Хирдманны торопились, громко ругались, перекрикивая шум волн, в спешке путали крепления парусины. Одного, постарше, звали Кьятви. Сигурд вспомнил, как в Каупанге его приняли за Кьятви. Может быть, именно за этого самого человека.
Мимо Сигурда прошел кто-то из воинов, пошатнувшись, ухватился за промокшее плечо бывшего бонда, случайно сбил плащ с его головы. Кивнул, извиняясь, и двинулся дальше. Глядя ему вслед, Сигурд подумал, что сейчас в усадьбе, наверное, уютно и тепло. В домах жарко пылают очаги, в женской избе на большой скамье рядком сидят девки с бабами, скручивают пряжу, тихо переговариваются меж собой, обсуждая его отъезд. У Гунны наверняка глаза на мокром месте, Снефрид тихо вздыхает, а Юхти, как обычно, утешает обеих, обещая, что Сигурд непременно вернется к осени, что путь в Альдогу не опасен, что надо верить в его счастливую звезду и молить богов об удачном походе.
Корабль качнуло, на макушку Сигурда плеснула перевалившая через борт волна. Вода затекла за ворот рубахи, холодом пробежала по спине.
— Вправо! — выкрикнул Харек. — Нос по волне! Вспыхнул огонь факела, озарил его высокую фигуру. Вокруг Харека заметались тени. Драккар качало уже сильно — Волк едва держался на ногах, барабанщик стал сбиваться с ритма.
— Надо поворачивать к берегу, — сказал кормщик.
— Чтоб пропороть днище о камни? — огрызнулся желтоглазый.
— Я проведу драккар меж камней до начала бури, — возразил кормщик.
Сигурд был с ним согласен — дожидаться бури было намного опаснее, чем попытаться закрепиться якорем на мелководье.
— Бьерн идет к берегу? — спросил кормщика Волк.
Тот отрицательно покачал головой.
— Я иду с Бьерном, — решил Харек. — В море.
— Мы не сможем отойти далеко от скал — хмуро буркнул кормщик. — Слишком высокая волна.
— Не пытался предвидеть нити норн, — усмехнулся Харек. Протянул кормщику конец веревочного каната, посоветовал: — Закрепись.
Потрепал хирдманна по плечу и, широко расставляя ноги, направился к мачте, принялся вместе с Кьятви вытаскивать ее из крепления.
Приподнявшись, Сигурд глянул на корабль Бьерна. Большой драккар двигался под углом к волнам, стараясь не подставлять борт напрямую, а вспарывать водяные горбы драконьим носом. Он стремился на глубину, однако волны мощными ударами толкали его к берегу, обращая в прах все усилия гребцов.
Сшибаясь с кораблем, водные валы громко кряхтели, взлетали к драконьей пасти светлыми брызгами, с шипением рассыпались вдоль борта, облизывая его белым пенным языком. Будто поддаваясь нежданной ласке, драккар накренялся к ним, черпал воду бортом. Лужа расползалась по палубе, а корабль испуганно выправлялся, чтоб подвергнуться нападению следующей волны, больше и злее предыдущей. Ветер то почти стихал, то мощным порывом хлестал по лицу Сигурда, мешал дышать, рвал с плеч плащ, гудел в снастях корабля тонкими осами. В его гудении бонду чудились злые женские голоса, пронзительные и жестокие. Время походов еще не началось, только-только оттаяли саамские озера, и морские великанши сердились на слишком ранних гостей.
Гигантская волна ударила в борт драккара, палуба тут же улизнула из-под ног бывшего бонда. Рухнув на колени, он выпустил из пальцев крепившую плащ фибулу. Плащ слетел с его плеч, распластался в палубной луже, потек с остатками воды прочь от владельца. Стоя на четвереньках, Сигурд потянулся за ним, но драккар завалился на другой борт, и плащ поплыл прямо на бонда. Смялся, зацепившись за его ноги, заплескал краями.
— Ты заснул, Гундебранд?! — перекрывая рев волн, скрип снастей и гул ветра, зазвучал над кораблем рык Харека. — Или тебя обуял страх перед дочерьми Ньерда?! Славь нашу силу, пусть боги слышат — идут дети Одина!
Барабанщик, уже было переставший стучать, возобновил усилия.
Барабанный рокот оглушил Сигурда, стряхнул оцепенение. Бывший бонд сгреб плащ под пузо, привалился спиной к доскам борта, отдышался.
— Берегись! Слева! — заорал кто-то.
В ответ послышались громкие ругательства. Бонд вытянул шею и отпрянул от неожиданности. Прямо на него из темной пасти моря, раскачиваясь и захлебываясь под напором волн, шел маленький драккар Рюрика. Он взмыл на высокой волне куда-то в небо, промелькнули искаженные отчаянием лица гребцов, весельные лопасти. Кормщик Латья, пытаясь выровнять драккар и отвести его подальше от корабля Харека, налегал на руль. Рядом с ним Сигурд увидел Рюрика. Мальчишка обеими руками изо всех сил толкал непослушное рулевое весло, полы его одежды развевал ветер, подошвы сапог скользили по влажной палубе. Недалеко от них, у борта, сидела Гюда. Княжна выглядела жалко, ее волосы намокли, вылезли из-под платка слипшимися прядями, круглое лицо казалось бледным и испуганным. Прижатые ко рту ладони выдавали обуявший ее страх. Рядом с ней, заслоняя хозяйку от брызг насквозь промокшим куском ткани, на коленях примостилась рабыня. Бедняга вся тряслась и каждый раз, когда драккар наклонялся, заваливалась то на четвереньки, то на задницу. Тонкая рубашка прилипла к ее спине, выделяя острые лопатки, похожие на сложенные крылья, и ровную гряду позвонков.
Надеясь увидеть где-нибудь недалеко от княжны Айшу, Сигурд смахнул с лица воду, уцепившись за борт, встал на колени, заморгал. Он привык, что в беде женщины лепятся друг к другу, забывая о распрях и ссорах. Однако здесь все было иначе — Айша оказалась не возле княжны, а подле кормщика и Рюрика. Одной рукой болотница держалась за борт, а другой обматывала пояс Латьи крепкой пеньковой веревкой. Тот кивал, что-то советовал ей, изо всех сил упираясь грудью в рулевое весло. Айша быстро сплела узел на его животе, обхватив кормщика руками, переждала волну, затем перебросила веревку через крепление руля и принялась вязать второй узел. Теперь она стояла на самой корме, а за нею в темноте меж вздымающихся китовыми спинами валов раскачивался большой драккар Бьерна. Буря оттаскивала его от двух других, почти сошедшихся бортами кораблей, забрасывала в прожорливую пасть моря.
Очередная волна подхватила корабль Рюрика, повлекла его за собой, столкнула с драккаром Волка. Ее сестрица тут же с хрустом вломилась в пробоину, обрушилась на Сигурда. Стараясь удержаться на месте, он обеими руками вцепился в щитовую доску. Уходящая вода потащила его по палубе, залила глаза и рот. В заложенные уши просочился далекий барабанный рокот. Сквозь мутную пелену бонд разглядел Харека и двоих воинов подле него. Передвигаясь почти на четвереньках, они ползли вдоль гребных скамей, спасая весла, еще не переломанные при столкновении.
На драккаре Рюрика сняли мачту и теперь пытались закрепить ее над трюмом [27]. Один из хирдманнов лежал на ее основании, другие крутились возле, обматывая бревно веревками. Мачту мотало по палубе, веревки выскальзывали из мокрых рук, тянулись к бортам толстыми змеями.
