– Еда найдется! Еда найдется! – закричали все. – Каждый из нас взял с собой сухари, разные плоды, блины жареные и прочую снедь. Мы ведь думали, что нам придется прокладывать для вас новую дорогу. А теперь бери все и ешь на здоровье. Когда же ты увеличишься и возьмешься за работу, мы еще пошлем людей за провизией.
Чжу Ба-цзе очень обрадовался. Он снял с себя черный халат, отложил в сторону грабли с девятью зубьями и, обращаясь ко всем присутствующим, сказал:
– Только уж вы надо мной не смейтесь, когда увидите, как я примусь за эту грязную работу.
О, добрый Чжу Ба-цзе! Посмотрели бы вы, читатель, как он прочел заклинание, встряхнулся и тут же превратился в огромную свинью. Вот уж, право:
Сала в ней больше, чем наполовину,
Пятачок круглый на рыле предлинном,
Уши огромные, как листья банана,
Спина ершится острой щетиной,
Толстая морда чернее ночи,
Луны светлее круглые очи,
Голос ее пронзительный звонок –
Громко визжит, когда есть захочет.
Еще поросенком в селеньях горных
Питалась всходами трав благотворных,
Теперь же любую пищу людскую,
Сопя и чавкая, съест проворно.
Немало нужно ей, чтоб быть сытой,
Такой громадной, так плотно сбитой!
Груз выдерживают небывалый
Ее четыре белых копыта.
Себя совершенствовала недаром:
Крепкий хребет не боится ударов,
Шкуру железную не проколешь,
Не осмолишь, не обваришь варом.
Свиней упитанных встретить просто –
Следит хозяин за их дородством,
Но ей подобных средь них не сыщешь:
Далеко им до такого роста!
В тысячу чи она вышиною,
Не меньше ста чжан, пожалуй, длиною,
Своим долголетием небу подобна,
И всех людей удивляет собою.
Танский монах с нее глаз не сводит,
Любуется ею толпа народа,
Глядя, как путь пролагает усердно
Бывший великой звезды полководец.
Сунь У-кун, увидев, что Чжу Ба-цзе завершил свое превращение, тотчас же велел провожающим сложить в кучу всю провизию, которая была у них с собой, чтобы Чжу Ба-цзе смог подкрепиться. Дурень, не разбираясь, что вареное, что сырое, стал поглощать всю еду, а затем принялся расчищать рылом дорогу. Сунь У-кун велел Ша-сэну разуться, чтобы было легче нести поклажу, а наставника попросил крепче держаться в седле. Сам он тоже разулся, а провожающих отправил в селение.
– Если вы действительно благодарны нам, – сказал он, – то отправляйтесь сейчас же за провизией для моего собрата, чтобы поддержать в нем силы.
Больше половины провожающих, а их набралось, как уже говорилось, около восьмисот человек, были на мулах и лошадях. Они немедленно отправились в селение и занялись приготовлением пищи. Остальные провожающие, человек триста, которые шли пешком, остановились под горой и смотрели вслед удалявшимся путникам. Селение отстояло от горы на тридцать с лишним ли. Пока посланцы ходили в селение, а затем возвратились с едой, проделав таким образом путь почти в сто ли, наставник со своими учениками успел уже далеко уйти, но провожающих это не остановило: они погнали своих мулов и лошадей вдогонку, всю ночь ехали горным проходом, и только на следующий день им удалось догнать монахов.
– Благочестивые отцы наши! – стали кричать они еще издали. – Искатели священных книг! Подождите нас! Не спешите! Мы вам еду принесли!
Танский монах услышал их и сказал:
– Вот уж поистине добрые, верующие люди!
Затем он велел Чжу Ба-цзе остановиться и поесть, чтобы набраться сил.
Дурень, поработавший рылом два дня, уже начал испытывать голод. Жители навезли больше семи даней еды. Чжу Ба-цзе опять, не разбираясь, что перед ним: вареный ли рис, или лапша, – все подряд заглатывал, сбивая в кучу. Наевшись досыта, он снова принялся прокладывать дорогу. Тут Танский монах с Сунь У-куном и Ша-сэном еще раз поблагодарили гостеприимных жителей и распростились с ними.
Вот уж, право:
Все провожавшие идут домой;
Им Чжу Ба-цзе дорогу пролагает;
Спокойны все: повержен дьявол злой,
И путникам никто не помешает.
Сам Сюань-цзан и прост и чист душой,
Его благие духи защищают,
Пред Сунь У-куном никнет враг любой, –
Такой он дивной силой обладает.
Отныне может всяк пройти горой,
Ход вновь открытый взоры привлекает…
Плодов гнилых завал стовековой
Его уж боле не загромождает.
Презрев мирских желаний праздный рой,
Опять друзья путь продолжают свой,
И всяк из них по-прежнему стремится
Перед престолом Будды преклониться.
Много ли осталось путникам пройти и какие еще злые духи встретились им, обо всем этом вы узнаете, читатель, из следующих глав.
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ,
в которой рассказывается о том, как в Пурпурном царстве Танский монах изложил историю прежних китайских династий, а также о том, как Сунь У-кун проявил себя искусным врачевателем
Коль справедлив ты и добро творишь,
И с суетой мирскою порываешь,
То славу праведника обретаешь
И в человеческих сердцах царишь
Коль беспристрастный твой рассудок чист,
То счастье ты великое постигнешь!
На легком облаке, под ветра вой и свист,
Ты берега блаженного достигнешь,
Где бесконечна жизнь во всей ее красе,
Где праведника дружбы удостоят
Там обитающие Будды все
И в честь его чудесный пир устроят.
На яшмовый престол воссев по их веленью,
Освободясь от бренности мирской,
От суетных забот, подобных сновиденью
О мотыльке, – ты обретешь покой.
Себя очистив от земного праха,
Ты будешь жить без горя и без страха.
Вы уже знаете о том, что Танский монах и его ученики прочистили загрязненный проход через гору. Выйдя на дорогу, они отправились вперед радостные и довольные. Время шло очень быстро, и снова наступили знойные дни лета.
На гибких ветвях наливались,
Словно пламенем жарким объяты,
В ризах пурпурных гранаты.
Листья лотоса вширь раздавались,
Закруглялись, как яркие блюда
Цвета дивного изумруда,
В тополях придорожных скрывались
И там щебетали пугливо
Птенцы ласточки легкокрылой.
Пешеходы от зноя спасались
Легким веяньем опахала,
По дороге шагая устало.
Продвигаясь вперед, наши монахи вдруг увидели какой-то город, к которому они приближались. Танский монах остановил коня и спросил:
