— Это от Алланона, — подтвердил Шеа подозрения брата. — Послушай, Флик.
~У меня нет времени искать тебя и объяснять ситуацию до конца. Произошло более важное событие, и я должен немедленно уйти — возможно, я уже опоздал. Ты должен доверять мне и верить тому, что я тебе рассказал, хотя мне уже не удастся вернуться в долину.
Скоро тебе станет опасно находиться в Тенистом Доле, и ты должен быть готов быстро покинуть его. Если возникнет угроза твоей безопасности, ты найдешь укрытие в Кулхейвене в лесах Анара. Я пошлю тебе друга и проводника. Доверься Балинору.
Ни с кем не говори о нашей встрече. Тебе грозит смертельная опасность. В карман твоего бордового походного плаща я положил мешочек с тремя Эльфийскими камнями. Они укажут тебе дорогу и оградят от опасности, когда ничто другое не поможет. Учти — они только для тебя, Шеа, и ты должен использовать их, только когда не останется иного выхода.
Увидев знак Черепа, убегай не медля. Пусть с тобой будет удача, мой юный друг, и до новой встречи~.
Шеа взволнованно взглянул на брата, но подозрительный Флик с сомнением покачал головой и мрачно нахмурился.
— Я не доверяю ему. О чем он вообще говорит — знак Черепа и Эльфийские камни? Я в жизни не слышал ни о каком Кулхейвене, а до лесов Анара много миль — дни и дни пути. Мне это не нравится.
— Камни! — воскликнул Шеа и бросился к дорожному плащу, висевшему в широком шкафу в углу. Несколько минут он рылся среди своей одежды, пока Флик напряженно наблюдал за ним, затем медленно шагнул назад, осторожно держа в правой руке маленький кожаный мешочек. Он приподнял его и взвесил на ладони, показал брату, а затем бросился к своей кровати и сел. В то же мгновение он развязал бечевку и высыпал содержимое мешочка себе на ладонь. На нее упали три темно— синих камешка, каждый величиной с обычный голыш, тщательно отшлифованные и ярко сияющие в тусклом свете свечей. Братья с любопытством уставились на камни, почти ожидая, что те немедленно совершат нечто чудесное. Но ничего не случилось. Они неподвижно лежали на ладони Шеа, сверкая, словно маленькие синие звезды, выхваченные из ночи, такие чистые, что сквозь них можно было смотреть, будто сквозь обычное цветное стекло. Наконец, после того, как Флик набрался храбрости и дотронулся до одного из них, Шеа ссыпал их обратно в мешочек и сунул его в карман рубашки.
— Да, про камни он не соврал, — через какое-то время высказался Шеа.
— Может быть, да, а может быть, и нет — может, это вовсе не Эльфийские камни, — подозрительно заявил Флик. — Откуда ты знаешь — ты что, видел раньше Эльфийские камни? А что там дальше в письме? Я в жизни не слышал ни о каком Балиноре или Кулхейвене. Нам надо забыть обо всем этом — а особенно о том, что мы вообще видели Алланона.
Шеа с сомнением кивнул, не зная, что ответить на вопросы брата.
— Зачем нам сейчас ломать голову? Нам надо только следить за знаком Черепа, что бы это ни было, и ждать, пока появится друг Алланона. Может быть, вообще ничего этого не случится.
Флик продолжал выражать свое недоверие к письму и его автору еще несколько минут, а затем потерял к этому интерес. Оба брата за день устали и решили, что пора вздремнуть. Погасив свет, Шеа напоследок аккуратно переложил мешочек под подушку, чтобы чувствовать щекой его выпуклость. Что бы ни говорил Флик, в будущем он собирался держать камни при себе.
