После того, как прозвучала команда, я поплёлся в зал как на казнь.
Санников сразу заметил, что со мной явно что-то не так.
- Ты какой-то странный сегодня, рекрут. Сам на себя не похож.
- Виноват, господин ефрейтор. Исправлюсь, — промямлил я, мечтая только об одном: свалиться в койку и дрыхнуть без задних ног.
- Давай, исправляйся, — хмыкнул он. — Как всегда, начнём с разминки. Десять кругов, бегом марш!
Я побежал со скоростью беременной улитки.
- Быстрей, Ланской! Темп набирай, если не хочешь получить поджопник! — стал злиться мой армейский тренер.
Я попробовал ускориться. Сначала это показалось мне невозможным: конечности словно налились свинцом и категорически отказывались подчиняться. Я страшно вспотел, пытаясь выполнить команду, слабость была неимоверная.
Первый круг я не пробежал, а прочухал.
- Твою мать, Ланской! Кому сказано, быстрее! Рановато тебе на перетрен ещё жаловаться!
В голове крутилось одно: плюнуть на всё, на любые последствия, завалиться прямо сейчас на голый дощатый пол и не вставать, даже если меня начнут бить ногами. А всё постепенно к этому и шло, Санников уже начал кипятиться.
И всё-таки я заставил себя пойти на второй круг.
Бом… бом… бом… что-то колотило меня по вискам, отдавало колоколом внутри черепной коробки. Катастрофически не хватало воздуха, я сбился с темпа и теперь задыхался, как рыба, выброшенная на берег.
- Ланской, какого лешего?! Ты же отлично бегаешь — я своими глазами видел. А ну, ускоряйся, говнюк! — На прежних тренировках ефрейтор себе такого не позволял.
Видимо, сейчас его порядком подбешивала моя физическая немощь.
Дурацкая фраза возникла из ниоткуда и прилипчиво застряла в башке: маленький, блестящий, совсем как настоящий…
Я повторял её про себя снова и снова и… внезапно где-то на третьем круге почувствовал, что тяжёлые оковы, сцепившие мои руки и ноги, как будто постепенно спадают.
Бежать стало намного легче.
- Ну вот, совсем другое дело! — обрадованно произнёс ефрейтор.
От него не укрылись очередные перемены в моём состоянии.
- Я уж начал думать, что ты — того: кони решил двинуть. А всё, оказывается, не так уж и плохо. Эх, Ланской, мало тебя в детстве видать пиз…ли!
Поскольку я знал только детство из моей прошлой жизни, ничего не мог сказать на сей счёт. Отец у меня был человеком вспыльчивым, под горячую руку мог и подзатыльник отвесить, и ремешком по одному месту пройтись. Правда, случалось это крайне редко и, честно говоря, после реальных косяков. В остальном детские годы были довольно безоблачные, отец всё-таки очень любил меня и старался сделать так, чтобы у меня всё было. Вот только я, дурак, не всегда слушал его советы, пытаясь жить своим путём и потому набивал шишки на ровном месте.
К концу разминки тело восстановилось практически полностью. Странно, но, кажется, эта дурацкая прилипчивая фразочка оказала на меня чуть ли не магическое действие, разом приведя в порядок и физическое и психическое состояние.
Короче, я вновь ощутил себя полноценным человеком.
Ещё большим сюрпризом стало то, что сегодня мне удалось установить свой первый рекорд по подтягиванию: вместо трёх-четырёх жалких подёргиваний на турнике, я вполне технично коснулся подбородком перекладины целых семь раз.
- Ну, Ланской, ну, сука! — восхитился Санников. — Молодец! Не зря тебя гонял неделю — успехи налицо. Продолжишь в том же духе, сдашь норматив и получишь погоны!
- А если не сдам? — на всякий случай спросил я.
- Если не сдашь — через две недели у тебя будет переэкзаменовка. Завалишь — вернёшься на хрен в ту хату, откуда тебя забрали.
Я нервно сглотнул. Возвращаться в тюрьму и отсиживать полный срок как-то не улыбалось от слова совсем.
Вот только уверенности, что дальше мои успехи в физподготовке будут нарастать в геометрической прогрессии, не было. То, что произошло сегодня, можно охарактеризовать только как чудо. В прошлой жизни я привык к тому, что чудес на свете не бывает.
