Женька отволок несильно сопротивляющегося, пребывающего под хорошей дозой музыкального наркотика, Алекса подальше в коридор и вытащил его на изнанку. Там парень, хоть и не стопроцентно, но все же мог чуть-чуть подлечить пальцы. Заодно они стали искать пропавшую подружку. Алекс объяснил, что они разговорились с несколькими местными учащимися, и те предложили попробовать свои силы в искусствах. А что еще нужно, чтобы совратить от дела двух увлеченных людей? Вот и ринулись ребята гулять по академии, пока не добрались, каждый до своего лакомого кусочка.
Алекс показал своему астральному гиду место, где он расстался с Сашенькой, и они начали поиски заблудшей козы оттуда. Женька взял курс прямо через комнаты параллельно коридору, чтобы, не останавливаясь, тралить помещения. Они пролетали учебные аудитории, какие-то кабинеты, попался даже небольшой зал. Сашеньку они нашли, только описав полукруг по этажу, когда возвращались с другой стороны коридора. Она в совершенном одиночестве стояла в небольшой комнате за мольбертом, повернутым к окну, и смотрела на него оценивающим взглядом, машинально оттирая пальцы от следов краски небольшой тряпочкой.
Женька бесшумно вывалил Алекса и проявился сам с изнанки у нее за спиной.
Нехорошо, конечно, подглядывать, но ему так хотелось посмотреть, что на этот раз придумала Саша. А рисковать, полагаясь на милость автора, оставив себя без просмотра, он не мог себе позволить. И правда, Сашенька, заметив, что кто-то заслонил свет, падающий из окна, интуитивно сделала движение, пытаясь закрыть картину спиной, но было уже поздно. Тем более, целых два кавалера смотрели такими просяще-щенячьими глазами, что она не удержалась и улыбнулась:
– Ладно, что с вами поделаешь? Картина еще сырая, но когда мне ее удастся дописать? Смотрите! – и отошла на пару шагов, замерев в ожидании комментариев.
– И что же здесь недорисовано? – удивленно воскликнул Женька спустя минуты две молчания, в течение которых они с Алексом топтались и толкались перед мольбертом, рассматривая полотно со всех углов.
Картина опять поражала своей необычностью. Почти все полотно занимал скол ледяной глыбы или айсберга. Прозрачная поверхность играла светом на вертикальных гранях льда, как бы отражая и преломляя солнечные лучи и добавляя им светлые голубые и розовые тона. Из глубины и откуда-то снизу проступала таинственная синева или зелень, и в ней можно было увидеть ускользающие контуры прекрасных белых дворцов, наподобие Тадж-Махала, утопающих в легкой зелени садов, и даже людей перед ними. Но стоило отвести взгляд и видение исчезло. Женька отошел еще немного и опять начал угадывать в переливающихся гранях льда картину, но теперь она была другая. Дворцы уже казались белоснежными парусниками на фоне изумрудного моря, а вместо людей были птицы.
– Что за колдовство? – промычал Женька и, наконец, сумел оторвать взгляд от картины, путано забормотав. – По-моему, это уже перерисовано. Ну, то есть, я имел в виду… здесь сколько картин вообще-то?
– Не понравилось? – упавшим голосом шепнула Сашенька.
– Не понравилось?! – переспросил Женька, не понимая, и продолжил свои причитания.
– Ты хоть знаешь, что рисуешь?! Это же какой-то опиум для народа! Откуда на мою голову такие таланты?! Рядом с вами чувствуешь себя полной бездарью. Мне, чтобы хоть немного понять и воспринять, что ты тут изобразила надо наверно час толкаться – дольше, чем ты рисовала! Она еще спрашивает: "Понравилось ли?" Да тут надо спрашивать: "Не сошел ли ты с ума от восторга, пока картину рассматривал?" – Значит, понравилось? – уже повеселев, переспросила девушка, несущего бредятину Женьку.
– А что, не видно, что я тут заговариваться стал? Если я скажу, что я в восторге – я не скажу ничего. Только прошу, не трогай ее больше! Здесь ни прибавить, ни убавить, без того чтобы испортить!
– А почем ты знаешь?! – уже сияя от восторга, озорно спросила Сашенька. – Я автор. Может, я еще что-то хотела там изобразить?
– Нет! Не дам глумиться! Это уже не твое – это достояние всех людей – пусть смотрят! Им от этого светлее на душе будет!
– Ну Жека, ты совсем разошелся! – смеялась вовсю Сашенька. – Автору, его же картину не даешь посмотреть!
– Посмотреть можешь, но не более того!
– Кончай дурачиться! Сашенька устала и хочет есть! – встрял Алекс и добавил, обращаясь к Саше и ласково ее обнимая. – А картину и я не дам дописывать.
Слишком опасно – один неверный мазок и все!
– Ладно, уговорили, собственники! Не успеешь написать, как уже не твое! – несмотря на обиженные слова, Сашенька светилась счастьем в объятиях восторженного Алекса.
Они вышли в коридор и довольно быстро нашли тех приятелей, которые снабдили девушку всем необходимым для творчества. После недолгих объяснений, новые восторженные поклонники Сашенькиного искусства приняли дар с заверениями, что картина будет выставлена в самом лучшем зале академии.
– Смотрите у меня! Я проверю! Не вздумайте ее куда-нибудь спрятать! – пригрозил полушутя, полусерьезно Женька.
– Хм, а кто ты такой, чтобы "у тебя" что-то там смотреть?! – поймала его на слове Саша.
– Как кто? – возмущенно воскликнул Женька. – Самый ярый твой поклонник!
– Это в каком смысле? – переспросил Алекс.
– В каком, в каком? – пробурчал Женька. – В самом прямом и лучшем! Вот. Пошли в ресторан, у меня для вас тоже, между прочим, новость есть!..
Все же он дожидался, пока они дочитают. Что-то в этом было странное – они читали и кивали про себя, будто соглашаясь или узнавая текст.
– Вам что, знакома эта книга? – спросил Женька сразу, как только увидел, что они дошли до последней страницы.
– Не-ет, – как-то растянуто ответил Алекс и добавил задумчиво. – Но у меня какое-то странное чувство, будто я согласен с каждым словом в ней. Да, именно так и должен быть устроен этот мир, без рабства, но и без особых поблажек пришедшим.
То есть все, как в реальной жизни. Интересно, значит, и у нас была прошлая жизнь в астрале! Как же ее опять вспомнить? Ведь по книге получается, что наше подлинное "я" храниться где-то в кладовых мира, и как его оттуда достать?
– А не боишься? – настороженно спросил Женька. – Ведь тогда ты уже не будешь этим Алексом, что сейчас. Это будет кто-то другой, кто только поиграл в твою жизнь, и потом будет вспоминать тебя, всего лишь как одну из сотен страничек-жизней, прожитых в этом мире… Это ведь будет означать твою смерть, именно твою, такого, какой ты есть сейчас.
Ребята притихли, задумавшись. Женька не мешал им обдумывать ситуацию. Наконец, Сашенька нарушила молчание, медленно произнеся:
– Трудный выбор. Может, и в самом деле лучше прожить эту жизнь, как есть, до конца, – и, еще помолчав, спросила. – А что ты испытал, когда превратился из Яна в Женьку?