На следующее утро пошел дождь. С севера неожиданно надвинулись громадные, растущие черные тучи и нависли надо всей долиной, застилая солнце и небо, изливая потоки бешеного дождя, с невероятной яростью колотящего по крошечному поселку. Все работы в поле разом остановились, и походов из долины и обратно больше не стало — так было вначале один, затем два, а потом целых три дня. Ливень приобрел ужасающую силу, удары слепящих молний полосовали затянутое темными тучами небо, гром густо и раскатисто гремел над долиной так, что дрожала земля, затем затихал, удалялся и превращался в чуть слышный далекий зловещий рокот откуда-то с севера, из темноты. Три дня подряд шел дождь, и жители Дола уже начали опасаться, что потоки дождевой воды с холмов обрушатся на их маленькие дома и открытые поля и разрушат их. В гостинице Омсфордов каждый день собирался народ и беспокойно беседовал за кружкой пива, бросая озабоченные взгляды на стену дождя, безостановочно падающего за мокрыми стеклами окон. Братья Омсфорды молча наблюдали, слушали разговоры и вглядывались в тревожные лица взволнованных людей, собиравшихся маленькими компаниями в тесной гостиной. Вначале они надеялись, что буря пройдет стороной, но прошло три дня, а погода не собиралась меняться.
Ближе к полудню четвертого дня дождь от бесконечного ливня ослаб до теплой измороси с густым туманом и липкой влажной жарой, из-за чего все вокруг ходили крайне раздраженными и вялыми. Толпа в гостинице начала уменьшаться, люди постепенно возвращались к своей работе, а вскоре Шеа и Флик вновь занялись мелкой починкой и большой уборкой. Буря сломала ставни и сорвала с крыши кровельные доски, разбросав их по окружающей местности. Во многих местах крыша и стены в крыльях гостиницы текли, а сарайчик с инструментами позади хозяйства Омсфордов практически расплющило рухнувшим вязом, вывороченным из земли бурей. Несколько дней юноши заделывали течи, чинили крышу и меняли сломанные или потерянные ставни и кровельные доски. Работа эта была кропотливой, и время шло медленно. Десять дней спустя дождь окончательно прекратился, громадные тучи исчезли, и темное небо очистилось и просветлело, снова став знакомым и светло-голубым, с белыми пятнами облаков. Ожидаемые потоки с холмов так и не пришли, и когда жители Дола вновь начали возвращаться на поля, снова выглянуло теплое солнце. Земля долины высохла, из сырой грязи став твердой почвой, повсюду усеянной лужицами черной воды, которую торопливо впитывала ненасытная земля. Наконец исчезли даже лужицы, и долина стала такой, какой была всегда — ярость прошедшей бури осталась лишь в памяти.
Шеа с Фликом, занимаясь восстановлением разрушенного сарайчика, закончив остальную работу в гостинице, слышали от жителей Дола и гостей обрывки разговоров об этом ливне. Никто в Доле не мог вспомнить такой яростной бури в это время года. Ее сопоставляли с зимней пургой, застигающей в огромных северных горах ничего не подозревающих путников и сбрасывающей их с перевалов и горных троп, после чего никто их больше не видел. Странная буря заставила всех в поселке отложить свои дела и вновь задуматься над постоянными слухами о непонятных происшествиях на далеком севере.
Братья внимательно прислушивались к разговорам, но ничего интересного так и не узнали. Часто они шепотом беседовали об Алланоне и о загадочной истории наследия Шеа, рассказанной им. Практичный Флик уже давно счел всю эту историю либо глупостью, либо неумной шуткой. Шеа терпеливо выслушивал его доводы, но не мог забыть об этой истории, в то же время окончательно так и не веря в нее. Он чувствовал, что еще многое скрыто от него, слишком мало знают они с Фликом об Алланоне. Пока он не соберет все сведения, он не намерен был что-либо предпринимать. Мешочек с Эльфийскими камнями он постоянно держал при себе. Пока Флик по несколько раз в день бубнил о том, как глупо таскать с собой эти камни и верить россказням Алланона, Шеа внимательно рассматривал всех незнакомцев, проезжающих через Дол, тщательно выискивая в их вещах загадочный знак Черепа. Но шло время, он ничего не замечал и постепенно тоже начинал подумывать, что вся это история — просто упражнение в тонком искусстве обмана доверчивых.
