Тем не менее именно орк сделал следующую попытку атаковать. Еще секунду назад такой спокойный и даже ленивый, подергивающий острие копья в метре от носа противника, серокожий неожиданно взорвался молниеносной серией уколов. В лицо – Ромул прикрылся щитом, перевод острия ниже, укол в выставленную правую ногу – перевёртыш отвел в сторону мечом. Еще укол в голову, а потом попытка широкого хлёсткого удара пониже щита. Попади такой в цель, пусть даже не остриём копья, полноценно сражаться перевертыш уже точно бы не смог. Однако то ли Ромул ждал чего-то подобного, то ли просто успел среагировать, но он с видимой легкостью оторвался от земли и пропустил древко под собой.
Более того поединщик от человеческого войска сумел воспользоваться моментом, пока копье ушло в сторону и выпало из защиты орка, и сам перешел в наступление. Проход вплотную, удар понизу в попытке подрубить левую ногу – орк успевает дернуть щитом и перекрыть траекторию мечу. А вот неожиданная сила удара, гулом отозвавшаяся в левой руке, стала для серокожего настоящим сюрпризом. Такого он от мелкого противника не ожидал.
Ромул попытался еще раз достать спрятавшегося за щитом орка, опять неудачно. Здоровяк отлично чувствовал длину клинка перевертыша и небольшим доворотом корпуса легко парировал попытки тычков. Чего только он не учел, сосредоточившись на защите, так это то что, болтающееся бесполезно в правой руке копье само по себе может стать целью для атаки. А вот перевертыш не упустил момент и резким косым ударом оставил в руках противника только короткую, в метр длиной, бесполезную палку.
Неудача, впрочем, не обескуражила серокожего. Вместо того чтобы отступать, он сам воспользовался моментом и вновь протаранил излишне глубоко провалившегося вслед за мечом перевертыша. А чтобы тому жизнь медом не казалась еще и огрел обрубком копья, пока Ромул летел кубарем. Удар получился не слишком чистый и только это спасло бойца от, как минимум, сотрясения. Даже скользнувшая по шлему палка, закончившая свой путь в столкновении с верхней кромкой щита и разлетевшаяся от этого мелкими щепками, вызвала неслабый звон в голове. Будь это не обычная деревяшка, а нормальная булава, например, на этом поединок бы и закончился.
Окончательно лишившемуся оружия орку пришлось потратить лишние две секунды, чтобы дернуть из ножен короткий – в его руках больше напоминающий столовый нож – клинок и броситься добивать противника. Вот только Ромул за это время успел не только приземлиться на спину – щит при этом отлетел в сторону, подняв небольшой фонтан из снежной крошки – но и вновь оказаться на своих двоих. Оказаться на своих двоих чтобы узреть несущегося на него с неуклонностью магистрального локомотива серокожего. Тот вновь выставил вперед как таран свой щит, а руку с коротким клинком держал на отлете, готовясь добивать затоптанного противника.
Времени на размышления не было, поэтому перевертыш сработал на чистых рефлексах. Метнул свой меч в набегающего орка – тот закрылся щитом, на секунду потеряв противника из виду – но вместо того, чтобы бежать подбирать щит, или просто бежать куда глаза глядят, рванул навстречу.
Рывок вражеского щита на себя – ожидавший толчка в другую сторону орк не успел сориентироваться и подставил беззащитный правый бок – и вытащенный засопожник чиркает по связкам под правым же коленом здоровяка. Тот даже не сразу понял, что произошло. Попытался развернуться, чтобы вновь поймать верткого бойца на щит, однако нога неожиданно подломилась, вынуждая орка припасть на одно колено.
Не слишком удачно приземлившийся при этом Ромул – спасибо смягчившему удар снегу – морщась и потирая ушибленное плечо разорвал дистанцию и не торопясь пошел собирать потерянные в ходе поединка вещи. Он подобрал щит, дернул из земли встрявший в нее остриём меч, после чего вразвалочку двинул обратно к орку.
Серокожему понадобилось секунд десять чтобы понять, что он уже, по сути, умер. Здоровяк издал полный звериной злобы и отчаяния крик и попытался последним прыжком – в который вложил все силы – достать стоящего в трех метрах человека. Не получилось. Ромул просто сдвинулся в сторону, пропуская вражеское тело мимо себя, а когда орк потерял равновесие и завалился на снег, подскочил и одним ударом отсек здоровяку голову.