Здесь они случаются, но вряд ли идут густым потоком.
Постояв под душем и смыв с себя липкий пот, вернулся в располагу. Не успел завалиться в койку, как почувствовал прикосновение чей-то руки на плече.
Вряд ли это дневальный, наверняка, история с Цыганом не закончилась, и теперь её инициатор подготовился и требует продолжения банкета.
Я с тоской развернулся и действительно сумел разглядеть в темноте знакомую физиономию.
- Чего надо, Цыган? — обречённо спросил я.
Влипать в очередную драку было выше моих сил.
- Слушай, Лан! Извини — был неправ, — к мою удивлению произнёс Цыган.
- Нет проблем, — с лёгкой душой ответил я.
- В общем, ты — нормальный чувак. Я подумал — ну чего нам с тобой пизд…ся… Что, других проблем у нас нет? Так что предлагаю мир. Идёт?
Он протянул свою руку.
- Мир! — пожал я её в ответ.
- Спокойной ночи, чувак! Больше тебе в отделении никто предъявы кидать не будет — зуб даю, — пообещал он.
- И тебе спокойной ночи, Цыган!
С лёгкими мыслями я лёг спать и мгновенно провалился в глубокий сон. Как же приятно знать, что одним врагом у тебя стало меньше. А извинения Цыгана не показались мне притворными, похоже, он говорил от всей души.
Утром на разводе нам сообщили, что после обеда в нашем расписании появится новый предмет «ОПП». Аббревиатура расшифровывалась как «Основы противомагической подготовки».
На послеобеденном перекуре (а теперь у нас появился и такой), Санников сообщил кое-какие любопытные детали:
- Курс будет вести поручик Шереметева.
- Баба что ли? — хмыкнул Цыган.
С некоторых пор нам позволялись некоторые вольности не в строю.
Само собой, я не курил, но старался держать поближе к основной массе сослуживцев, которые сейчас обступили ефрейтора полукругом.
- Сам ты баба! Я же сказал — офицер в чине поручика. Эта, как ты говоришь «баба», заставит тебя оторвать твои яйца и сожрать их. Ещё и причмокивать будешь, — сказал Санников. — Мой вам совет: будьте аккуратны, мужики. Хотя… — он мечтательно зажмурился. — чудо, как хороша! Стояк вам после занятия обеспечен.
Больше он рассказывать не стал, только добавил, что сами обо всём узнаем.
Заинтригованные, мы с трудом дождались начала занятия. Одним из будоражащих элементов стало то, что преподаватель — женщина.
За время службы мы почти не видели лиц противоположного пола, если не считать тучных поварих в столовке.
И пусть нам в компот подмешивали что-то успокаивающее либидо (парни базарили, что своими глазами видели большие жестяные фляжки на которых красовалась надпись «бром»), мысль о том, что мы скоро увидим женщину, причём со слов ефрейтора Санникова, красивую — будоражила не одного меня.
И вот час настал.
Занятия ОПП проходили повзводно, рекруты выстроились в коридоре вроде ничем неприметной филёнчатой двери. Вот только уже привычной дырки, через которое начальство подглядывало за тем, не маются ли ученики какой-то дурью, вместо занятий, в этой двери не имелось.
Мы стояли по команде «вольно», переминаясь с ноги на ногу. Всех просто съедало любопытство. Ну что же там за этими дверями? Настолько ли хороша госпожа поручик, как её описывал Санников?
К тому же само слово «магия», с которой нам вроде бы как предстоит бороться, вызывало у меня просто жгучий интерес. То, что практиковалось в моём мире, я всегда расценивал как обычное шарлатанство. Если и было что-то настоящее, я об этом не слышал.
А здесь магия — явление довольно привычное, пусть мне пока и не пришлось с ней столкнуться.
Более того, хозяин тела, в котором обреталось сейчас моё сознание, и сам в прошлом был магом, но… после сурового приговора суда, его шельмовали, что влекло за собой автоматическое отключение от волшебства.
Двери распахнулись сами собой.
- Заходим и рассаживаемся по местам, — велел Санников.
Мы осторожно входили в помещение, которое на первый взгляд ничем не отличалось от рядового учебного класса, к которым каждый из нас привык за эту неделю с небольшим, проведённую в армии.
