– С белой грудкой и белыми лапками кот? – перебила Василиса.
– Да. – Игнат вопросительно взглянул на нее и услышал в ответ:
– Такой же кот мне у школы в Лысой Горе встретился. Вот такого роста и такой вот ширины, – развела руками Василиса.
– Точно! Этот гигантский котище и привел меня к Агафье. Я был уверен, что это ее кот, а оказалось – отродясь она такого кота на селе не видала. С тех пор и я его, признаться, не встречал, почти уверился, что и впрямь он мне померещился.
– Одно и то же разным людям мерещиться не может, – покачала головой задумавшаяся Василиса.
– Это-то ясно…
«Да, а все остальное неясно совершенно», – подумала Василиса.
Похоже, Игнат подумал так же.
Глава 6. Провинциальное своеобразие
Утром следующего дня машина Василисы катила по большой автостраде, мерно рыча мотором. Вот и вывеска районного центра – город Энск. Вдоль дорог потянулись частные домики с огородиками и садиками. Посреди бедных, покосившихся избушек и отделанных пластиковой вагонкой домов «побогаче» тут и там поднимались двух- и трехэтажные коттеджи из красного кирпича под блестящими черепичными крышами. Красивых современных коттеджей было немного, в основной своей массе частный сектор представлял собой бревенчатые избы и стандартные щитовые домики еще советских времен.
Замелькали ряды стареньких линялых пятиэтажных домов. Дорога вывела прямо на центральную площадь, к той самой новенькой церквушке, о которой говорил вчера Игнат. Церковь красовалась свежеокрашенными голубыми стенами, белыми узкими окнами, резными дверьми, сверкающим золотом крестом на маковке и выглядела, как единственная молодица среди пенсионерок на фоне пошарпанных серых панельных пятиэтажек, обступивших площадь. Среди панелек ютились кособокие ларьки, обветшалое одноэтажное здание с облупившимися колоннами и треугольным фронтоном и ржавый остов выломанных ворот с исполинской, но сильно выцветшей вывеской: «Центральный рынок».
Припарковаться на площади было решительно негде: у церкви толпился народ, занимая небольшую площадку перед ней, у входа на рынок стояли фургончики, старенькие легковушки и грузовички, не оставив ни одного свободного места. Василиса свернула на светофоре налево, объехав площадь, и встала у нового красивого магазина известной торговой сети – таких в их областном центре было много, один стоял рядом с домом Василисы. Площадка у магазина была практически пуста – несколько легковых автомобилей, поновее тех, что парковались у рынка.
Первым делом Василиса прошлась по площади. Здание с колоннами оказалось местным домом культуры, закрытым на большой висячий замок без объяснения причин. На окне дома культуры висел на скотче двойной листок в клеточку с расписанием кружков: танцевальный и песенный для детей от трех до семи лет, и хор народной песни для дам преклонного возраста «Сударушки». С другой стороны от входа висел еще один такой же листок, на котором тем же корявым почерком было написано, что августовский педсовет работников районного образования состоится здесь в актовом зале двадцать восьмого августа в одиннадцать часов утра. Обойдя здание и увидев вокруг пласты осыпающейся со стен штукатурки, Василиса подумала, как бы ее вместе со всеми другими работниками образования не погребло бы во время педсовета в этом здании под обвалившейся старой крышей. Группа мужчин неопределенного возраста, собравшаяся на заднем крыльце дома культуры с бутылками и стаканами в руках, проводила девушку неодобрительными взглядами и ворчанием, что ходят тут всякие, культурно отдохнуть мешают. Видимо, это был еще один кружок русской народной матерной песни, готовившийся обильными возлияниями к вечернему концерту.
Больше на центральной площади осматривать было нечего, и Василиса двинулась на рынок. Тут кипела жизнь: сотня людей торговалась с пеной у рта по малейшему поводу, немногочисленные фермеры лихо разливали домашнюю сметану и молоко по стеклянным банкам и пластиковым бутылкам, спеша обслужить большие очереди, выстроившиеся к ним через весь рынок. Десятки бабушек сидели на лавочках вдоль стен, торгуя семечками, вязаными носками и варежками (кому они нужны летом-то?), лесной и садовой ягодой, ранними яблоками и сливами. Покупателей вокруг бабушек не наблюдалось, но этот факт ничуть не печалил их – бабушки с упоением толковали о последних новостях и явно наслаждались солнечным утром в приятной компании.
