Сидящий на корточках объект приложения ведьминских стараний застыл. Я же, убрав тарелку, все содержимое которой мило уместилось на стужевской физиономии, поставила посуду на стол, затем брезгливо вытерла нос Князя, наклонилась, мило чмокнула его кончик и не менее мило выдала:
— Стужев, я тебя, гада, все-таки люблю. Самой в это поверить страшно, но похоже таки, ты, анимешка казановная, своего добился. Так что да, я в тебя тоже влюбилась. И обещаю быть нежной, милой, доброй и любящей женой всегда, когда ты перестаешь быть наглой, самовлюбенной, кобелинистой и тиранозаврической скотиной! В ином случае, кощеюга злодеистая, получишь злую, мстительную и коварную ведьму. Вопросы есть?
В ответ послышалось очень недовольное:
— Я же не настолько голоден, Маргош.
— Сам сказал, что ничего сегодня не ел, — ехидно припомнила я.
— Так «не ел» не означает «я весь голодный». — Стужев поднялся и на ощупь двинулся к ванной.
— Зато теперь ты весь сытый, — пробурчала ему вслед я.
Услышал. Остановился. Медленно повернулся ко мне… Перепелиное яйцо в разрезе этим самым разрезом проехалось по стужевскому лицу, сползло на подбородок, сорвалось на мускулистую грудь…
— Дорогая, — как-то совсем недобро это прозвучало, — никуда не уходи, я сейчас вернусь.
— И убьешь? — предположила я.
— Поем! — прорычал Александр, исчезая в направлении ванны.
В следующее мгновение мне стало страшно. Очень-очень страшно, просто тон у Стужева был какой-то жуткий. А потому я осторожно прокралась следом в спальню, и едва он вошел в ванную, торопливо начала искать… джинсы. Кроссы обнаружила сразу, как и носочки, а вот джинсов не было, но учитывая, что второй носок торчал из-под кровати, туда я и полезла в поисках.
И вот только я начала исследования подкраватного пространства, сверху донеслось:
— Нет, я догадывался, что с тобой семейная жизнь — это будет круто, но чтобы настолько… Маргош, ты потрясно смотришься сзади, мне даже есть расхотелось.
Я замерла. А там, сзади, на не буду говорить что, легли сильные ладони, и…
— Стужев! — возмутилась я.
— Да, Ритусь, — ответили мне елейным голосом.
— Стужев, прекрати противоправные действия! — У меня сорвался голос.
— Ну какие ж они противоправные? — Кое-кто начал по-хозяйски все поглаживать. — Это, ведьмочка моя, мера пресечения для некоторых, которые собирались совершить побег. — Увесистый шлепок показал, что поиски одежды не остались незамеченными.
Но затем он отстранился, вытащил красную и от смущения, и от возмущения меня, поставил на ноги, отвел растрепавшиеся волосы от лица, наклонился, поцеловал и сообщил, ласково так:
— За попытку побега заплатишь натурой, Ритусь.
У меня банально челюсть отвисла.
— Что? — невозмутимо поинтересовался мой… Стужев.
— Какой еще натурой? — вопросила я.
— Этой. — Натуру накрыли рукой, чуть-чуть погладили и отпустили.
— Это которая супружеский долг? — Да, я догадливая.
— Нет, малыш, — обняв за талию, Князь резко прижал к себе и прошептал, касаясь губами мочки уха, — супружеский долг отдается ночью, а расплата натурой и выплаты по эротическим кредитам производятся в дневное, утреннее и вечернее время суток.
Молча смотрю на кровать — кажется, мы обе крупно влипли.
— Так, пошли ужинать, — произнес муж и потащил меня к столу.
Ел Александр быстро. Очень быстро. Скоростное поглощение мясных салатов, фаршированной рыбы и наваристых пельменей происходило быстро, молча, уверенно. И вот я съела всего штук шесть пельмешек, а Стужев, умяв запас всей супницы, съел ложку сметаны на закуску, и вот после этого, сцепив пальцы и направив на меня укоризненный взгляд, начал с сурового:
— Ну-с, приступим.
Перевожу тоскливый взгляд на свечи — незажженные. Причем две потрясающе красивые свадебные свечи имелись, а огня на них не было! И пельменей больше не было, а они вкусные оказались, домашние… Тяжело вздохнув, я подперла щеку, на самый что ни на есть бабский манер, и устало пробормотала:
— Уйду я от тебя, Стужев, злой ты.
— Добрым и не прикидывался, — резонно подметил супруг, открывая шампанское. — Кстати, тебя впереди ожидает страшное.
— И почему я не удивлена? — Грустно так стало.
— У тебя шок, — радостно сообщил новобрачный. — К утру пройдет, Маргош. А что касается неприятного — маме звонить кто будет?
Удивленно смотрю на Стужева.
— Твоей маме, — пояснил… муж. — Моя, во-первых, в курсе, во-вторых, если за кого и будет переживать, то за тебя, но никак не за родную кровиночку.
Из всего этого я не поняла только одного и, не пожелав оставаться в неизвестности, прямо спросила:
— Саш, а почему даже моя свекровь, и та именно мне сочувствует, а?
Муж эффектно открыл шампанское, разлил по свадебным бокалам, протянул мне мой и возвестил:
— За нас!
Медленно пригубив пенный напиток, смотрю на Князя, тот с улыбкой глядит на меня поверх бокала и тоже не торопится пить.
— Саш… — Я вернула шампанское на стол, сложила руки на груди и прямо спросила: — В чем дело?
Загадочная улыбка, а после, поставив бокал рядом с моим, Александр развернулся вместе со стулом, взял обе мои ладони в свои руки и, подавшись ко мне, попросил:
— Посмотри на меня, Маргош.
Я посмотрела, мне нежно улыбнулись и, глядя прямо в глаза, Стужев негромко произнес:
— Ритусь, я люблю тебя. — Он произнес это, продолжая смотреть прямо, не отводя взгляда. — Я действительно люблю тебя, все остальное несущественно. Все остальное вообще не имеет значения, малыш. Что касается нас двоих — я постараюсь больше не обижать тебя, и я порву на части любого, кто попытается обидеть.
Молча смотрю на… мужа. Стужев нахмурился и прямо спросил:
— Не веришь?
— Не особо, — не стала скрывать я. — И вообще, очень меня это сочувствие твоего окружения напрягает, — решила быть откровенной. — А уж если и твоя мама мне сочувствует… — пауза и осторожный вопрос: — Стужев, так почему твоя мама мне сочувствует?
Страшный вопрос, да.
— А тут все просто, Маргош. — Он поднес мои ладошки к губам, поцеловал каждую, отпустил на мои колени, взял бокал, отсалютовал мне и признался: — Просто характер у меня поганый.
И выпил шампанское залпом.
— И все? — недоверчиво спросила я.
— Ага. — Он поставил пустой бокал, снова наполнил его доверху шампанским и весело продолжил: — Ну, есть еще пара моментов, которые… мм, вызовут у тебя определенный интерес, но на фоне поганого характера — это такие мелочи.
И он залпом выпил второй бокал шампанского.
