Девушка, отступив на шаг, неожиданно разбежалась, и прыгнула вперёд — словно не в воздух, а в воду.
В полёте очертания её потекли, изменились; чёрная одежда с треском разорвалась и искрящимися клочьями разлетелась во все стороны.
Время замедлило свой бег для Ривллима. Он видел, как Фиар вытягивается, как из тумана над ней показываются крылья, как тело её раздаётся в стороны и теряет всякое подобие человеческого.
Мгновение спустя в воздухе был дракон. Небольшой; гораздо меньше того гиганта, с которым они встречались недавно. Он (она?) поднимался в воздух, неторопливо взмахивая крыльями. Как и её огромный сородич, Фиар выглядела прекрасной… и грозной. На Ривллима обрушился, сбивая дыхание, поток воздуха, напоенный запахом грозы и раскалённого металла.
Он заметил, как вытянутая голова на миг повернулась в его сторону.
«Удачи, сайир», услышал он где — то под сводами черепа.
Прямо перед Фиар в воздухе открылся дрожащий, сияющий золотом овал. Миг — и её уже нет. Овал некоторое время держался, после чего растёкся огненными струями.
— Вот и всё, — произнёс ольт, улыбаясь. Он незаметно подошёл к Ривллиму и смотрел туда, где только что был крылатый силуэт.
— Вемкамтамаи, — произнёс человек слабым голосом. — Мне не приснилось? Всё это время я путешествовал вместе с драконом?
— С драконицей, — поправил ольт. — Мы называем их Драко. Они не такие крупные, как тот, что у озера… но в остальном ничем им не уступают, — он рассмеялся.
Ривллим вновь посмотрел на далёкий чёрный горизонт и опустил взгляд на браслеты, которые по — прежнему держал в руках. На внешней стороне каждого из них появилось новое изображение — летящий дракон.
— Она не попрощалась, — добавил воин задумчиво.
— Это не в их привычках, — кивнул ольт. — Впрочем, и я не намерен прощаться. Вполне возможно, что мы ещё услышим друг о друге, — он кивнул в сторону большой луны. — Будущее непредсказуемо, сайир. Как, впрочем, и прошлое, — он рассмеялся в последний раз и, кивнув воину, скрылся в зелёном тумане.
Вскоре скрывшись из виду.
Ривллим, бросив последний взгляд на чёрные силуэты гор, вступил на белую полосу и зашагал, прочь от постамента. Домой, подумал он. Скоро я вернусь домой…
Ривллим очнулся оттого, что у него чудовищно затекла спина.
Он с кряхтеньем поднялся, осторожно двигая застывшей в неудобном положении шеей, и оглянулся, потягиваясь.
Сон вылетел у него из головы.
Он по — прежнему стоял на перекрёстке шести дорог. Как же так? Неужели это никогда не кончится? Страх неожиданно охватил его. Некоторое время воин стоял, закрыв глаза и тяжело дыша. В конце концов, отпустило. Он осторожно открыл глаза, щурясь от нестерпимо ярких солнечных лучей.
Ножны при нём, но меча в них нет. Правильно.
Одежда не та. Капитанская форма, эмблема гвардии Меорна.
Ривллим поднялся на ноги, стиснув зубы — ноги сильно затекли. И ощутил, как ножны звякнули о другие ножны. Эйлисс. Меч. Тот самый, которым она ни разу не пользовалась: Чёрный Дождь был ревнив. Когда она передала его мне? Ничего не помню.
Что — то звякнуло под ногами. Наклонившись, он поднял два браслета. Те самые. Даже сейчас было видно, что браслеты — подлинные произведения искусства. Золото, серебро, змейка из рубинов…
Он вспомнил, как улетела Фиар, и ему стало грустно.
Оглянулся и вновь вздрогнул.
Постамент не был пуст.
Три фигуры стояли на нём. Не нужно было долго гадать, кто это. Все трое, — стоят, сцепившись локтями, держа в руке оружие, глядя перед собой. Плотно сжатые губы, упрямо прищуренные глаза. Ривллим принялся медленно обходить постамент. Вот ольт… совсем как живой! Вот он сам… надо же, а я не так уж и стар, если задуматься. Вот Фиар. Ривллим поймал взгляд изваяния, и тут же что — то холодом обожгло шею.
Он прикоснулся к шее ладонью и обнаружил на ней амулет. Тяжёлый, со множеством драгоценных камней, образующих неизвестный знак. Постойте, это ведь тот, который она носила на шее! Ну да, он тоже то проявлялся, то исчезал.
Ривллим сжал амулет в руке, продолжая глядеть в глаза каменной девушки, и последняя их беседа мало — помалу всплыла в памяти.
* * *
…Ривллим, не отводя взгляда, медленно опустился на траву и сорвал травинку.
— Слушаю тебя, — произнёс он, принимаясь её жевать.
Фиар медленно опустилась рядом с ним и долго подбирала нужные слова. В конце концов, они нашлись.
— Он сказал, — произнесла она, запинаясь, — что люди лучше всего чувствуют себя, когда отдают, а не забирают.
— Он прав, — рассмеялся воин. — Всё зависит от того, Фиар, с каким чувством отдаёшь. Но он всё равно прав. По — настоящему владеешь только тогда, когда можешь отдать, не задумываясь. — Он запустил руки под воротник и извлёк амулет — морской камушек с вырезанными священными знаками — который носил, не снимая, с самого детства. — Вот, возьми. — Он осторожно наклонился над девушкой и застегнул цепочку у той на шее. — На память.
Фиар вздрогнула и прижала камушек ладонью к шее, продолжая смотреть в глаза Ривллима. Тот подмигнул, и собрался подняться, когда ладони опустились на его плечи и вынудили вновь усесться.
— Подожди, Ривллим, — Фиар откинула волосы; воин заворожённо следил за чёрной волной, что несколько раз пробежала по её плечам. — Я тоже хочу убедиться в этом.
Они сидели на коленях, глядя в глаза друг другу. Ривллим неожиданно обнаружил, что слова даются с большим трудом.
— Разве для этого есть время? — спросил он, глядя в гипнотические зеленоватые глаза. Странным было ощущение — не как прежде, когда таящаяся по ту сторону глаз сила притягивала, сминала, сдавливала волю мёртвой хваткой. Теперь сила выливалась на него. Устоять под её напором, однако, было так же трудно.
— Время не имеет никакого значения, — ответила она. Ривллим протянул руку и коснулся её волос. В ладони они текли, ускользали меж пальцев — словно вода, таинственно принявшая облик волос.
— Что останется вокруг нас? — спросил он, прикасаясь к её плечам — таившийся внутри огонь не стремился вырваться наружу и поглотить его. Огонь неведомым образом втекал внутрь, смешивался с тем, что принадлежало самому Ривллиму, и не угасал. — Пепел и выжженная земля?
От её кожи исходил запах грозы и плавящейся меди. Фиар запрокинула голову, прижимаясь к нему, и рассмеялась.
— Всё останется, как есть… если захотеть…
Бороться с огнём, вливающимся в него, оказалось не менее трудно, чем с огнём, пожиравшим его снаружи. В миг, когда окружающий мир сделался ненужным и исчез — бесконечно долгий миг, когда всё понятно и всё возможно — Ривллим ощутил разницу. Вслушиваясь в удары второго сердца, он вдыхал непереносимо сильный аромат грозы и кипящей меди, полагая, что миг этот никогда не завершится.