Отсек голову, вытер окровавленный клинок об одежду убитого им орка, привычным движением вложил его в ножны, после чего расправил плечи и осмотрелся. Обе стоящие друг на против друга армии на секунду притихли от неожиданного исхода поединка. На поле предстоящего боя начли, медленно кружась в воздухе, опускаться сорвавшиеся с неба снежинки.
Ромул нагнулся, поднял окровавленную голову орка – размером с небольшой пятилитровый бочонок – и в победном жесте вскинул ее вверх. С обеих сторон раздались бурные крики: люди вопили приветственно и радостно. Победа поединщика перед сражением издревле считалась хорошим знаком, хоть с практической точки зрения никакого значения и не имела. Орки же кричали яростно и возмущенно. Совсем не такого исхода они ждали от своего чемпиона.
Перевертыш тем временем повернулся к серокожим и издевательски поклонившись неторопливо пошел обратно. Голову, что характерно, он так и не бросил.
- Пушкарям приготовиться. Как только Ромул дойдет до строя быть готовыми открыть огонь ядрами! - К сожалению, из четырнадцати пушек на дальнюю дистанцию могли стрелять только четыре штуки, относящиеся ко второму поколению. Остальные для этого были слишком хлипкие, и существовала вполне реальная опасность, что такое, с позволения сказать, орудие просто разорвет. Из них стреляли только картечью. – Огонь!
Четыре пушки не слишком слитно рявкнули, выплевывая в сторону орков небольшие чугунные шары и обозначая тем самым начало сражения. Двести метров для порохового оружия – это в любом случае не очень много. Даже мушкетная пуля вполне способна – если попадет, конечно, с чем, собственно и были основные проблемы - на таком расстоянии натворить делов, ну а пушечные ядра влетев в строй серокожих проделали настоящие просеки. Два из них. Те, которые попали в цель, мгновенно отправили на тот свет по несколько орков. Одно ядро ушло выше, а четвертое – зарылось в снег перед строем, взметнув воздух настоящий фонтан мелкой снежной пыли.
Выстрелы пушек явно переполнили чашу терпения неизвестного орочьего командующего и стали таким себе своеобразным сигналом к атаке. Собственно, серокожие в понуканиях и сами не нуждались: с яростными криками, размахивая оружием орда бросилась вперед.
Выглядело это конечно жутковато, но, надо признать, что, если бы дикари вместо этого основанного на эмоциях порыва, двинулись бы вперед четко соблюдая строй и шагая слитно под бой барабана, граф бы встревожился гораздо больше. А так…
- Посмотрим еще кто-кого, - тихо пробормотал Серов, а в слух скомандовал, – картечью огонь!
Оставшиеся до этого заряженными пушки окутались дымными облачками и по набегающей волне орков как будто прошлось здоровенной косой смерти. Крепкие в прочих случаях шиты против разогнанных до околозвуковых скоростей железных горошин не играли совершенно. Первый же залп выбил из строя пару сотен серокожих тел. Сколько из них сразу отправились на знакомство с духами предков, а сколько отделались той или иной степени тяжести ранениями – неизвестно. Да и не важно, в общем-то.
Так же начали стрелять засевшие в крепости из повозок мушкетеры. Поскольку места на всех у бойниц не хватало, непосредственно огонь вести могли только треть стрелков, остальные же временно переквалифицировались в заряжающих. Это снизило вес залпа, но зато увеличило темп стрельбы чуть ли не до пулеметного. Каждые десять-пятнадцать секунд в сторону орков теперь летело по сорок свинцовых пуль, для которых опять же кожаные щиты совсем не являлись существенным препятствием. Если бы каждая пуля попадала в цель, то минут через десять орочья орда в непосредственной близи от мушкетеров просто бы закончилась. К сожалению, с точностью все было не столь благостно, и не меньше половины пуль уходило в молоко. Даже при том, что серокожие были буквально везде и целиться по ним не было никакой необходимости: такая вот была у мушкетов точность, и с эти приходилось считаться.