Обсуждали, что некого Кольку поймали вчера на незаконной вырубке дров – взяли с поличным прямо на извозе. Что гад Балакин, лишившись своего вечного конкурента, теперь взвинтил цены в пять разов супротив прежнего и неясно, где теперь им, бабкам, дрова по доступным ценам закупать. Что лесничество, согласно федеральному закону, предлагает им бесплатно делянки под вырубку выделить, и опять-таки неясно: издеваются они так над бабками или правда нужно рукава засучивать и самим идти в лес дрова заготавливать.
Обсуждали, что скоро выпустят из тюрьмы известного местного знахаря, посаженного на нары год назад за незаконное оказание медицинских услуг. Что очень ждут все этого народного целителя и где-то, говорят, уже в очередь на прием к нему записываются и что нужно срочно узнать – кто и где в эту очередь записывает, и самим туда записаться.
«Не переведутся в России шарлатаны всех мастей, пока на свете живут такие доверчивые бабушки, готовые последние копейки отдать за очередное «народное чудо-средство» от всех болезней. А мошенников от жажды легкой наживы и тюрьма не излечивает», – покачала головой Василиса, прогуливаясь вдоль торговых рядов, и прислушалась более внимательно к следующей теме беседы: бабки заговорили о грядущем августовском собрании всех учителей района.
– Как пить дать – снимут с должности Анисия Аркадьевича, если в этом году опять куча вакансий в школах на селе останется, – авторитетно заявила одна бабка. – Ему еще в прошлом году строгий выговор с занесением в личное дело сделали за то, что не способен привлечь молодых специалистов на район. Мол, ничего не делает для разрешения критической ситуации, не предлагает учителям льготных условий, чтобы те в деревенские школы ехали.
– А что тут сделаешь? – хмыкнула ее соседка. – Стариков осталось мало, а молодые все по большим городам разъехались.
– Так, говорят, молодым большие подъемные положены, если в деревню работать приедут, – встряла третья бабка.
Василиса навострила ушки: над финансовой стороной своей аферы она как-то не задумывалась, а стоило бы заранее поинтересоваться этим вопросом – ей теперь одной по жизни пробиваться. А если служебного жилья школа не предоставит, то еще и за съемную жилплощадь платить придется.
– Я знаю, сколько платят, – с гордым видом заявила четвертая бабулька, – у меня внучка в областном центре в школе работает. – Старушка помолчала, наслаждаясь всеобщим нетерпеливым вниманием, и продолжила: – Пятьдесят тысяч в год в нашей области первые три года доплачивают!
Раздались охи и ахи по поводу такой огромной суммы, а Василиса, разделив пятьдесят на двенадцать, уныло подумала, что четыре тысячи в месяц – не великая прибавка. А сколько вообще учителям на селе платят? Увы, бабушки переключились на вопросы своевременной уборки зимней капусты под закваску, и поиск ответа на этот вопрос пришлось отложить до момента посещения районо. Осталось найти это самое районо.
– Извините, вы не подскажете, где здесь отдел районного образования находится? – спросила Василиса у всезнающих старушек.
Ее одарили любопытными взглядами, объяснили подробнейшим образом, где найти искомое, и засыпали кучей наводящих вопросов, желая выведать, зачем это незнакомой девице районо понадобилось. Василиса ответила уклончиво и сбежала с рынка. Вслед ей понеслись рассуждения бабушек по ее поводу: местное сарафанное радио нашло новую тему для беседы.
Следуя указанному маршруту, Василиса прошла вдоль широкой улицы города, миновала ярко розовое здание одноэтажной гостиницы (о которой столь нелицеприятно отзывался Игнат) и остановилась перед четырехэтажным кирпичным домом с большим крыльцом, передняя стена которого была сплошь увешана вывесками. Какие только организации здесь не размещались! Администрация Энского района, центр социального обслуживания этого же района, отдел по делам ГО и ЧС, собрание депутатов района, различные комитеты по управлению и обслуживанию, статистические и счетные палаты, территориальная избирательная комиссия и так далее, но главное – вывеска районо также присутствовала. На вахте при входе дряхлый старичок сквозь толстые линзы очков исследовал предъявленный ему паспорт и велел Василисе идти на второй этаж и там повернуть направо. Поплутав по извилистому и тускло освещенному коридору, Василиса обнаружила заветную табличку с надписью:
