Кесси хмыкнула, но послушно направилась к ряду, где была представлена продукция цеха портных.
Нужная мне куртка нашлась в третьей по счету палатке с верхней одеждой. Я еще раз придирчиво оглядела себя в тускловатом зеркале, услужливо подставленным хозяином. Мягкая, но прочная кожа облегала стан, теплая меховая подстежка гарантировала, что я не замерзну и в лютые морозы, цена, пусть и не маленькая, не вызывала суеверного ужаса и воздействия некоего земноводного на дыхательные пути. Покрутившись, я сняла куртку.
- Я беру, заверните, пожалуйста.
Пока я отсчитывала нужное мне количество арренов, продавец аккуратно свернул произведение портновского искусства и ловко упаковал ее.
Я сунула сверток под мышку, прижала его локтем и, с чувством исполненного долга, побежала догонять уставшую меня ждать Кесси.
Подруга обнаружилась у помоста, на котором состязались частушечники.
- Вижу эльфа на пенечке,
Он плетет, плетет веночки,
Есть цветочек, нет цветочка,
Ох, ушастой будет дочка! – проорала веселая баба в цветастой юбке и ярко-малиновом платке, почти слетевшем с ее головы.
Я мысленно порадовалась, что от отца-эльфа острых ушей мне не досталось.
- Вот идет суровый гном,
Он слегка с похмелья,
Сдам ему металлолом
И бочонок эля! – подпела ей вторая баба, в такой же юбке, но темно-синем платке, повязанном по самые брови.
«Сестры они, что ли», - задумалась я.
К бабам присоединился щупленький дедок в облезлом треухе.
- Выловил русалку я
И застыл в сомнении:
Как же мне любить тебя,
Я в недоумении!
Толпа, стоявшая вокруг, разразилась хохотом и аплодисментами. Первая баба не пожелала отставать:
- Припасла себе чеснок,
Вырвала осинку,
Можешь, милый, приходить,
Гхыр тебе кровинку!
- А вампиры не боятся чеснока и осиновых колов, - усмехнулся рядом кто-то. - Хорошо, что об этом мало кто знает.
Среди моих знакомых только один человек обладал подобными знаниями. Ну, возможно, Магистр Рейф тоже, но вряд ли он будет делиться ими, слушая частушки на ярмарке.
- А вы знаете, Магистр Ален? – не поворачивая головы, поинтересовалась я.
- Знаю, - не удивившись тому, что я его узнала, не стал отпираться преподаватель.
- А где вы потеряли свою спутницу? – выпалила я, вдруг понимая, что не чувствую острого терпкого запаха растений, навечно приставшего к Магистру Флоренне, и обернулась, проверяя свою догадку.
- Она осталась в лавке Травника, - с какой-то странной готовностью ответствовал Ален. – А я ушел гулять по ярмарке.
К отплясывающим на помосте частушечникам присоединилась молодая девица с грудью, практически вываливающейся из выреза блузки.
- Вижу – домовой идет
С вот такой котомкой,
Ставлю кашу на порог,
И стелю соломку! – изложила она свою версию частушки.
- И как, интересно? – ехидно поинтересовалась Кесси. Ален, к нашему удивлению, честно ответил:
- Очень. Там, где я вырос, подобного не было.
- А где вы…
Кесси не успела договорить. Над рядами пронесся многоголосый бабский визг. Ален сорвался с места, бросившись в сторону, откуда он доносился. Мы, переглянувшись, рванули за ним.
Бежать пришлось недолго. Через пару сотен аршинов мы врезались в плотно сгрудившуюся толпу сограждан, из центра которой и доносились вопли и повизгивания:
- Ой, бабоньки, да что ж это деется!
Протискиваясь и пропихиваясь, нам удалось пробраться в первый ряд, где и застыли от удивления. Народ располагался на почтительном расстоянии от прилавка с тыквами. Самыми обычными тыквами, ярко-оранжевыми, с зеленым хвостиком на макушке. Кроме одной особенности – у каждого овоща теперь имелся рот, в котором с легкостью просматривались острые зубы. Все тыквы асинхронно раскрывали и закрывали его, скрежеща при этом вампирского образца клыками. Зрелище было, мягко говоря, жутковатое, неудивительно, что очевидицы начали визжать. Я поспешно огляделась, ища, кто из сокурсников сотворил такую пакость. В том, что это они, я даже не сомневалась – больше просто никто не будет тратить силы и магию на такую, в сущности, безобидную, хотя и наводящую ужас, проделку. Я не ошиблась. Неподалеку от нас стояли очень довольные собой Лежек и Терен.
- Ворра та кындык, - прошипела я, не без труда пробравшись к парочке раздолбаев. – Совсем с ума посходили? Народ пугаете? Они же сейчас любого морока боятся. А если узнают, что это вы?
- Да ладно тебе, Элька, - примирительно сказал Терен. – Все нормально. Никто и не возмущается особо. Зато будет, о чем потом поговорить за кружкой дрянного пива. Эй, это кто там колдует? – вдруг возмутился он. Я повернула голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как по тыквам прошлась прозрачная, еле заметная рябь, оставляя после себя уже нормальные, не клыкастые овощи.
- Кто-нибудь из магистров. Ален там точно был, - пожала я плечами.
- Ну и ладно. - Братья, похоже, не сильно расстроились. – Мы тогда дальше пошли.
- Только без глупостей, - попросила я их, прекрасно осознавая безнадежность своей просьбы.
Покрепче зажав сверток с курткой, я вкрутилась в толпу с тайным намерением найти Алена и продолжить интересную беседу, но безуспешно. Он как сквозь землю провалился. Толпа, недовольно и бурно обсуждая происшествие, постепенно рассосалась. Мы неторопливо пошли дальше и остановились у солидного сооружения, привлеченные рекламой об «уникальной живой музыке». И очень быстро пожалели об этом. Поскольку «уникальным живым музыкантом» оказался степной тролль. Эта раса была поменьше габаритами, чем их горные соплеменники, менее волосатыми и светлее окрасом. Занимались они главным образом разведением овец. Соответственно, музыкальный инструмент, на котором тролль самозабвенно заиграл, увидев, что мы вошли, представлял из себя овечий желудок, надутый воздухом, со вставленными в него трубками. Очень быстро мы поняли, что музыканту платят не за то, чтобы он играл, а за то, чтобы он прекратил это делать. Поскольку у нас не было ни малейшего желания расставаться с имевшимися у нас грошами, мы, зажав уши, поспешно удалились тем же путем, как и пришли.
Дальше были: перекус в небольшой корчме, где нас досыта и недорого накормили тушеным мясом с овощами (о происхождении этого мяса мы решили не задумываться). Долгое и пристальное разглядывание амулетов в лавке, торгующей соответствующим товаром (я все пыталась найти похожий на тот, что я видела у Алена). На мои настырные расспросы продавец – старичок в потертом темно-синем плаще – долго думал, поглаживал бороду, и, наконец, родил отрицательный ответ. Он, дескать, такого не видел, и ничего о таком не знает. Потом мы угодили на финал соревнований по метанию башмака. Победитель – конопатый долговязый детина – швырнул свой сапог так, что тот вылетел за пределы площадки. Во время награждения – а вручили ему символический лапоть пятидесятого размера – парень рассказывал всем желающим о своих тренировках в этом своеобразном виде спорта. Он кидался сапогами в орущих под окнами ворон, котов и расквыр.
