Феликс прокряхтел что-то, осторожно потянулся, пытаясь выяснить, не сломал ли какую-нибудь сверхважную кость, и заодно отодвинулся подальше от здоровяка.
— Ну, и рука у тебя, — все же простонал он.
А остальные рассмеялись, уж слишком забавно он в этот момент выглядел, как обиженный ребенок, которому незаслуженно влепили подзатыльник.
Даже сейчас сидя в кресле, в ожидании губернатора, он вспоминал этот момент и не мог скрыть веселых лучиков в глазах. Это немного напомнило детство, единственное беззаботное время.
И все же, тот разговор заставил его задуматься о том, о чем не думал, пока не оказался в столице. Конечно, придворная жизнь в Стовийском форте мало чем отличалась от здешней. Там тоже хватало интриг, миловидных дам и строгих маменек, мечтающих поудачливее выдать замуж своих дочек, но там его воспринимали немного иначе. Никто не знал, выживет ли Солнечный принц после схватки с королевой и ее приспешниками. Поэтому благородные барышни не спешили примерить на себя возможность будущей короны. Ведь если бы он проиграл, его возможную супругу ждала бы незавидная участь. Теперь же, когда он стал королем, когда опасность минула, многие мечтали укрепить свое положение при дворе, отхватить, так сказать, лакомый кусок, за его счет. Будь он мягче и эмоциональней, у них бы получилось, но король давно запрятал чувства в самый дальний угол души. Для него всегда был важнее долг, благополучие его страны, его народа, а чувства… В конечном счете, разве они так уж и важны?
Как оказалось, для губернатора чувства играли огромную роль, особенно чувства его единственной дочери.
* * *
Посещение короля очень взволновало губернатора. И конечно, он прекрасно понимал, почему его не вызвали на аудиенцию во дворец, как всех остальных дворян, поэтому и сидел в своем кабинете, перекатывал в руках бокал с бренди и думал, много думал, пока его спокойное уединение не нарушила леди Маргарет, его прекрасная, любимая супруга. Они прожили в счастливом браке много лет, прошли, рука об руку, и горести и радости, родили замечательную дочь, и все это во многом благодаря ей. Она стала его талисманом, его ангелом — хранителем, его самым верным и преданным другом, и сейчас, как никогда, ему нужен был ее совет.
— Король хочет жениться на нашей дочери.
— Он сам тебе сказал? — спросила леди, усаживаясь на подлокотнике кресла, где сидел супруг.
— Он видит во мне соперника, если не врага.
— Надеюсь, ты убедил его, что не собираешься посягать на его власть?
— Пытался, но он также упрям, как и его отец.
— Мужчины вообще, довольно упрямы, — улыбнулась леди Маргарет, обнимая мужа за шею. — Кого-то он мне напоминает.
— Кого, интересно? — прищурился губернатор.
— Тебя, дорогой, тебя. Вы удивительно похожи. Странно, что еще не подружились.
— Ты так считаешь?
— Да, а еще я считаю, что если ты сделаешь это, если позволишь этот союз, то бросишь нашу дочь в гущу интриг.
— Если я не сделаю этого, то место рядом с королем займет кто-то другой, вроде Гизов или Вазилиев. А ты знаешь, на что они способны.
— Я знаю, что король не глуп.
— Нет, этот мальчишка очень умен, и более того, ему присуще качество, которое мне очень импонирует: он дальновиден. У него сильная воля, острый склад ума, и очень хорошие советники.
— Ты восхищаешься им, — это был даже не вопрос, скорее утверждение, которое губернатор подтвердил своими следующими словами:
— Со временем он станет великим королем, но я сомневаюсь, что наша дочь станет великой королевой.
— Милый, я открою тебе один маленький секрет: для величия мужчины не нужна великая женщина, нужна любящая женщина, которая просто должна любить, как я люблю тебя.
— Но я не великий, — возразил губернатор.
— Многие так не считают, даже король, если видит в тебе соперника.
— И что ты мне посоветуешь?
— Для начала прими его предложение о сотрудничестве.
— Но он не предлагал…
— Еще предложит. А ты в свою очередь напомни его величеству, что прежде чем жениться, неплохо было бы для начала познакомиться. Например, устроить бал.
— Бал? В наше время?
— Почему нет? Это будет бал примирения, бал единения и мира. Мы все устали от войны. Пора бы уже начать восстанавливать не только города, но и светскую жизнь, и если дети понравятся друг другу, если Амина полюбит, мы не станем препятствовать этому союзу.
— О, я не сомневаюсь, что наша девочка влюбится в этого упертого полукровку. В него все влюбляются. Но что, если эта любовь останется безответной?
— Мне кажется, его величество не только умен, дальновиден и силен духом, но он еще и глубоко порядочный мужчина. Вряд ли он станет изменять нашей девочке. Да и не нужен Арвитану сейчас король, подверженный страстям.
— Знаешь, милая, мне иногда кажется, что это не я великий губернатор, это ты мудрая женщина, которая сотворила вот этими тонкими ручками меня таким, каков я есть.
— Как же долго я ждала, когда в вашу светлую голову, придет эта правильная мысль, — рассмеялась леди Маргарет и перебралась к мужу на колени, чтобы ему удобнее было ее целовать.
— И все же мне тревожно, — вздохнул он, прижавшись к груди любимой жены.
— Ты — отец, тебе и должно быть тревожно, — мягко улыбнулась леди Маргарет в ответ.
За долгие годы супружества она научилась определять, когда губернатор пребывает в сомнениях, а когда уже все решил. На самом деле она понимала, что ему не нужен был ее совет, скорее поддержка уже давно принятого решения. И, как верная и мудрая супруга, она бы поддержала любое из них, главное, чтобы это не противоречило интересам семьи. В данном случае у нее было одно не требование, но настоятельная просьба: чтобы Амина была счастлива, и если это счастье составит ей король, то почему нет? Впрочем, до этого еще слишком далеко, и Ричард, как и она сама, успеют еще об этом подумать.
* * *
Воскресенье наступило неожиданно и слишком быстро. Леди Ровенна не успела подготовиться, не успела настроить себя, как ни старалась. Поэтому за завтраком была страшно рассеянна и даже не откликнулась, когда мадам Присцилла озаботилась ее подавленным состоянием.
Мадам давно поняла, что девочку сюда привело отчаяние, а вот ее мать — алчность. Она не знала, какую рыбу графиня пыталась подцепить на юбку собственной дочери, но то, что она без колебаний заставит ее лечь хоть с целой ротой солдат ради дела, не сомневалась.
Ей было жаль девушку, а вот ее слабость, ее покорность воли матери наоборот, вызывала раздражение. Уж сколько таких безвольных девиц она повидала на своем веку, сколько их перелопатила жизнь. Бедняжку тоже перелопатит, и тогда она либо сломается и канет в небытие, либо закалится.
