Ведь испытания ждут и другие. Потому что боги выбирают для своего участия только самые важные из важнейших событий. А для вас в этот единственный день должны соединиться несколько обрядов. Для Киша два, для тебя, Мати, три – удочерение, помолвка и испытание. Ты согласна с таким нашим выводом? – он и сам не удивился своему вопросу. Ведь не собирался ни о чем спрашивать, да и было как-то уже поздно для вопросов. И вот… Словно кто-то его за язык потянул. Не то демон, не то дух-помощник.
– Вы меня спрашиваете? – подняла на караванщика несколько озадаченный взгляд девушка. – Я ведь еще не прошла испытание и, значит, не имею права голоса, – напомнила она.
– И, все же. Как ты думаешь, мы правы, предполагая…
– Старый, ты что?! – нахмурившись, нервно зашептала ему на ухо Лари. – Что ты творишь! -но было уже поздно останавливаться. Подумав несколько мгновений, Мати проговорила, отвечая на вопрос хозяина каравана.
– Раз госпожа Айя остановила караван, значит, этому есть причина. Что-то должно произойти. Если вы считаете, что пришло время обрядам – что же…
– А ты сама как считаешь? Госпожа Айя ничего не говорила тебе? Не присылала Своих слуг, чтобы они донесли до тебя весть? Если не наяву, то, может быть, во сне?
– Я уже несколько ночей не вижу снов. Словно все они закончились, или их развеяли ветра.
– А до этого?
– Да, было несколько… – она не сразу начала свой рассказ. Первой ее мыслью, такой же резкой и упрямой, которой еще совсем недавно видела она себя, было – "С какой радости я должна рассказывать! Сны – они мои! Только мои!" Нет, Мати не собиралась, не хотела открывать кому-то, тем более – всем сразу свою душу. Но спустя несколько мгновений… Ее плечи поникли, взгляд померк, упорство сменилось смирением. Караванщики имели право знать ее сны. Потому что во сне боги говорили с людьми. А когда решение смертных исходит из предположения воли небожителей, каждый намек бесценен. – Мне снилось многое такое, во что меньше всего на свете хочется верить. И следующий сон спешил отвергнуть предыдущий. Я почти уверена, что большинство из них были придуманы… – она хотела по привычке назвать повелителей сновидений по имени, но в последний миг решила, что тем, кто слушал ее в этот миг со всем вниманием, на которое были способны, это могло показаться неуважительным. И поэтому назвала его: – Обманщиком. Но вот все ли – не знаю.
– Расскажи, – попросил старик, в то время как все остальные молчали, не решаясь вымолвить и слова.
– Мне приснилось, что мой отец мертв, – проговорила она ровным, бесцветным голосом, достаточно громким, чтобы его услышали все вокруг.
– Ой, бедная! – всплеснув руками, охнула Лари. Ее глаза наполнились сочувствием и сопереживанием. И не только ее. Караванщики тихо, чуть слышно зашептались, вздыхая и качая головами.
– Я понимаю – это был только сон, но… Но это было тяжело – пережить такое. Даже не наяву.
– Говорят, – вкрадчиво промолвил Гареш, – есть такая примета: видеть во сне смерть к долгой жизни.
– Да, дочка, верно, – поспешила поддержать мужа Лари. Подойдя к Мати, она приобняла ее за плечи.
– Хорошо, если так, – девушка смотрела куда-то в сторону, не мигая, толи действительно безразличная ко всему, толи – прячущая за этим безразличием свои истинные чувства. – В общем, в одном сне мне сказали, что он мертв, во втором – он призраком пришел ко мне…
– А зачем? – во власти любопытства спросила старуха, а затем, устыдившись, поспешно зашептала: – Нет, нет, не отвечай. Прости меня, дочка.
– Он хотел, чтобы я сняла браслет.
– Тот самый браслет? – Гареш наклонил голову. Он тоже думал об этом. "Не гоже носить вещь Губителя. Даже если она призвана защищать…" Хозяин каравана, да и не только он, вынужден был признать, что чувствовал себя неуютно рядом с тем, на чем стоит печать Врага. И сейчас, по его мнению, было наилучшим временем для того, чтобы от избавиться от этой вещи. – Может быть, тебе действительно будет лучше… – начал он, но Мати не дала ему договорить.
– Нет! – она резко вскинула голову. В ее глазах была такая решимость и твердость, что хозяин каравана не стал с ней спорить. Во всяком случае, не в этот день. "Ладно, – не вышло сразу – Гареш не видел ничего такого в том, чтобы отступить.-На время…" -Может быть, – мягко продолжал он, – тогда ты расскажешь о других снах? Дочка, я понимаю, как тебе тяжело вспоминать о дурном, тем более говорить, но… Милая, это может оказаться очень важным.
– Да, конечно… Тем более, что рассказывать осталось немного. И самое худшее уже позади. Потому что к тому времени, как пришла пора нового сна, я уже поняла, что все, увиденное мною – только сон… А когда знаешь, что спишь… Даже если не в силах изменить сон, если мысль об этом просто не приходит в голову, все равно – на душе много спокойнее. И тише…
– Сон есть сон, – согласно закивали люди. Им это было понятно.
– Сон есть сон… – повторила девушка, потом – толи вздохнула, толи зевнула, и, решив, что достаточно ходить вокруг да около, продолжала. – Ко мне приходила золотая волчица…
Хозяин каравана встрепенулся. На какое-то мгновение ему подумалось – "неужели наяву? Неужели мы пропустили появление священного зверя?" Но уже через несколько мгновений он понял: – "Нет. Девочка имеет в виду сон. Что ей приснилась волчица", – и успокоился.
– Она, – между тем продолжала Мати, – говорила, что я должна их спасти.
– Кого? – не поняли люди.
– Моих родных. Мой… Тот караван, из которого я родом.
– Но он под защитой повелителя небес!
Мати с силой сжала губы.
"Я расскажу все о себе. Но ни слова о Нем! – решила она, памятуя, как набросились на нее девчонки за всего лишь маленькую снежинку правды о боге солнца. Теперь Мати думала: – Может быть, они и правы. Не случайно же только летописцу небожители позволяют записывать легенды. Летописцу, который избран Ими.
Этому должна быть причина. Как и тому, что в жизни дней много больше, чем в легендах…" -Эта волчица… Ашти – не совсем обычное создание. Она была рождена не в снегах, а в караване… – Мати так спешила увести разговор подальше от бога солнца, что даже не заметила, как нарушила одно из правил Шамаша, которым почти все в караване пытались следовать. Конечно, ей не следовало говорить о другом, тем более о священном звере, в жизни которого лишь немногим меньше таинственности, чем в существовании самих небожителей.
– Да, и ее роды принимала сама госпожа Айя! – глаза людей восторженно сверкали.
Еще бы, когда еще удастся поговорить о священном звере с той, которой он отдан в служение!
– Вместе с госпожой Нинтинуггой! – о, все они прекрасно знали легенды нового времени! И считали, что могут пересказать их ничуть не хуже летописца.
