уже несколько недель тогайранка пренебрегала эльфийским танцем с мечом. Сейчас она была поглощена плавными отточенными движениями, исполняя их с неподражаемым совершенством.
Внезапно Астамир понял, что девушка использовала би'нелле дасада, чтобы освободить себя от накопившихся отрицательных эмоций.
Мистик подобрал лежащую рядом одежду Бринн и приблизился к ней.
Она посмотрела на него с удивлением; ее другу было отлично известно, что ритуал танца с мечом нарушать нельзя.
Астамир подошел к обнаженной девушке и бросил одежду ей под ноги.
Тогайранка подобрала ее и застыла, недовольно глядя на мистика. Потом, внезапно остро ощутив наготу, быстро оделась, не сводя с него напряженного взгляда.
— Ты узнал что-то такое, что сильно встревожило тебя? — спросила она.
— Нет, то, что я знаю, меня не беспокоит, — отозвался Астамир. — Город разграблен, съестные припасы готовы к отправке, ценные труды из скриптория Прады упрятаны и на юг по твоему приказу послан отряд с целью завербовать любых наемников, которых удастся найти, вплоть до пиратов. То, что мне известно, свидетельствует о том, что военные действия развиваются даже более успешно, чем мы могли надеяться. Меня тревожит то, чего я не знаю.
— Это связано с Мерваном Ма?
— Нет, с Бринн Дариель.
Она напряженно вглядывалась в его лицо. Мистик подошел к девушке вплотную, не сводя с нее пристального взгляда.
— Ты же знаешь, от меня тебе ничего не скрыть.
— А разве я когда-нибудь пыталась?
Улыбка скользнула по лицу Астамира, но тут же оно снова приняло озабоченное выражение.
— Расскажи мне, что произошло, когда ты летала в тогайские степи прошлой ночью.
— Я обнаружила бехренскую армию, преследующую мой отряд, уводящий их на запад, — ответила Бринн, причем слова ее, на взгляд мистика, звучали слишком уж спокойно.
— Значит, ты не хочешь рассказать мне, что тебя гложет, а сам я не в силах проникнуть в тайники твоей души, — сказал Астамир. — Но неужели ритуальный эльфийский танец поможет тебе скрыть правду от себя самой?
Тогайранка насмешливо фыркнула и взмахнула рукой.
— Глупости!
Однако внезапно ее пронзило острое чувство вины, и Бринн была вынуждена отвернуться, надеясь, что мистик не успеет разглядеть выражение ее глаз. Однако от него трудно было скрыть хоть что-то. Приподняв ее подбородок сильной рукой, Астамир заглянул в полные слез глаза подруги.
— И что же ты там натворила? — мягко спросил он. Бринн попыталась отвернуться, но мистик держал ее крепко.
— Бехренцы были уже совсем близко, — выпалила девушка, будто оправдываясь, — Огромная армия! Они наверняка совсем скоро догнали бы наш отряд. Я должна была отвлечь их внимание, дать тогайранцам возможность оторваться от преследователей.
— И ты напустила на бехренцев Аграделеуса?
— Не на армию… — ответила Бринн, опустив глаза. — Они были слишком сильны даже для дракона. Там неподалеку была деревня бехренских поселенцев… — С этими словами она прижалась к Астамиру, спрятав лицо у него на груди.
— Значит, напустила дракона на деревню? — спросил мистик и почувствовал, что тогайранка кивнула.
Он отодвинул ее от себя на расстояние вытянутых рук.
— Аграделеус спалил ее и сровнял с землей. Никто не уцелел…
Астамир кивнул понимающе и сочувственно.
— Когда-то я спрашивал тебя, оправдывает ли цель средства, — напомнил он. — И стоит ли свобода тогайру ужасов, которые несет с собой война. Ты ответила утвердительно.
Бринн вспомнила, с какой бестрепетной решимостью дала ответ в прошлый раз, отметая прочь все сомнения.
— Это было до того, как на нашей стороне стал выступать Аграделеус.
В словах тогайранки присутствовала определенная логика, отрицать которую было трудно.
— Праду захватила твоя армия, а не дракон, — заметил мистик. — Но разрушения все равно были огромны, и ничто не могло заглушить запах смерти, витающий в воздухе.
— Это было честное сражение. Битва людей с людьми, — возразила девушка. — Что же касается деревни, это была… просто ужасная бойня.
— И как ты собираешься избегать подобного в будущем? — произнес мелодичный голос.
Бринн и Астамир обернулись и увидели подходящих к ним эльфов.
— И вы меня спрашиваете об этом? — возмутилась тогайранка. — Вы же сами привели ко мне это «наказание»!
— Можно подумать, я мог остановить Аграделеуса, даже если бы захотел, — отозвался Джуравиль, — Дракон сам решил покинуть подземное логово, и не в моей власти было убедить его поступить иначе. И я привел его, надеясь, что он поможет делу освобождения тогайру.
— Неужели? — Бринн подошла к эльфу и остановилась перед ним. — Используя невероятную мощь дракона, чем я… чем мы лучше захватчиков-бехренцев? Может, мы даже хуже, поскольку даем волю силе, которую сами не можем обуздать.
— Я не мог помешать дракону покинуть подземелье, — повторил Джуравиль. — Разве не лучше, что разрушительная мощь, присущая Аграделеусу, направлена на угнетателей, а не на угнетенных?
Девушка вздохнула и растерянно перевела взгляд на мистика.
— Слишком тяжко давит на мои плечи груз ответственности.
