И замер, тяжело дыша и сжимая меня в болезненных объятиях.
— Я любил Василену, Дэя, — он вновь заговорил хриплым срывающимся голосом, — но я мог жить без нее… Мне достаточно было знать, что она счастлива, что жива и живет, мне этого хватало… А сейчас — не могу даже представить, что ты останешься не со мной.
Ощущая, как неистово бьется его сердце, насколько тяжелым стало дыхание, я попыталась вырваться, но вместо того, чтобы отпустить, лорд Эллохар вдруг снова простонал:
— Сначала просто симпатия, невнятная, едва ощутимая и странная мысль ночью: «Почему я думаю о ней?». Почему? Постарался забыть в ту же ночь. Почти не вспоминал наутро… но когда снова пришла ночь, мне снились твои глаза, Дэя… — хрип, и с рычанием: — Мне снились твои глаза, Дэя, и я утонул в них.
Поднявшийся ветер бросил в нас разноцветные лепестки соцветий, овеял, словно играясь, и умчался прочь, а Эллохар с трудом продолжил:
— Я же знал, чья ты… Знал с самого начала, еще тогда, когда в твоих глазах при взгляде на Тьера прятался лишь страх. Знал, — глухое рычание, — все знал… Но все чаще ловил себя на мысли, что вспоминаю о невзрачной адептке Академии Проклятий.
Тихий злой смех, и издевкой над самим собой прозвучало:
— Я так долго оправдывал интерес к тебе заботой о невесте друга… Перед самим собой оправдывал… Я сам себя обманывал, Дэя, я так старательно себя обманывал, а обмануть не смог.
О, Бездна, и что мне с этим делать?! Что мне делать с этим признанием и этими чувствами?..
— Магистр Эллохар… — начала я.
Отпустил в то же мгновение. Отпустил, отошел, отвернулся и теперь стоял спиной ко мне, глядя куда-то перед собой.
Где-то там, словно в другой жизни, слышался звон ударов боевых топоров, громкая музыка, далекий смех. Там, где-то… а здесь тишина, лед отчаяния, и мое бессилие сделать хоть что-то. Я просто не знала, что делать… Хотелось развернуться, уйти и никогда больше не слышать, хотелось забыть и не вспоминать, хотелось все что угодно, только бы не стоять здесь, чувствуя себя виновной. В чем?!
— Я знал, что любить — это больно, но не знал, что настолько… Боль убивает меня, Дэя, но боль ничтожна в сравнении с ревностью… Знать, что ты с ним, что он обнимает тебя, прикасается к твоей коже, целует волосы цвета спелой вишни… Знать и заживо сгорать без возможности очнуться от кошмара… — усмешка и злое: — И вот ты на моих глазах обнимаешься с дроу и делишь с ним бокал на двоих! Я же убью его, Дэя! Я не сдержусь и просто убью!
И как назло в ночи раздался голос Юрао:
— Дэя!
Магистр Смерти медленно обернулся на крик. Медленно, но в каждом его движении читалась угроза, и я испугалась за партнера, испугалась настолько, что, подбежав к лорду Эллохару, преградила ему путь, просто чтобы удержать.
И если есть поступки, о которых мы горько сожалеем годами — это был он, тот самый поступок.
— Даррэн, пожалуйста, — взмолилась я.
И услышала хриплое:
— Повтори!
Я вздрогнула, попыталась отойти… Рывок, и как тогда в таверне в Мирах Хаоса, я оказалась прижата к дереву, а лорд Эллохар, склонившись, прорычал:
— Повтори…
И я повторила:
— Прокляну ведь.
Но он расхохотался. Это был злой издевательский смех, и, не дав даже опомниться, лорд Эллохар вдруг прохрипел:
— От любых твоих проклятий, Дэя, есть один очень действенный метод, милая, следует просто закрыть твой рот!
Я сжалась, с ужасом осознавая, как он прав, и уже чувствовала его дыхание на своем лице, и…
— Дэй, ты больше не пьешь! — раздался совсем рядом наглый голос Юрао. — Определенно не пьешь.
Замерла я, возблагодарив Бездну, застыл от ярости лорд Эллохар, а Юрао Найтес продолжил:
— Я тебе больше скажу, Дэй, сам пить больше не буду, ибо ты не поверишь — до гномов напился!
Не поверила и полузадушенным голосом переспросила:
— Это как?
— Это? — Юр хмыкнул. — Танцевал-танцевал с тобой, а ты оп — и стала гномом, и таким бородатым, скажу я тебе.
Помолчал немного, потом спросил:
— Дэй, у меня опять разгул видений по пьяни, или ты тут с Эллохаром целуешься?
И так как я промолчала, а магистр Смерти и вовсе хранил молчание, Юрао продолжил:
— Слушай, не то чтобы я против… Да я вообще дроу, у нас с верностью туго, но, Дэй, я же тебя знаю, ты себе этого просто никогда не простишь.
В следующее мгновение меня отпустили.
Просто отпустили.
Вспыхнуло синее пламя.
Когда всполохи огня угасли, мы с Юрао стояли одни в парке, только сердце мое стучало так быстро, что казалось, его все слышат.
— Да, — мрачно произнес Юрао, — это уже серьезно.
А я, как стояла прислоненная спиной к дереву, так и сползла вниз и, закрыв лицо руками, тихо заплакала, просто не смогла сдержаться.
— Дэй, — Юрао мгновенно присел рядом, обнял за плечи. — Дэя, ты испугалась?
— И… испугалась, — пробормотала я сквозь слезы.
«Жалко его», — подумала про себя. И страшно очень, за себя и за Риана, и жалко, до боли жалко… И я не знаю, что делать, и…
— Я не знаю, что мне делать, Юр, — едва слышно прошептала, стараясь перестать всхлипывать, — не знаю… я…
— «Я», не «я», вставай уже, частные следователи сопливыми не бывают, — он заставил подняться, протянул платок и жестко добавил: — А теперь нос вытри и на меня смотри.
Кивнув, я продолжала всхлипывать, и слезы не останавливались.
— На меня посмотри, — рыкнул дроу, а едва я перестала реветь, мрачно произнес: — Ты давай еще винить себя начни, Дэй!
Я всхлипнула, винила ведь, хоть и вины не чувствовала.
— Дэя, он взрослый матерый лорд, Дэя! — прошипел Юрао. — Он женщин вдоль и поперек знал, когда тебя еще в проекте не было! Нашла кого жалеть и по кому слезы лить!
И я плакать перестала, даже сама не знаю почему.
— Уже лучше. — Юрао отобрал у меня платок, сам вытер мне лицо и добавил не менее жестко: — Эллохар по тебе конкретно с ума сходит, Дэй. Ты не видишь, а он тебя жрет глазами. Прекращай жалеть, Дэй, просто прекращай. Поговори с Тьером, пусть мужики сами между собой разбираются, хватит пытаться сгладить ситуацию, сама видишь, куда все катится.
С тяжелым вздохом тихо призналась:
— Я не могу, Юр…
Партнер неодобрительно покачал головой, затем уверенно сказал:
— Когда подкатывают к моей женщине, Дэй, и не важно, какая она по счету из любовниц, я разбираюсь сам, всегда. Потому что моя. Потому что я мужчина и в состоянии обеспечить безопасность женщины, которая делит со мной постель. Постель, Дэя, даже не сердце. Поговори с Тьером, это не твоя проблема — его. Потому что ты его женщина и он вправе тебя защищать. Это не долг и не обязанность, Дэй, это его право.
